«Отец говорил: „Учись, сынок“»: свидетель по делу Солодкиных, некогда возивший главарю ОПГ деньги за «крышу» на барахолке, возглавил юридическую фирму

На заседании в среду 24 октября судья Лариса Чуб приобщила к материалам уголовного дела вступивший в силу приговор в отношении Дмитрия Буоля, признанного год назад «штатным киллером» преступной группировки. Об этом попросила суд государственный обвинитель Марина Морковина, объяснив, после просьбы адвокатов обосновать ее ходатайство, что «данным приговором установлена вина Буоля в покушении на убийство Хачатряна», и «он имеет преюдициальное значение в этой части».

Все подсудимые и их защитники возражали против приобщения приговора. «Дело Буоля рассматривалось в особом порядке, никакие доказательства не исследовались, и приговор основан только на его показаниях, — напомнил адвокат бывшего советника губернатора Новосибирской области по спорту Солодкина-старшего Михаил Книжин. — Приобщить для иллюстрации? Пожалуйста. Как доказательство его нельзя использовать». «На процессе по Буолю защита была лишена возможности возражать, Солодкиных там не было», — отметил адвокат бывшего вице-мэра Новосибирска Солодкина-младшего Николай Украинцев. Сам Александр Солодкин-младший указал на «постоянное желание гособвинителя на других процессах» не дать ему, отцу и Андрееву шанса на защиту: «Она задавала вопросы в отношении нас, а мы не имели возможности опровергать свидетелей». Бывший замначальника УФСКН по Новосибирской области Андрей Андреев заявил, что основополагающими для настоящего процесса являются показания Буоля, которые он дал в суде, а не те, которые легли в основу его собственного приговора.

Также 24 октября прокурор предложила зачитать ряд документов из уголовного дела и прослушать аудиокассету, изъятую в гараже одного из обвиняемых по делу ОПГ Трунова, раз уж свидетели, которых предполагалось в этот день допросить, не явились в суд. Против этого ходатайства адвокаты и подсудимые возражать не стали, только Андреев попросил огласить заодно и содержание еще трех документов — письма из мэрии на имя начальника Западно-Сибирского РУБОПа Юрия Прощалыкина о неких убытках в виде неполученной арендной платы, некий запрос в ФСБ из Следственного комитета и некое письмо Прощалыкина в прокуратуру. Гособвинители попросили возможность ознакомиться с письмами, после чего Морковина заявила возражение на ходатайство: документы «опять же касаются действий РУБОПа», которым «мы не даем оценку в данном процессе и вообще не должны это рассматривать». «Я понимаю, что очень хочется огласить, — сказала она, — но в данном процессе вина РУБОПа установлена быть не может». Судья удовлетворила, тем не менее, оба ходатайства — и прокурора, и подсудимого.
 

Морковина зачитала полтора десятка документов, относящихся к эпизоду с покушением на коммерсанта Фрунзика Хачатряна 18 июня утром 1999 года. Среди них были протоколы осмотра места происшествия, дополнительного осмотра места происшествия и осмотра того же места происшествия, но десять лет спустя и уже с участием опознанного киллера; протоколы опознания Буоля Хачатряном и его телохранителем Игорем Нешто; медицинские справки о состоянии пассажиров обстрелянного Буолем джипа, различные заключения разных экспертов, протокол выемки у Хачатряна одежды, которая была на нем в день покушения, и другие следственные документы. Многие из них могли казаться интересными разве что из-за специфических «милицейских» лексики и синтаксиса. Так, например, на одежде Хачатряна, согласно протоколу, были обнаружены «пятна крови, образовавшиеся при контакте ткани с кровью», и «брызги крови, образовавшиеся при падении брызг крови сверху вниз».

Единственная, по мнению корреспондента Тайги.инфо, действительно любопытная деталь в оглашенных документах была связана с оружием, из которого Буоль стрелял в джип с Хачатряном. Во-первых, на Дачном шоссе почему-то были найдены, согласно протоколу, только три гильзы. При этом автомобиль, согласно опять же документам, имел около 15 пулевых повреждений, и еще одна пуля, по словам Хачатряна, до сих пор находится в его теле. Во-вторых, согласно трем разным бумагам, утром 18 июня автомат Буоля нашелся с 15 патронами в магазине, днем 18 июня их в нем уже не было, а на экспертизе 5 июля возникли сразу 16 патронов. Признанные «штатными боеприпасами» этого автомата, они были «уничтожены при экспериментальной стрельбе». В-третьих, Буоль говорил в суде, что случайно оставил на оружии отпечатки пальцев, которые потом были стёрты. В протоколе первого же осмотра места происшествия сказано, что «автомат обработан порошком, следов, пригодных для идентификации, нет». Впрочем, напомним, что, по версии Буоля, отпечатки милиционеры стёрли сами, получив за это «порядка 10 тысяч долларов».

Огласить все заявленные (в том числе и те, что попросил огласить Андрей Андреев) документы за раз не удалось, заседание 24 октября получилось коротким из-за занятости адвокатов в других процессах, и судья предложила продолжить ознакомление на следующее слушание. Но в пятницу утром в суд пришел свидетель, допрос которого продолжался почти весь день, поэтому чтение решили отложить уже на понедельник. Вместо этого 26 октября был допрошен 31-летний Евгений Корниенко, сын члена ОПГ Алексея Корниенко, погибшего в 2004 году, и директор ООО «Юридическая компания „Правовое партнерство“». Он сообщил судье, что из подсудимых лично знает только Солодкиных. «Неоднократно наблюдал их в окружении своего отца. У меня не было с ними никаких отношений, у моего отца — да».

По словам свидетеля, его отец вошел в состав ОПГ Александра Трунова в конце 1980-х-начале 1990-х. Группировка занималась в основном рэкетом и «крышеванием». «Если кто-то отказывался платить, создавалась искусственным путем ситуация: посылали людей, они избивали человека или поджигали что-то, а потом появлялись „добродетели“ и говорили: „Будешь нам платить, и всё будет хорошо“». Свидетель слышал, что у группировки есть свои киллеры, но их «фамилии не знал». «Узнал, когда решили убить „вора в законе“ Мамуку. Там всем управлял Радченко». На вопрос Морковиной, как Евгений Корниенко узнал, что отец состоит в ОПГ, он ответил: «Когда я стал постарше, это уже было видно. Отчасти отец сам мне рассказывал». В протоколе одного из допросов Корниенко, который позже зачитали адвокаты, было сказано, что он узнал в 1995 году «от пацанов во дворе», что отец занимается рэкетом.
 

Анатолий Радченко «на горизонте появился» в 1995 или в 1996 году, «с ним же появился и Александр Солодкин в поле зрения», продолжил Корниенко. Радченко и Солодкин-младший «решали разные экономические вопросы», в том числе связанные с «крышей» барахолки: «Через Солодкиных решился вопрос по поводу аренды». Потом члены ОПГ захотели «потеснить Хачатряна» с занимаемого им участка: «Неоднократно вызывались автокраны, чтобы передвигать бетонные плиты, — сказал свидетель. — Когда Хачатрян пытался переставить плиты забора обратно, приезжал ОМОН, чтобы успокоить. Эти обстоятельства я лично сам наблюдал, когда находился на барахолке, и также слышал об этом от своего отца». ОПГ пыталась заставить Хачатряна платить «крышевые» деньги, это обсуждалось на совещании, которые проходило в средней школе №27, рассказал Корниенко. На вопрос о том, кто обычно присутствовал на таких совещаниях, свидель ответил: «Трунов, Елькин, мой отец, Зеленцов, Солодкины, Радченко, Ганеев, Боженко, много кто». Он также слышал от отца, что члены ОПГ получали «доход по акциям» с Центрального рынка Новосибирска, однако не помнит, чтобы отец называл ему фамилии акционеров.

«Какова была роль Солодкиных в преступном сообществе?» — спросила гособвинитель. Свидетель сказал, что они помогали выигрывать тендеры, получать объекты и вкладывать в них средства. Кроме того, по словам Корниенко, однажды Солодкин-старший пришел к Трунову и «попросил поставить на Толоконского» на выборах губернатора. «Сказал, что, если Толоконский победит, от этого будет всем хорошо. Тогда собрали очень большую сумму, чтобы отправить в Москву, чтобы Толоконский стал губернатором», — рассказал Корниенко. Точную сумму он назвать не смог. «Но отец сказал, что это очень большие деньги. И Толоконский стал у нас губернатором, но потом не оправдал надежд и не выполнил свои обязательства, о которых говорилось».

В 1995 или 1996 году Солодкины и Радченко подарили Трунову автомобиль Toyota Land Cruiser, подобрали охрану и фактически оградили его от общения с другими членами ОПГ, продолжил свидетель. «Говорили: „Александр, вот, на тебя готовится покушение, а мы такие хорошие парни“». На одном из совещаний у членов ОПГ возникли идея «купить по бронированному гелендвагену» и предложение «взять деньги с барахолки» на эти цели. «Но Трунов сказал: „С барахолки брать не будем, броневик мне дарят, а вы купите на свои деньги“». Бронированные машины в итоге появились у Трунова, Солодкина и Радченко, добавил Корниенко. Что «поджигали автомобили Хачатряна», он слышал: «Отец говорил, что это из-за передела».

Отвечая на вопрос о структуре группировки, свидетель сказал, что были так называемые «старые» участники (его отец, сам Трунов, Елькин, Зеленцов), которые «лежали у основы создания ОПГ», и более молодые члены, так называемые «бойцы». Морковина спросила, как можно было войти в состав группировки и выйти из нее. «Выйти — только вперёд ногами, — ответил Корниенко-младший. — А войти — очень просто. Если ты имеешь свой бизнес и хороший доход, ты автоматически становишься членом ОПГ». Бизнес тут же становился «общим», и «хороший доход» распределялся между всеми членами группировки, пояснил свидетель. Стать «бойцом» тоже было несложно. «Если человек спортивный, перспективный, ведет здоровый образ жизни, то на роль „бойца“ он подходил». Также ценились «грамотные» люди, которые «разбирались в экономике хорошо» и могли обратить внимание членов группировки на выгодные для нее объекты: «Один из таких — Боженко Андрей Павлович». Напомним, что Боженко участвует в судебном процессе как потерпевший по эпизоду с мошенничеством, предъявленному Солодкину-старшему. На заседании 26 октября он не присутствовал.
 

Некоторые особенности взаимоотношений внутри самой ОПГ свидетелю также были известны: «Если были „крысы“, их избивали». На просьбу пояснить жаргонное выражение Евгений Корниенко ответил, что «крысами» называли тех, кто, например, «сплетал интриги». «Как это было в отношении Боженко. Якобы он в милицию сдал людей, чтобы их посадили, — рассказал свидетель. — Мой отец тогда вступился за Боженко. А у Трунова и Солодкиных была к Боженко личная неприязнь». С его слов, сначала за барахолку отвечали Радченко и Хасан Ганеев: они собирали деньги и распределяли между членами ОПГ. «Когда Ганеев за одну ночь проиграл в казино 100 тысяч долларов, терпение у всех кончилось, и отец на их место поставил Лобачева Александра и Боженко». И тогда «вскрылось, сколько было с общих денег украдено». При новых кураторах барахолки «доходы опять выросли», но Боженко всё равно «был как кость в горле», и в 2004 году сначала на него, а затем и на Корниенко-старшего было совершено покушение. Напомним, 1 марта машину последнего обстреляли из автомата с крыши пятиэтажки. Отец свидетеля был доставлен с тяжелыми ранениями в больницу, где умер через пару недель, несмотря на усилия врачей.

На вопрос гособвинителя Алексея Куликова, выделялись ли деньги с барахолки Солодкиным, Евгений Корниенко ответил утвердительно, однако сказал, что «на этот вопрос лучше ответит Хасан Ганеев». «Были подставные фирмы, неучтенные деньги, по ним не велись никакие бухгалтерские моменты, — пояснил свидетель и добавил: — Много у кого из чиновников на барахолке находились контейнера — естественно, не на свою фамилию». У отца и сына Солодкиных были, кроме прочего, «большие связи в ФСБ, облГАИ, военных структурах, прокуратуре», отметил Корниенко. «Одним звонком решался вопрос, и приезжал ОМОН. У ОПГ таких связей не было». Отвечая на вопрос о претензиях к Хачатряну, он пояснил, что, даже когда всё есть, «естественно, хочется большего, кого-то надо убрать, выдавить». «У вас с отцом были хорошие отношения? Вы его не оговариваете?» — спросил представитель Хачатряна Алексей Пугин. «У меня с отцом были отличные отношения», — ответил Корниенко-младший.

После этого возможность задавать вопросы предоставили подсудимым и их защитникам, которые сразу начали требовать от свидетеля конкретики. «Вы родились в 1980 году и так рассказываете о событиях 1990-х, когда были ребенком, — отметила адвокат Солодкина-старшего Светлана Ткаченко. — Вы можете конкретно указать даты, время и место этих событий?» Чуть позже за вопрос «Вы вообще в школу ходили или всё детство на Гусинке провели?» судья сделала ей замечание. Корниенко ответил, что почти всё, о чём он сказал в суде, услышал от отца. Он знал, что отец встречался с вице-мэрами Новосибирска Игорем Беляковым и Валерием Марьясовым и решал какие-то вопросы. «А вы сами были членом преступного сообщества?» — спросила Ткаченко. «Ваша честь!» — воскликнула прокурор Морковина, требуя снять вопрос, но свидетель успел ответить отрицательно. Корниенко признался, что были случаи, когда он выполнял поручения отца — отвезти деньги Трунову. Что это за деньги, отец не объяснял, сказал свидетель. Позже, правда, в другом его ответе на этот же вопрос прозвучала фраза: «Отец говорил, что „это с барахолки, отвези“».

Михаил Книжин спросил, откуда Евгению Корниенко известно, что отец вступил в ОПГ в конце 1980-х. «Период мне известен от моей мамы, — ответил тот. — В 2000 году я узнал, что его и Зеленцова заставили вступить в преступное сообщество». У отца свидетеля был прибыльный бизнес, пивной магазин, когда пришли члены ОПГ и предупредили: «Либо платишь и работаешь с нами, либо будет беда». Корниенко-старшему и Зеленцову стало страшно за своих маленьких детей, пояснил свидетель. На вопрос, значит ли это, что его отец пребывал в страхе все эти годы и только потому оставался в ОПГ, он ответил отрицательно.
 

«Евгений Алексеевич, но вы школу-то окончили?» — спросил Книжин. «Да, 11 классов», — ответил Корниенко. «Отец занимался вашим воспитанием? Он говорил, что занимается преступной деятельностью?» — «Нет, он так не говорил». — «А как он говорил?» — «Он сказал: „Учись, сынок“». — «Преступной деятельности?» — участливо уточнил Книжин. «Нет. В институте», — пояснил Корниенко. «А на собрания эти он вас приглашал?» — «Да». — «Зачем?» — «Чтобы людей в лицо знать». — «Зачем?» — «На всякий случай». — «На какой?» — продолжил Книжин. «А вот случай и подвернулся», — мрачно заметил в ответ Корниенко. Эта реплика, кажется, осталась незамеченной, потому что в этот момент Книжин в сердцах назвал показания Корниенко «сочинением за восьмой класс», и судья Чуб грозно объявила, что таким образом адвокат оказывает давление на свидетеля: «Вы свою оценку показаниям дадите в прениях, а сейчас задавайте вопросы, пожалуйста!»

Книжин спросил, сколько человек входило в ОПГ и сколько присутствовало на собраниях. Корниенко ответил, что всего в группировке было около 200-300 членов, а на собраниях бывало около 20 человек, «самые респектабельные, которые могут деньги вложить». Эти люди решали, в какие проекты группировке стоит вкладываться из «общака», «каждый по 100 тысяч долларов вкладывал», чтобы деньги «из нелегального плавно переходили в легальное». В качестве примера такого проекта Корниенко вспомнил гриль-бар «Кин-Дза-Дза» возле станции метро «Студенческая» (сейчас в этом здании располагается заведение «Carl`s Jr», — прим. Тайги.инфо) и кафе «Анталия» возле монумента Славы. На вопрос, кому именно принадлежала «Кин-Дза-Дза», свидетель ответил: «Знаю, что принадлежала ОПГ. Если бы она принадлежала кому-то лично, это уже „крыса“ по понятиям».

Адвокат Книжин стал расспрашивать свидетеля об этих собраниях членов ОПГ, а тот — пояснять, что ему «доводилось» бывать на них чаще всего «по стечению обстоятельств». «Заезжали обедать и видели, что они как раз встречались. На „Заре“ шашлыки пожарить собиралось ОПГ», — вспомнил Евгений Корниенко. Михаил Книжин уточнил, только ли инвестициями, если судить по собраниям, о которых говорит свидетель, занималась ОПГ. «Конкурентов устраняли, — сказал тот. — Убийствами либо кого-то садили». Одним из конкурентов, по словам Корниенко, стал Игорь Беляков, который «порядок решил навести на барахолке». Об этом свидетель «слышал краем уха», потому что был в офисе в момент обсуждения. «Краем какого уха?» — счел нужным уточнить Михаил Книжин. «Товарищ судья, можно, я не буду отвечать? — не выдержал Корниенко. — Этот человек не в адеквате просто». «Вы не имеете право делать такие замечания адвокату», — упрекнула его Лариса Чуб.

По словам свидетеля, Александра Солодкина-старшего на собраниях он лично не видел, и о его связи с Труновым слышал от своего отца. «Солодкин попросил Трунова построить на „Заре“ крытый спорткомплекс. Против этого были все, потому что общак можно было потратить иначе. Построить дом, продать квартиры». Он уточнил, что эта просьба, со слов отца, прозвучала в 2000 или 2001 году. В то время, по информации Корниенко-младшего («по телевидению видел и от отца слышал»), Солодкин-старший работал в администрации Новосибирской области. Отвечая на вопрос Книжина «Вы сколько же времени проводили внутри ОПС, что так хорошо всё знаете?» свидетель в очередной раз сослался на рассказы отца. Тогда адвокат напомнил, что со смерти Алексея Корниенко прошло уже 8,5 лет. «Вы почему так хорошо помните это всё?» — «Потому что память хорошая».

После гибели отца Евгений Корниенко, по его словам, встречался с Труновым не больше четырех раз. Сначала Трунов «вызвал меня с матерью» и сообщил, что «это Кеша решил убить отца», и «мы отомстили за Лёшу». (Авторитета Николая «Кешу» Акеньшина убили 31 марта 2004 года, — прим. Тайги.инфо.) Во время второй встречи Трунов попросил его отдать автомат, который якобы хранился у отца. Потом он приезжал домой к Корниенко и сообщил, что в их квартире были найдены прослушивающие устройства. «Тогда Трунов сказал нам, что убийство отца организовали спецслужбы, то есть полиция». На четвертой встрече Труновым, по словам Корниенко, была озвучена еще одна версия преступления: «До покушения на „Клёне“ сгорел гаражный бокс и охранник погиб. Трунов сказал, что стоянка принадлежала Плюснину, и Плюснин решил, что отец сжег гараж, и отомстил».

На вопрос о том, какие конкретно объекты, принадлежащие ОПГ, создал его отец, Евгений Корниенко ответил: «Отец ничего не создавал, всё было общее. Если бы он что-то официально на себя оформил, с него бы спросил». «Но вы же юрист, должны понимать, что просто так в воздухе юридическое лицо висеть не может! — воскликнул Книжин. — На кого-то это всё было оформлено?» Этого свидетель, по его словам, не знал.
 

Отвечая на вопросы об Андрее Боженко и его участии в строительстве жилого комплекса «Солярис» на Романова, 39, в котором Трунову обещали квартиру, но не дали, Корниенко уверенно заявил, что Боженко вышел из преступного сообщества еще в 1996-1997 годах: «Трунов выгнал Боженко, и Елькин рассказывал, что часть его доли осталась у Трунова. Трунов единолично, не проводя совещания, дал указание отобрать у Боженко квартиру и машину». Адвокат Андрея Андреева Татьяна Титова поинтересовалась, как это у Боженко так удачно получилось расстаться с членством в ОПГ, если из нее выходили, по словам самого же Корниенко, «только вперёд ногами». «Тогда были другие времена», — ответил свидетель. «А когда настали времена, что „только вперёд ногами“?» — спросила Титова. Корниенко сказал, что примерно с 2000 года: «Из ОПГ вышли Нагибин и Ермолин, потом их убили». Стоит отметить, однако, что бывших друзей Александра Трунова Владимира «Ермолу» Ермолина и Михаила «Ляку» Нагибова убили в 1996-1997 годах.

Адвокат Солодкина-младшего Николай Украинцев спросил свидетеля, привлекался ли его отец к ответственности за совершение преступлений до 2000 года. Корниенко ответил, что судим тот не был, но «задерживали, бывало, что на несколько суток». Украинцев спросил, какие именно земельные участки, по данным свидетеля, помогали членам ОПГ захватить Солодкины. «Например, под „Аурой“ участок, оформлен был Александром Наумовичем, потом продам туркам под застройку, лет пять назад», — сказал Корниенко, добавив, что другие конкретные участки отец ему не называл. Адвокат Александр Петров обратил его внимание на то, что «пять лет назад» — это 2007 год, и, соответственно, отец об участке под «Аурой» знать уже не мог. «Об этом-то вам кто сказал?» — спросил Петров. «У нас город маленький», — невозмутимо ответил Евгений Корниенко. По его словам, об «Ауре» ему «стало известно от людей», фамилии которых он назвать не может. «Если вы юрист, скажите, „Конкретно участки назвать не могу, но они были“, — это, по-вашему, ответ?» — поинтересовался Петров. «Да», — подтвердил свидетель.

На вопрос, почему же на Боженко было совершено покушение в 2004 году, если он вышел из состава ОПГ еще в 1997-м, Корниенко ответил, что Боженко продолжил помогать отцу и другим членам группировки, но в ней уже не участвовал. На вопрос, что такое «участие» и чем оно отличается от «помощи», свидетель ответить не смог. Получал ли Боженко какие-либо доходы с объектов группировки, он также не знал. При этом Корниенко сообщил, что примерно с 1997 года члены ОПГ, насколько ему известно, «перестали вымогать с людей деньги». «Но это не значит, что они никого, допустим, не убивали», — уточнил он.

Солодкин-младший попросил Корниенко уточнить, как члены ОПГ «через Солодкиных» решили вопрос по аренде на барахолке. Тот рассказал, что с их помощью, «насколько я знаю», ОПГ договорилась взять контейнеры в аренду у обладминистрации и оформить их на Хасана Ганеева. «Муниципальное имущество в аренду у областной администрации?» — переспросил Солодкин и, получив утвердительный ответ, кивнул. Он поинтересовался, откуда у Корниенко информация о том, что у него была бронированная машина. Корниенко сказал, что сам видел Солодкина на ней в 2006 году, когда выезжал из офиса турфирмы «Серп и К», где тогда работал. «Как вы поняли, что она бронированная?» — спросил подсудимый. «Я разбираюсь в машинах», — ответил свидетель.
 

Солодкин-старший спросил Корниенко, знал ли он, что Фрунзик Хачатрян подозревал в покушении на себя его отца и Александра Никитина. Корниенко ответил, что не знает, кто такой Никитин, с которым у него, по словам Солодкина, стоят рядом дачи. «А кого вы называете ласково „Дядя Саша“?» — спросил подсудимый. «Не знаю», — сказал свидетель. На вопрос «Какую должность в МВД занимал ваш отец?» он ответил, что вообще впервые слышит о том, чтобы отец когда-то работал в милиции, и знакомых милиционеров у него не было. После заявления Корниенко, что Солодкин-старший, если верить отцу, просил Трунова помочь со строительством объекта на «Заре» в 2000 или в 2001 году, подсудимый воскликнул: «Ваша честь, ну можно это вранье как-то остановить, нет? Человека плохо подготовили!» Он заявил Корниенко-младшему, что занимался вопросами с «Зарей» уже после гибели Корниенко-старшего, и вполголоса добавил: «Говорил папа, что ты на голову не очень сильный, — так оно и есть». После ответа «Я не знаком с Никитиным» на вопрос о содержании беседы Корниенко-младшего с Никитиным на похоронах Корниенко-старшего — Солодкин-старший схватился за сердце: «Ай, какой позор...» Ответ свидетеля «Нет» на вопрос «Передавали ли деньги лично мне?» был едва ли не единственным, которым он явно остался доволен.
 

Андреев, прежде чем задавать свидетелю вопросы, попросил судью обязать его вынуть изо рта жевательную резинку. «А вы жвачку жуете, что ли? — удивилась Чуб, всмотревшись в Корниенко. — Некрасиво, уберите». Почти все вопросы подсудимого — например, каким предприятиям оказывает юридические услуги «Правовое партнерство», работает ли эта компания с такими людьми, как Боженко, Ганеев, Елькин и Надеин, что случилось с директором турфирмы «Серп и К», что связывало Корниенко-старшего с директором ЧОП «Преграда» Алексеем Исаковым или «почему ваш отец посвящал вас во всё это» — были сняты по требованию стороны обвинения как не относящиеся к делу. Прокурор Морковина пару раз напомнила, что суд рассматривает уголовное дело не в отношении свидетеля. Вопрос Солодкина-младшего, какие обязательства после победы на выборах не выполнил Толоконский, гособвинитель также попросила снять, на что все подсудимые и адвокаты хором отреагировали вопросом «Почему?» Корниенко ответил, что отец не уточнял, какие именно, когда рассказывал.

Большинство его ответов на уточняющие вопросы сводилось к этому же пояснению: знает «точно» и со слов отца, но детально и конкретно рассказать не может, потому что не знает деталей. Эмоциональный Михаил Книжин получил от судьи замечание за вопрос «Зачем же вы даете показания, если вы не можете сказать конкретно?»: Лариса Чуб и эту реплику назвала попыткой адвоката оказать давление на свидетеля. Сама она также несколько раз попросила Евгения Корниенко «отвечать конкретно, чтобы не было много вопросов», не придумывать и не ссылаться на СМИ, а говорить суду только то, что он знает сам. Когда Солодкин-младший попытался еще раз выяснить у Корниенко источник его информации о земле под ТРЦ «Аура», и тот вновь сказал, что «люди говорили», судья Чуб остановила его: «Так, давайте не „люди“, а называйте конкретно фамилии». «Тогда не буду отвечать», — сказал Корниенко. «Почему? Вы не имеете права не отвечать!» — заявил Солодкин. «Я не знаю», — объяснил тот. «Всё, он сказал, что он их не знает», — заключила судья.

В завершении допроса представитель потерпевшего Пугин задал Евгению Корниенко два, по сути, главных вопроса для рассматриваемых сейчас эпизодов обвинения. «Вам известно что-нибудь об обстоятельствах покушения на Хачатряна? Вам известно что-нибудь об обстоятельствах поджога автомобилей Хачатряна?» — и на оба вопроса Корниенко ответил отрицательно. Чуб предложила сторонам отпустить его, но адвокаты заявили о необходимости огласить некоторые показания, данные свидетелем на следствии, объяснив, что увидели расхождения со сказанным в ходе судебного заседания. Это ходатайство защиты было удовлетворено.

Одно из противоречий, на которое обратили внимание адвокаты, касалось выезда за рубеж за автомобилем для Александра Трунова. Если следователю Евгений Корниенко говорил, что «в Германию послали Шевцова, Радченко и Солодкина», то в суде он сообщил, что за границу руководитель службы безопасности Трунова Виталий Шевцов ездил за границу один. Корниенко пояснил, что в протоколе, видимо, описка, и эту фразу следует читать так: «В Германию послали Шевцова Радченко и Солодкин». Другие противоречия были связаны с датами появления Андрея Боженко в группировке и его изгнания из нее. Раньше Корниенко утверждал, что Боженко привел в преступное сообщество его отец в середине 1990-х, в суде же он заявил, что в это время Боженко уже перестал быть членом ОПГ. Это разногласие с самим собой свидетель также объяснил ошибкой следователя и сказал, что верными следует считать его показания, данные в суде.
 

«Когда Боженко выписали из больницы [после покушения] в декабре 2004 года, он улетел в Таиланд, — зачитала протокол еще одного допроса Евгения Корниенко адвокат Титова. — На следующий день Трунов провел совещание, на котором велел выгнать Боженко из группировки и лишить его имущества». Корниенко вновь сообщил, что следователь его неправильно понял: тогда Боженко «убрали с барахолки и изо всех совместных проектов», однако в группировке он давно не состоял. «В каком же качестве Боженко контролировал барахолку?» — спросил Солодкин-младший. «Я уже сказал, что он помогал моему отцу, но не являлся при этом членом ОПГ», — повторил Корниенко. Михаил Книжин спросил, в каком году Боженко пришел в группировку. «Не могу сказать», — ответил свидетель. «Я прошу снимать вопросы, касающиеся личности Боженко, потому что он не находится на скамье подсудимых», — заявила судье государственный обвинитель Марина Морковина.

Когда свидетеля отпустили, и Чуб сказала, что заседание будет объявлено завершенным, адвокаты вспомнили о заявленном 23 октября ходатайстве об исключении из списка доказательств по делу протокола дополнительного допроса Дмитрия Буоля от 30 мая 2011 года. Напомним, в суде свидетель Буоль сказал, что не давал в тот день показания против Андреева и Солодкиных, и не знает, как фразы о них оказались в протоколе. Прокуроры Морковина и Алексей Куликов не смогли озвучить свое мнение по этому ходатайству ни 24, ни 26 октября. «И как долго оно [это ходатайство] будет разрешаться, ваша честь?» — спросил Книжин. «Процесс долгий, не переживайте. Раз прокурор не готова и молчит», — пожала плечами Чуб. «Марина Евгеньевна, поясните, пожалуйста, а в чем сложность-то там?» — поинтересовался у гособвинителя адвокат. «Я не обязана отвечать на вопросы защиты», — подчеркнуто вежливо сказала Морковина. Следующее заседание состоится в Новосибирском областном суде 29 октября.