Режиссер Сильвия Джиралуччи: «Мой фильм говорит о годах терроризма, и он может иметь отношение и к российской реальности»

11 Апр 2013, 01:00

Одним из главных событий фестиваля «Из Венеции в Новосибирск» в кинотеатре «Победа» стал документальный фильм режиссера Сильвии Джиралуччи «Касаясь стены». Автобиографическая картина рассказывает о событиях в Италии начала 1970-х и терроре «Красных бригад», чьей первой жертвой стал отец Сильвии.

В 1974 году в городе Падуя были убиты два члена неофашистского «Итальянского социального движения», это событие принято считать первой акцией со смертельным исходом, устроенной «Красными бригадами». В фильме режиссер пытается разобраться в событиях тех лет, понять, как они отразились на судьбах разных людей, которые дают свою интерпретацию истории расколотого общества почти 40 лет спустя. 

Начинается картина с яркого воспоминания детства Сильвии: стена, на которой запечатлена дата — 7 апреля — и имена жертв террористов. Позднее на ней была закреплена мемориальная доска памяти Грациано Джиралуччи и Джузеппе Маццола — первых жертв «Красных бригад». Первоначально же табличку разрешили прикрепить лишь к столбу.

После показа фильма Сильвия Джиралуччи рассказала Тайге.инфо, что толкнуло ее на поиски корней этой истории, почему она не сделала фильм-посвящение лично отцу, как нашла отклик у заключенных в тюрьме, о мире глазами врага и оправдании насилия.

Тайга.инфо: В фильме поднимается много тем, несмотря на то, что он лишь об одной истории. Какая из тем вас саму волнует больше?

— Мой фильм говорит о годах терроризма. Это мой личный путь по 1970-м годам. И я думаю, что он может иметь отношение и к российской реальности. Он говорит, что мы должны учитывать нашу историю и те раны, которые были спровоцированы терроризмом. Я вообще размышляю о сложности восприятия политического насилия...

Тайга.инфо: Почему вы не сделали фильм только о своем отце?

— Меня многие потом спрашивали, почему я не рассказываю историю моего отца. А не рассказываю потому, что не считаю, что его жизнь была чем-то особенным, чем-то отличавшимся от остальных до его смерти. Он был тренером регби, у него была совершенно простая жизнь, и было даже неожиданно, что он занялся политикой. И это происходило вне моей жизни, поскольку мне тогда было всего три года, и я еще не понимала, что происходит. А сегодня единственным средством преобразовать ту боль и то негативное, что было, в позитивное — это рассказать. И чтобы рассказать, я должна была понять не только, как умер мой отец, потому что это я поняла из расследования, но также понять, почему в такой достаточно опасный момент он решил заняться политикой.

В этом пути я искала своего отца, и я нашла его в активистах разных сторон. И он так же, как и они, был убежден в том, что необходимо было рисковать ради политики, и, возможно, они даже не представляли, насколько это рискованно. В этом фильме я не искала его специально, но я его нашла. И в последней сцене, как вы видели, молодой человек, который бежит по пляжу, это не мой отец, но я в нем вижу своего отца. Этот фильм дался мне действительно сложно, но теперь я чувствую себя гораздо лучше.



Тайга.инфо: Как вы искали нужные для фильма материалы?

— Поиск материала был достаточно долгим, но это было частью восстановления того периода. И единственное, что я знала, — я не хочу использовать те кусочки фильма, которые регулярно используются в сети. И поскольку я — журналист, первое, что сделала, — пошла в архивы, где искала газеты и сканировала фотографии того времени. Также использовала материалы жителей Падуи, и это было сложно, потому что все активисты того времени подвергались обыску.

Очень жаль, что в архивах не отражается повседневная жизнь. Что мы будем передавать другим — только дни рождения и путешествия?

Было еще два очень интересных источника — это небольшой фильм, который я нашла у своей матери, и вторая его часть, сделанная ребятами в старших классах в 1973 году. Это был небольшой кружок, который проходил под самостоятельным управлением, и в нем они рассказывали эти вещи, и парень, который занимался этим, в дальнейшем стал режиссером, и он сохранил эти бобины материала. Я использовала материалы абсолютно с другим смыслом, я, можно сказать, нашла для них новую жизнь. Также я обратилась к архиву города Болоньи. Но с большим сожалением обратила внимание, что в основном там фиксируются дни рождения и путешествия, это семейный архив. Очень жаль, что там не отражается повседневная жизнь. Что мы будем передавать другим — только дни рождения и путешествия?

Тайга.инфо: В одном из интервью вы сказали, что ваша мама огорчилась, когда увидела этот фильм. Почему? У нее другая позиция?

— Нет. Потому что я открыла в ней ту древнюю боль, которую она сама закрыла для себя на ключ. Мы тогда были очень маленькими детьми, которые потеряли родителей. И это было даже удачей, что мы, дети, не могли понимать, что происходит, и не были причастны к этой агрессии, особенно тот факт, что твоя боль никого не интересует, потому что коммунисты — герои, а неофашисты — никто. И все-таки я не была непосредственно прямой жертвой, отец был жертвой, которая получила этот «политический» удар. Я очень беспокоилась, когда рассказывала эту историю, потому что мой отец рассматривался как мученик, но он не был невинным, потому что принадлежал к неофашистам. Это другое размышление о нашей концепции жертв. Например, отец заточен пожизненно в тюрьме, а его ребенок будет жить и страдать без отца, но люди не будут жалеть его так, как других сирот.

Тайга.инфо: В фильме вы показали, как вы понимаете эту историю, и какие отголоски она сегодня получила. Идея была такой изначально или как-то менялась? Почему вы не показали вашу жизнь с матерью, например, после тех событий?

— Действительно, с самого начала была идея показать, как изменились люди за эти годы, потому что прошло почти 40 лет, и важно именно рассмотреть эти факты с позиции прошедших лет. С этой точки зрения неважно, кто и что сделал, а важно, почему. Изменения в мышлении людей могут привести к нахождению этих причин.

Тайга.инфо: Что подтолкнуло вас к тому, чтобы погрузиться в историю и рассказать о ней не просто в своем городе, своей стране, а во всем мире?

— Все началось с дружбы с человеком, который был журналистом, его звали Калабрези, и его отца тоже убили. И со встречи с одной девушкой — дочерью жертвы. Прежде всего, мы начали говорить между собой. Потом появилась необходимость рассказать об этом своим детям. Также в моем городе сделали встречу в тюрьме, где те жертвы рассказывали заключенным свои истории... Обычно журналист, когда ты рассказываешь ему свою историю, как правило, воспринимает только половину, и ты рассказываешь ему одно, а он пишет другое, и, поскольку я тоже журналист, я это понимаю. И потом, это стоит очень больших трудов — рассказать об этом.

После этой истории они впервые подумали о том, что они сделали, о тяжести произошедшего. О том, что боль может длиться многие годы

И когда я поехала в эту тюрьму рассказать о своей истории, среди этих людей — заключенных, убийц, было очень много таких, которые меня слушали. И они сказали, что после этой истории они впервые подумали о том, что они сделали, о тяжести произошедшего, и о том, что боль может длиться многие годы. Потому что, когда они приходят в тюрьму, они сами чувствуют себя жертвами и уже не думают о своих жертвах. И потом, в той среде, в которой боль — это вещь, о которой нельзя говорить, я почувствовала, что они слушали и понимали, и я поняла, что мое страдание может найти понимание и имеет смысл. Имеет смысл, чтобы человек, который пришел в эту тюрьму, вышел другим человеком. Это было второе событие. 

И третьим событием была памятная церемония, когда мемориальную табличку с именем моего отца, которая была на столбе, прикрепили к стене. Очень многие годы мой отец вспоминался только неофашистами, как будто это была их история, а не история первого убийства «Красными бригадами». И эта церемония, на которую люди приходили и тем самым как бы говорили «твое страдание — это наше», помогла мне рассказать это. Недавно я получила письмо от президента Наполитано (Джорджо Наполитано — президент Италии, — прим. Тайги.инфо), который объявил меня и других, таких же, как и я, cavaliere, по-итальянски, или «лордами», если по-английски. Это как медаль.


Тайга.инфо: В аннотации к фильму сказано: «режиссер создал фильм, чтобы разобраться в тех событиях и в своих чувствах». Разобрались ли вы в своих чувствах? Как они изменились с детства?

— Думаю, что да. Я на самом деле очень поздно поняла, что мой отец умер, я думала, что он просто уехал, и никто не хочет мне об этом говорить. И когда я узнала о его смерти, я все равно ожидала, что он вернется. Поздно поняла, что его смерть отличалась от других смертей, и очень долгое время вообще не говорила об этом и не вспоминала. Но каким-то невероятным образом это всегда всплывало, и это всегда было больно. Я была хорошим журналистом, вроде бы все хорошо, но у меня была эта болезненная точка. И когда я нашла в себе силы рассказать об этом, это перестало быть моей болью и слабостью, а стало моей сильной стороной. Как будто прежде я была не совсем полноценным человеком. Сейчас я могу рассказать об этом открыто.

Мне говорили, что я рассказываю о насилии левых, но не рассказала о насилии правых. Как будто бы насилие других оправдывает собственное

Тайга.инфо: Я читала о том, что у вас есть книга «Ад — это другие», в ней поднимается та же тема. Почему вы выбрали цитату именно из Сартра?

— На самом деле то название книги, которое я хотела бы использовать, это цитата из Гроссмана — «Смотреть на мир глазами врага». Дэвида Гроссмана, не Василия. Идея и книги, и фильма была такова, чтобы рассказать историю с точки зрения самого рассказчика, и если смотреть только своими глазами, очень сложно воспринимать его как врага. Но это название не подошло издательству, и тогда мы начали искать другое название, мне показалось, что цитата Сартра может иметь примерно схожее содержание. Действительно, ад — это всегда другие, и мы воспринимаем агрессию, которой подверглись, но не ту, которую посылаем сами. Ну и, собственно, этот самый ад, огонь, вызывает ассоциации того террора, который происходил в те годы.

Тайга.инфо: Какого отзыва вы ожидали от зрителей в Италии и какой отзыв получили?

— На самом деле здесь две категории людей: первые — те, кто действительно был очень тронут, был сопричастен, и это, конечно, для меня более приятные зрители. Но были и 50-60-летние люди, которые привязаны к прежним схемам мышления. И они мне говорили, что я рассказываю о насилии левых, но не рассказала о том, что прежде было и насилие со стороны правых. Как будто бы насилие других оправдывает собственное. Очень многие смотрят именно со своей позиции и не могут выйти за пределы этого представления.

Тайга.инфо: А чего вы ждете от российского зрителя?

— Я показывала фильм в Москве и была достаточно взволнована, потому что нацисты и фашисты для вашей реальности — это одно и то же. И потом, слово «compagno» или «camerata», которое у вас переводится как «товарищ», можно рассматривать с двух сторон: коммунисты называли своих единомышленников «товарищи», и фашисты называли себя точно так же...

История достаточно сложная, и я боялась, что она не будет понятной, и боюсь до сих пор. Но я делаю вывод по тем вопросам, которые мне задавали, я поняла, что люди приняли эти важные темы даже лучше, чем в Италии. Жертвы, которые были восприняты как виновники, дети, которые остались без попечения, — это темы, которые были хорошо поняты.

Беседовала Юлия Катковская
Фото Кирилла Канина