«Медуза» рассказала, сколько стоят выборы губернаторов в Сибири

© gazeta.ru. Сергей Кириенко
«Медуза» рассказала, сколько стоят выборы губернаторов в Сибири
10 Апр 2017, 13:48

Политтехнологи в основном связаны с «Единой Россией» и администрацией президента, где профильный блок курировали последовательно Владислав Сурков, Вячеслав Володин и Сергей Кириенко. Последний остыл к региональным рейтингам и, прежде всего, к ФоРГО Константина Костина. «Медуза» разбиралась, в чем заключается работа технологов, сколько она стоит и каковы ее результаты. В тексте несколько раз фигурируют сибирские регионы.

Тайга.инфо публикует фрагмент репортажа Таисии Бекбулатовой. Полная версия доступна на сайте издания.

«А я тут с Володиным говорил, и он мне сказал…»

Несмотря на уверенность в результате, по словам собеседников «Медузы», Володин и его люди пристально следили за тем, кто именно работал «в поле» с представителями власти и провластными кандидатами, хоть и не навязывали технологов напрямую. «Человек брал к себе технолога, ему следовало распоряжение: знаешь, нам не нравится этот, возьми другого, говорит Колядин. Идите в партию на Банный, и вам там назначат. Когда я работал в Ленинградской области на последних выборах, [Володин] несколько раз пытался меня сковырнуть с этой кампании». «На рынке заказы дает АП, но не напрямую, а намекает как бы. Но ты понимаешь, что отказаться нельзя. Рекомендуют губернатору, замгубернатора по политике, руководителю регионального отделения партии ну посмотрите на вот этих ребят. Это происходит в мягкой форме», добавляет Перевозчиков.

Немалую роль в политическом процессе играет и пул лояльных экспертов, который собирает вокруг себя АП, в него входят политологи и политтехнологи. Система работы с ними была большей частью выстроена Владиславом Сурковым, а многие ее принципы сохранялись и при Вячеславе Володине.

«Администрации нужны эксперты для разных целей: собирать информацию, мониторить ситуацию в регионах, каким-то образом участвовать в выборах, быть спикерами в СМИ, объясняет один из участников совещаний в АП. Есть же вещи, которые АП от себя сказать не может. Комментирование при Суркове и Володине происходило с помощью темников. Это эсэмэска обычно будем разгонять такую-то тему, позиция такая». По словам источника, «темники», фигурировавшие во взломанных почтовых ящиках, содержимое которых публиковали хакеры из «Шалтая-Болтая», соответствовали действительности. «Эсэмэски, которые они публиковали, я в точности получал, и другие тоже, поясняет источник. В каждом случае отдельно выбирают, кого поставят на тему. Потом отслеживают, что ты пишешь. Отказаться можно, но не просто так нужно [это] аргументировать».

«За технологами на выборах наблюдали политологи от АП. Меня так тоже курировали. Если политологи скажут SOS, то в АП могли вмешаться приехать, прислать из полпредства людей», рассказывает Аббас Галлямов. Мониторинг выборных регионов при Володине проводился через Институт социально-экономических и политических исследований (ИСЭПИ) Дмитрия Бадовского фонд нанимал для этого политологов и технологов. При этом, говорят источники «Медузы», многие из них даже не ездили в регион, просто собирая информацию через экспертов на местах. «Пишешь справку выборы идут так-то, такие-то технологии применяются в штабе основного кандидата, такие-то риски, рекомендации, что делать. Обратить внимание губернатора намечается раскол в Единой России, есть риск заиметь конкурентные выборы!» объясняет один из экспертов, который готовил подобные мониторинги; платили за них, по его словам, в валюте.

«Эти мониторинги были бессмысленные, я их видел, считает собеседник в Единой России. Это было просто оправдание, чтобы платить людям деньги. Никакого реального влияния на кампании это не оказывало». Сам глава ИСЭПИ Дмитрий Бадовский заявляет, что через мониторинг осуществлялся необходимый «аналитический надзор». «Каждый год выбирались ключевые выборные территории, там оценивались возможные риски политической и электоральной ситуации, объясняет он. Аналитика использовалась в работе, про нее докладывалось руководству, благодаря ей удавалось предотвратить кризисные ситуации».

Еще одной функцией мониторингов было поддержание лояльности экспертного сообщества. «Все какие-то контрактики получали: мониторинги, исследования, книжки, круглые столы, еще что-то, кто во что горазд», поясняет Дмитрий Гусев. По словам Николая Миронова, «мотивация работать с администрацией президента это деньги, доступ туда и, соответственно, снова деньги», а не идеология. «Придумывали там новую идеологию консерватизма, вспоминает он. Ну, а что тут можно придумать? Какой консерватизм, когда зарплату не платят, дом трескается, квитанция на ЖКХ заоблачная, зато на стене икона?»

«Костин приходил к Володину, и тот говорил этого переставить вниз, этого поднять»

Еще одним важным инструментом влияния на региональную политику при Володине был рейтинг эффективности губернаторов, который составлял возглавляемый Константином Костиным Фонд развития гражданского общества (ФоРГО). «Костин, составляя этот рейтинг, приходил к Володину, и тот говорил этого переставить вниз, этого поднять. Соответственно, конечный рейтинг это была и точка зрения Кремля на происходящее», отмечает Колядин. О том, что Володин лично вносил правки в рейтинг, говорят и два собеседника «Медузы» в «Единой России». Константин Костин утверждает, что «составители любого рейтинга были бы счастливы иметь среди своих экспертов высших должностных лиц администрации президента, но никому это не удавалось не удалось и мне». Он добавляет: зато в рейтинге использовались заказанные АП социологические данные от Фонда общественного мнения.

Раз в месяц или два Володин проводил совещания с пулом экспертов, куда входили порядка двадцати человек от социологов (например, глава ВЦИОМ Валерий Федоров) до политологов (например, Алексей Макаркин) и политтехнологов (Олег Матвейчев, Евгений Минченко и другие). Были в пуле ультрапатриотические эксперты вроде Сергея Маркова и Алексея Мухина, но иногда звали и людей с подчеркнуто оппозиционными взглядами. «Например, [публицист Леонид] Радзиховский ходил и конкретно критиковал власть: вот, выборы несвободные, президент несменяемый Такой анфан террибль», вспоминает один из участников встреч.

Экспертов собирали и близкие к Кремлю фонды. При этом конкретной жесткой повестки у этих разговоров, как правило, не было за исключением тех случаев, когда они проводились перед выборами. «Цель этого совещания не что-то сказать. А побыть вместе, подойти к начальству персонально, если тебя допускают, поясняет один из экспертов. Потом этот человек звонит в регион и говорит: А я тут с Володиным говорил, и он мне сказал».

Представительскую функцию, по сути, выполняют и закрытые встречи с Владимиром Путиным, которые проходят в его резиденции после каждой федеральной кампании и куда приглашается совсем небольшое количество политтехнологов: например, те же Бадовский и Бунин, а также представители исполкома «Единой России». «Это просто знак внимания за проведение выборов, поясняет один из участников таких встреч. Встреча проходит в парадном кабинете, [Путин] подходит к каждому с шампанским, говорит хорошие слова».

«У Кириенко здравый подход. Всех выслушаем, но денег не дадим»

Как утверждают собеседники «Медузы», теперь, когда за внутреннюю политику в АП отвечает Сергей Кириенко, порядки начинают меняться. Например, по словам Колядина, снова возросла роль кураторов регионов, которые во времена Володина не пользовались никаким влиянием а при Суркове были ответственными за происходящее на местах. Администрация президента, как писал «Коммерсант», теперь напрямую рекомендует в регионы технологов, а региональные мониторинги в привычном виде больше не проводятся.

Эксперты к Кириенко ходят примерно те же, что ходили к Володину. «У них других, в общем-то, и нет», поясняет Николай Миронов. По его словам, новые лица появляются, но их мало, это прежде всего люди из Комитета гражданских инициатив и «методологи». В целом же, по словам участников рынка, Кириенко работает с экспертным сообществом куда менее активно, чем его предшественники. Он не рассылает «темники», не рвется распределять деньги и некоторые из-за этого не понимают, что делать дальше. «Политолог куда пойдет? В России основной заказчик на этот жанр структуры власти. Еще есть корпорации, но и там лучше быть системным. Оппозиция серьезно не профинансирует», отмечает Николай Миронов.

«Володин любил инициативу, даже буйную. А Кириенко хочет понять, кто чего стоит, и каждому найти клеточку», поясняет политолог, близкий к АП. По его словам, на осенней установочной встрече Кириенко, «как полковой писарь», все время что-то записывал. «Я понял: денег тут не будет», говорит политолог и добавляет, что в советниках у Кириенко прежде всего люди с большими ресурсами (будь то информационные агентства или пиар-структуры), которые должны пригодиться на президентских выборах.

Один из политологов, работающих с властью, подтверждает, что сейчас «говорящие головы» находятся «в подвешенном состоянии» поскольку ИСЭПИ, который раньше «по сути, содержал всю экспертную тусовку», больше этого делать не может. «То, что сейчас гранты будут раздаваться не под любое безумие, это однозначно», соглашается Андрей Колядин. «У Кириенко здравый подход, говорит собеседник Медузы в Единой России. Всех выслушаем, но денег не дадим».

«Денег реально стало меньше. Многие остались без работы, подтверждает руководитель Политической экспертной группы Константин Калачев. Сказалось также появление и развитие так называемых партийных технологов. Множество денежных ручейков сверху попытались слить в одну реку и направить в направлении узкого круга своих. Выживать стало тяжелей. Я вот уже сожалею, что вовремя с этой профессии не спрыгнул, когда было куда. То есть без АП зарабатывать можно, если управление внутренней политики не натягивает все хлебные контракты на себя и не мешает свободной конкуренции на рынке. Но это фантастика».

«В зависимости от понтов технолога и лоховства заказчика»

«Самой дорогой кампании не существует», говорит Евгений Малкин. Однако участники рынка признают: сейчас бюджеты, выделяемые технологам, снизились и истории вроде выборов губернатора Красноярского края в 2002 году, когда кампания Александра Хлопонина стоила порядка 30 миллионов долларов, уже вряд ли возможны. «Я знаю ребят, которые садились друг перед другом и тренировались спокойно произносить фразу Это стоит миллион долларов, говорит один из собеседников Медузы. Но времена уже, конечно, не те». Валентин Бианки отмечает, что цены на рынке политтехнологий снизила прежде всего неконкурентность кампаний. Один из консультантов добавляет: ситуация такова, что чуть ли не две трети губернаторов сами дают «договорным» конкурентам деньги на выборы.

По словам Дмитрия Гусева, сейчас минимальная цена кампании одномандатника 1012 миллионов рублей; списочная кампания «Единой России» в регионе с двухмиллионным населением будет стоить от 50 до 100 миллионов рублей (другие партии тратят значительно меньше). Губернаторскую кампанию в неконкурентном регионе Гусев оценивает в 3050 миллионов («Красоту-то все равно надо создавать, билборды там повесить»); в конкурентном от 100 миллионов. Кампания губернатора Иркутской области Сергея Ерощенко, который проиграл выборы во втором туре, обошлась в 600 миллионов, утверждают технологи. Среднюю стоимость кампаний технологи оценивают по-разному: так, Перевозчиков говорит, что бюджет на одномандатника может составлять до 300 миллионов рублей (или 100 если кандидат идет от власти). Евгений Малкин оценивает кампании в среднем в 26 доллара на избирателя; «если есть сильная структура, а у конкурентов мало ресурсов можно уложиться и в доллар на избирателя».

«Но это все примерные цифры, поясняет Гусев. Цену кампании можно оптимизировать, что-то за счет государства делать, что-то кто-нибудь подарит и так далее. А есть наш гонорар. Вот наш гонорар его вынь да положь». По словам одного из технологов, руководитель кампании в одномандатном округе получает не менее 400 тысяч рублей в месяц (при этом эта сумма может быть гораздо больше «в зависимости от понтов технолога и лоховства заказчика»); Перевозчиков оценивает зарплату «районных полевиков» и копирайтеров в 150250 тысяч в месяц, юристов от 200 до 600 тысяч.

«Заключите со мной контракт с любым вашим ГБУ. Назовите это не план кампании, а исследование путей выхода из сложной ситуации»

Так или иначе, большая часть денег на кампанию тратится «в черную», утверждают технологи. По оценке Бианки, зарплаты «по-белому» получают порядка 10% технологов. «Все это знают, все нарушают, и все кричат о честных выборах. Вы тогда или штаны наденьте, или крестик снимите, горячится Андрей Богданов.— Что, кто-то наблюдателей оплачивает в белую? Покажите договоры. Нет, нам лучше сэкономить и выдать им не по пять тысяч, а по три ». Малкин называет рынок политтехнологий «серым»: по его словам, государство тут в любом случае особенно ничего не теряет, поскольку официальные платежи, идущие через избирательные фонды кандидатов или по договорам, не облагаются налогом. Однако закон, по его словам, устроен так, что без нарушений все равно не обойтись. «Например, у нас законодательно запрещено выплачивать премии агитаторам по результатам выборов. А без этих премий нормально работу агитаторов не организуешь, объясняет он. Или затраты на квалифицированных политтехнологов они обычно очень велики. А у губернатора терки с прокуратурой, силовыми органами. [Если платить в белую,] обязательно прицепятся, что это отмывание денег люди ничего не делали, а деньги получали».

Еще одна причина большого количества неофициальных денег то, что размер избирательного фонда по закону ограничен (например, одномандатник на парламентских выборах мог потратить до 40 миллионов рублей; разрешенные суммы на губернаторских выборах разнятся и могут составлять от 10 до 100 миллионов). Официальных бюджетов, по словам политтехнологов, обычно категорически недостаточно; директор NPR Group Дмитрий Фетисов говорит, что реальные траты на кампанию могут быть как минимум в семь-восемь раз больше. Поэтому услуги технологов чаще всего оплачиваются не из предвыборного фонда. «Я заказчику говорю ну я же работаю на вас? Работаю. Вы мне отдаете деньги в конвертике, в чемодане или еще в чем-то. Заключите со мной контракт с любым вашим ГБУ. Назовите это не план избирательной кампании, а исследование путей выхода из какой-то сложной социально-экономической ситуации в каком-то крае», призывает один из консультантов.

«Я бы вообще потолок отменил и тогда уж будь добр расплачивайся со всеми официально, прогоняй через фонд», считает Дмитрий Гусев. Богданов уверен, что потолок фонда существует только ради того, чтобы у кандидатов не было возможности покупать слишком много эфирного времени для агитации: «Чем меньше ты пускаешь других кандидатов на ТВ, тем меньше их знают. Почему все еще не любят [телевизор] там четкий договор с конкретными ценами, поэтому все обычно тратят все официальные деньги на телевизор, а остальное можно сделать по-левому».

«Политтехнолог знает, как провести кампанию, чтобы никого не посадили»

Впрочем, по словам собеседника «Медузы» в «Единой России», профессиональное сообщество не слишком заинтересовано в легализации своих бюджетов. «Минимум каждый второй технолог заезжает на кампанию не за гонорарами. А за тем, чтобы на полевой структуре попилить бабки, считает источник. Основной заработок технолога это не гонорары. Это поле. Чем больше поле, чем больше ты людям платишь, чем больше агитационных материалов, тем больше ты можешь украсть». Богданов подтверждает: от 10 до 60% предвыборного бюджета «пилят», и печатная продукция один из самых простых способов это сделать. «Бывает, что вице-губернатор говорит давайте 70% всего бюджета сюда. А на остальное ты должен как-то провести кампанию», добавляет один из технологов, работающих на «Единую Россию». Возможны такие ситуации еще и потому, что «на кампаниях в отсутствие конкуренции» победа зачастую обеспечена заранее.

«Нала надо очень много, утверждает один из участников рынка. Допустим, дворников ты отправляешь срывать агитацию оппозиции как ты им заплатишь, из бюджета? Надо платить журналистам, избиркомам, наблюдателям. Агитацию чью-то сорвать, провокаторов отправить на чужую встречу. Ты же не напишешь договор провокации, пять штук, один час. Надо ботов или живых людей держать, которые будут комментарии засирать. Опять же иногда надо кого-то бить ногами. А что, в регионах это часто бывает».

При этом неофициальные договоренности бьют и по самим технологам: как говорят участники рынка, «кидалово» на кампаниях обычное дело. Кроме того, деньги, собранные на выборы, регулярно становятся предметом интереса правоохранительных органов больше всего от этого страдают вице-губернаторы по внутренней политике, которые, как правило, и занимаются сбором.Известность получило, например, дело Николая Сандакова, бывшего вице-губернатора Челябинской области, который с апреля 2016 года находится под арестом по обвинению в получении взятки. По данным Reuters, арестованный в июле 2016-го при получении 400 тысяч евро наличными губернатор Кировской области Никита Белых также собирал с местных бизнесменов деньги «на выборы».

«Время от времени люди, которые занимаются выборами [в региональных администрациях], оказываются в ситуации, когда не могут не нарушить закон», констатирует председатель совета директоров «Никколо М» Игорь Минтусов. «Различные игроки в политике перераспределяют рынок, считает Евгений Минченко. Одни говорят подождите, а зачем нам какой-то электоральный рынок, если можно решить все административно? А другие говорят а чего решать все административно, если мы все можем решить при помощи уголовного дела и обыска? Это конкуренция политических инструментов».

Андрей Колядин подытоживает: «Политтехнолог это еще и человек, который знает, как провести кампанию, чтобы никого не посадили».

Деньги, доступ и снова деньги Как работают и на чем зарабатывают российские политтехнологи. Репортаж «Медузы», 10 апреля





Новости из рубрики:

© Тайга.инфо, 2004-2024
Версия: 5.0

Почта: info@taygainfo.ru

Телефон редакции:
+7 (383) 3-195-520

Издание: 18+
Редакция не несет ответственности за достоверность информации, содержащейся в рекламных объявлениях. При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на tayga.info обязательна.

Яндекс цитирования
Общество с ограниченной ответственностью «Тайга инфо» внесено Минюстом РФ в реестр иностранных агентов с 5 мая 2023 года