Самое большое интервью Бориса Мамлина
В 2007 году на фестивале корпоративного кино «Брендфильм» случился скандал: новосибирская компания «LBL-СИБИРЬ» забрала призы во всех номинациях. Устроители фестиваля на будущий год решили позаботиться об остальных участниках и сделали номинаций больше. Однако новосибирцы снова собрали максимум из того, что было. Корреспондент ТАЙГИ.info встретился с шеф-редактором «LBL-СИБИРЬ» Борисом Мамлиным, чтобы узнать, кто и как делает лучшее корпоративное кино в России.
В 2007 году на фестивале корпоративного кино «Брендфильм» случился скандал: новосибирская компания «LBL-СИБИРЬ» забрала призы во всех номинациях. Устроители фестиваля на будущий год решили позаботиться об остальных участниках и сделали номинаций больше. Однако новосибирцы снова собрали максимум из того, что было. Корреспондент ТАЙГИ.info встретился с шеф-редактором «LBL-СИБИРЬ» Борисом Мамлиным, чтобы узнать, кто и как делает лучшее корпоративное кино в России.
Любовь ушла, Новосибирск остался
Театр начинается с вешалки, офис «LBL-СИБИРЬ» - с завоеванных грамот, дипломов и медалей. За каждой наградой - месяцы упорного труда, яркие истории, живые люди. А сами «завоеватели» почему-то остаются в тени. Вот, готовилась я к беседе с Борисом Мамлиным, «перешерстила» весь интернет, но ничего интересного о нем так и не нашла, а читатели моего блога, с помощью которых я рассчитывала узнать хотя бы какие-нибудь «интимные подробности», бодро отрапортовали: «Когда-то он не был бородат, но зато был обильно черноволос, и ездил по обычным ТВ-сюжетам. А теперь выбрал внешность Бондарчука и ездит на Infiniti типа как крутой продюсер». Вот с таким скупым информационным багажом я и пришла на интервью.
ТАЙГА.info: Борис, предлагаю заполнить информационный вакуум и начать с вашей биографии. Вы родились 22 декабря 1971 года. Где?
Борис: В Днепропетровске – большом и красивом городе Восточной Украины. Но в 1978 году мои родители переехали оттуда в Тынду - строить БАМ. В те времена эта стройка была очень модной. Плюс зарплата в разы больше: 700 рублей против 150-ти. Через год они забрали меня к себе. БАМ тогда был в центре внимания всей страны: его с утра до вечера показывали по телевизору, писали про него в газетах. Везде — застой, а в Тынду, столицу БАМа, приезжали музыканты, политические деятели, искатели приключений. Однажды, например, приехал мега-популярный артист Дин Рид – американский певец, который вдруг взял да и выступил почему-то за советскую власть. Его сразу подняли на знамена и оставили в СССР жить, а он взамен рассказывал, как ему там, в Америке, было тяжело.
За год-два до окончания школы я решил, что стану военным. И в 1987 году поступил в Уссурийское суворовское военное училище с «двойкой» по физкультуре на вступительных экзаменах. Так Тында сменилась на Уссурийск, город, который можно было снимать в американских фильмах про Советский Союз - все серое, пылища кругом и постоянно ходят строем военные. И от этих двух лет обучения в «элитном учебном заведении для мальчиков» у меня осталось ужасное впечатление. Зато после окончания училища я мог поступить без экзаменов в любое военное учебное заведение. Передо мной лежала целая страна, а я выбрал Новосибирск. Дело в том, что в Благовещенске жила моя первая любовь и я не хотел далеко уезжать, думал, что можно будет туда-сюда ездить. Правда, после определения меня в училище любовь прошла. А Новосибирск остался.
ТАЙГА.info: На кого вы здесь учились?
Борис: Из нас готовили политработников, представителей правящей идеологии в армии, комиссаров. Но когда в 1991 году я поехал в отпуск, а в стране случился путч, появились опасения, что все эти институты и комиссары скоро закончатся. Кроме того, в отпуске я познакомился с польскими миссионерами, которые приехали в Тынду вслед за певцами, артистами и политическими деятелями. И всё это меня настолько задело, что я вернулся обратно верующим человеком. И мне сразу стало тяжело находиться в училище: система в армии устроена так, что ты либо всё время врешь, либо ты все время виноват. Нельзя быть нормальным человеком. Я понял, что надо что-то менять, искал удобного повода. Он вскоре подвернулся: мне предложили поехать на Сайпан – остров недалеко от Австралии. Представители какого-то трансмирового радиовещания искали туда человека, я им подходил. Я написал рапорт и попросил меня отчислить из числа курсантов, мотивировав это тем, что, мол, пребывание здесь мешает моему духовному росту, прошу мой вопрос побыстрее рассмотреть, потому что мне надо уехать на Сайпан. Меня очень быстро отчислили из училища - за три недели вместо полугода. Я вышел и понял, что могу идти куда хочу.
ТАЙГА.info: Но надо-то ехать на Сайпан!
Борис: Ну да (смеется). Вот только я взял и женился. На Сайпане вздрогнули, сказали, что им был нужен один человек, а не два, и стали думать. Четыре месяца думали и согласились взять нас двоих. Правда, к тому моменту нас было уже два с половиной, и жизнь на острове могла плохо сказаться на ребенке – там какие-то излучения имелись. Сайпан остался нереализованной мечтой, а мы с женой стали устраивать жизнь в Новосибирске. Работали на радиостанции христианской, потом у людей, ее финансировавших, закончились деньги, тогда я пришел на канал НТН-4 и сказал: «Здравствуйте, я хочу попробовать себя в роли телевизионного журналиста. Мне даже денег не надо, мне просто интересно». Меня взяли на двухмесячный испытательный срок, но уже через две недели трудоустроили в штат. Так в мою жизнь в 1994 году пришло телевидение.
Работа в новостях на «четверке» до 1996 года – время первой любви к профессии. Была масса идей, желаний, планов, вариантов, плюс столько всего вокруг происходило! Вот, к примеру, едешь утром на работу, а на здании Областного совета профсоюзов на углу Красного проспекта и улицы Гоголя висит перевернутый российский флаг. Летишь в редакцию, хватаешь камеру и волнуешься, чтобы никто его обратно не перевернул. Но флаг висит, как висел. Тогда ты заходишь в здание и начинаешь пытать коменданта, мол, что же у вас флаг вверх ногами висит? А она тебе: «Не морочьте голову, я позвонила в администрацию Центрального района и спросила, как правильно. Идите отсюда, не мешайте». Снято. Выходишь на улицу и опрашиваешь прохожих, не странно ли, по их мнению, висит флаг. Да нет, говорят, нормально. Снято. Потом приезжаешь в администрацию с включенной заранее камерой, заходишь в кабинет и спрашиваешь, мол, это вы Облсовпроф консультировали по поводу российского флага? А там сидят двое - смешной дядечка и злобная тетечка. И тетечка вытаскивает Конституцию из ящика стола, бросает на стул и протяжным голосом говорит: «Нуу гдее, покажите мне, здесь написано, как он должен правильно висеть?» — «Так вот же, на обложке прямо нарисовано!» — «Вы не ищите тут глупее себя». И это лицо нашего российского чиновника. А смешной дядечка – другое лицо российского чиновника – в ответ на мое замечание, мол, можно же на улицу выйти и посмотреть, как на вашем здании флаг висит, заявляет, что ему для этого надо встать и выйти. Снято. А потом ты едешь и делаешь из этого сюжет. И получаешь массу удовольствия – и с людьми поговорил, и на жизнь посмотрел.
Журналистов бьют не по лицу, а по душе
ТАЙГА.info: Почему вы ушли с НТН-4?
Борис: Этот канал превратился в ресурс для достижения чьих-то целей, а журналистов просто использовали в качестве сливного бачка. Сначала-то нам казалось, что мы боремся за демократию, но потом мне стало неинтересно в этом участвовать, я написал заявление и ушел с должности руководителя информационно-аналитической программы «Постскриптум» в маленькую и несуществующую толком телекомпанию «Наше время». А сейчас вообще все российское телевидение в стране – это ресурс для достижения чьих-то целей. Почему между итальянским премьером Сильвио Берлускони и нашим Владимиром Путиным такая любовь? Да они просто одинаково мыслят или просто одинаковые люди. И неспроста наше телевидение до одури напоминает итальянское. Вот, едешь по Европе из Германии в Италию на машине, слушаешь радио. На немецком радио – классическая музыка, разговоры, бесконечный немецкий «йа, йа…». Только пересекаешь границу Италии – начинаются песни, пляски, счастье. И неважно при этом, который час. Добрался до гостиницы, включил телевизор, а там дефилируют какие-то роскошные блондинки, брюнетки. Я год назад посмотрел один из наших каналов и понял, что у нас теперь то же самое. Постоянный праздник, и никто ни о чем не хочет думать.
ТАЙГА.info: А когда вы сняли ваше первое кино? О чем оно было?
Борис: В начале 1995 года я договорился с командованием Сибирского Округа Внутренних Войск, чтобы нас отправили в Чечню – поснимать войну. Поехали я, Маша Лондон и Сергей Радаев, оператор. Из Грозного только что выбили боевиков, там стояли разрушенные дома без стен, внутренностей, где-то висели диваны, и было много неба. Обычно в любом городе мы не видим неба – его закрывают высокие дома, столбы, провода. А здесь небо было. И еще — нереальная тишина. В Грозный ездили дважды – в марте и в мае, встречались с разными интересными людьми, а потом сделали фильм. Я помню, как, вернувшись в первый раз из Чечни в Новосибирск, вышел из метро на площади Маркса, а меня охватил странный ужас. У метро сидели бабушки, торговали беляшами, мимо ходили люди, а мне хотелось орать что-то типа: «Как вы можете тут спокойно жить, когда вот там война и людей убивают?!». Собственно, и фильм получился таким же. Это был наш своеобразный крик «Эээй, люди!», выплеск эмоций. Но нам тогда казалось, что он очень крутой. Мы даже его на конкурс отправили и были уверены, что победим. Наградили не нас, а какого-то другого журналиста, который тоже предоставил фильм про Чечню. Правда, он туда не ездил, а собрал-склеил все из привезенных кем-то материалов. Мы расстроились, конечно, сильно. Но позже, лет через десять один великий режиссер сказал такую вещь: «Если вы работаете журналистами, привыкайте к тому, что вас будут бить не по лицу, а по душе». С тех пор привыкаем.
«Я хотел воссоздать неснятую хронику»
ТАЙГА.info: У вас был еще один фильм о войне, но не о чеченской, а о Великой Отечественной – «Линия связи». Удалось что-то новое привнести? Ведь столько уже рассказано об этом.
Борис: «Линия связи» - корпоративное кино, снятое по заказу «Сибирьтелекома» к 60-летию Победы. Оно о том, как воевали связисты. Привнести что-то новое – было моим главным желанием. Хотелось сделать то, чего еще никто не делал. Однажды мой дед, служивший на советско-финской границе, рассказал мне историю — мол, о готовящейся войне наши узнали еще в январе 1941 года. Дело было так: они в составе пограничного дозора обходили границу вдоль замерзшей реки, и пересеклись с финскими пограничниками, которые спускались в ложбинку на лыжах. «Вдруг один из них упал, представляешь?», - говорит мне дед. «Упал и упал, с кем не бывает. И что?», - недоумеваю я. «А то, - ответил он мне с презрением, - что финны с лыж не падают. Они чуть ли не рождаются на лыжах. Мы доложили в штаб, что финн упал с лыж. И через две недели прочитали в центральной прессе, что на участок советско-финской границы подтянута горно-пехотная немецкая дивизия. Не финны это были, а уже немцы, которые исследовали линию границы». После этого рассказа я понял одну простую вещь: помимо войны, которая описана в учебниках, есть еще другая война. Война, которую старики рассказывают своим детям и внукам. Война, которую они унесут с собой. Война глазами конкретного человека. Не карты со стрелами - Рокоссовский сюда, Малиновский сюда... А такая, окопная, правда.
Я начал искать, что же связисты героического могли делать? Ну, тянут себе провода и тянут. Оказалось, что в частях связи потери личного состава составляли 100%. Как в пехоте. То есть гибли все, кто становился связистом. Мы устроили встречи с ветеранами. Одна бабушка час рассказывала про войну, но неохотно. Будто мы пионеры на уроке мужества. Только мы камеру выключили, как она глаза потупила в сторону и говорит: «А вот однажды во время наступления у меня радиостанция отказала. Я ее и так, и сяк – не работает. А командир из политотдела вдруг мне и говорит: «Считаю до пяти, и если она у тебя не заработает, я тебя пристрелю». Я ручки верчу-кручу - не работает, и все тут. И только командир начал «пять» говорить, как наши ребята его взяли и убили. Я в шоке каааак дала кулаком по этой радиостанции, а она заработала. Отошла лампа внутри какая-то, ну откуда же я могла знать, мне всего-то 20 лет было». Или вот другая бабушка после общих рассказов на вопрос, снится ли ей война, отвечает, что первые годы вообще не могла спать и голуби для нее хуже фашистов. Потому что они гудят «ууу-ууу-ууу», как «мессеры».
Мы собрали такие истории и экранизировали их. Провели эксперимент с выпускным классом театрального училища: заставили сонных 18-летних ребят в пять утра в офисе одеться в драную форму, фуфайки, сапоги ношеные, позаимствованные из полка связи в Коченево (населенный пункт в Новосибирской области, - прим. ТАЙГА.info), сели в маршрутку и поехали в воинскую часть. Начали съемки, а они с таким театральным пафосом: «Тайга, тайга, я звезда, тайга, ответьте звезде». Я тогда отправил девочек рыть окоп (земля была ну просто железобетонной), а мальчиков ползать с радиостанцией – чтобы остаться живым, нужно было уложиться в десять секунд, пока немцы меняют ленту в пулемете. Девочки начали копать, мальчики – ползать. Один не уложился в срок, упал, я другому даю задание: подползти к убитому, снять с него радиостанцию, но чтобы голова не отрывалась от земли. Если чуть-чуть приподнимешь – тут же снесут. А там грязь, болото, слякоть. И военные по нашей просьбе взрыв-пакеты кидали да из автоматов стреляли, чтобы все натурально было. Я хотел воссоздать неснятую хронику. Потому что подвиги разведчиков, летчиков и танкистов в хронике воспеты, а подвиги связистов – нет. Они немцев не убивали. Поезда под откос не пускали. Самолеты не сбивали. Зачем их снимать? А меня это сильно захватило, и во сне ко мне приходили эти бабушки и дедушки и говорили: «Вставай, давай. Иди делать кино». Я вставал и шел.
«Мы не держим зрителя за дурака»
ТАЙГА.info: Корпоративностью в этом фильме не пахнет, и все же – вы делали корпоративное кино?
Борис: Я все время старался делать кино не корпоративным в чистом виде, а документально-журналистским, честным, человеческим. Теперь это отношение и вовсе оформилось в стиль «LBL-Сибирь», где я работаю с 1998 года.
ТАЙГА.info: В чем отличие вашего корпоративного кино от тех фильмов, которые делают другие?
Борис: Мы стараемся избегать деклараций. Мы никогда не говорим, что завод нашего клиента - самый лучший завод в России, станки – самые точные станки во всем мире, а пол – самый ровный пол в галактике. Мы это показываем. Мы не держим нашего зрителя за дурака, не убеждаем его. Если на Сибирском грузовом терминале ровный пол, мы ставим на погрузчик стакан с водой, которая не расплескивается, когда погрузчик ездит. Стакан стоит ровно. В рекламных роликах десятилетней давности послание было таким: «Я мою голову этим шампунем и мои волосы становятся мягкими и шелковистыми». Сегодня послание звучит по-другому: «В составе нашего шампуня керамиды с керостазами, которые глубоко приникают в корни волос и укрепляют их от корней до самых кончиков». Результатов вам больше не обещают, но рассказывают, что и как работает, чтобы вы сами приняли решение. Этот принцип, который недавно появился в рекламе, мы давно используем в нашем кино.
В прошлом году к нам обратилась компания Nycomed Russia & CIS. У них была система тренингов для медпредставителей – людей, которые рассказывают врачам о новых лекарственных препаратах. Но на эти тренинги никто не ходил. Мы предложили сделать фильм не о самих тренингах, а о важности работы медпредставителя. Мы показали разных людей - певца в студии, который готовится к гастролям, бабушку с внучкой, беременную девушку за завтраком. И вдруг у них происходят какие-то проблемы: ранние роды у девушки, инфаркт у бабушки, у певца тоже что-то не ладится. Рушатся планы людей, а голос за кадром объясняет: такое может случиться, если вас, дорогие медпредставители, не услышит доктор, а чтобы доктор услышал, есть такие-то тренинги. Затем мы отматываем пленку назад и показываем нормальные концовки этих историй: певец в белом пиджаке кланяется со сцены, младенцу ввели новый препарат для раскрытия легких, а бабушка укрепила сосуды. Людям ведь хочется думать не о том, что они таскают камни, а о том, что они строят церковь. Мы им об этом напоминаем в нашем кино.
Однажды нам предложили поучаствовать в проекте по продвижению в регионах программы «Школьное молоко». Стояла задача: снять фильм для губернаторов, чтобы они, посмотрев его, поняли важность этой программы. А как воздействовать на сознание губернаторов? Мы на эту тему попытали одного высокопоставленного чиновника, который рассказал, что нужно придерживаться трех постулатов: 1) начальник всегда прав; 2) инициатива наказуема; 3) нельзя давить на жалость, потому что любой губернатор и так считает, что денно и нощно заботится о здоровье нации на подведомственной ему территории. Что в итоге получилось? В фильме мы озвучиваем мысль президента Дмитрия Медведева и премьер-министра Владимира Путина о том, что нужно развивать сельское хозяйство и улучшать здоровье школьников, а «Школьное молоко» вписывается в нацпроекты «АПК» и «Здоровье». Затем мы перечисляем регионы, где инициатива давно проявлена и эта программа успешно работает. А на жалость не давим: просто озвучиваем факты, согласно которым здоровых школьников у нас в стране очень мало. Фильм мы сделали в январе 2007 года, и с тех пор только и занимаемся, что добавляем на карту новые регионы, в которых появляется «Школьное молоко».
В Москве на фестивале корпоративного кино выступал директор одной студии, который сказал, что корпоративное кино – это такой вид специально скучного кино. Что это дурацкая работа - снимать про шахты, коровники, свинарники. И по корпоративным фильмам, которые есть в России, видно, что все думают именно так. Я не сдержался, встал и ответил, что пока они так думают, «LBL-Сибирь» останется в этой области чемпионом России, и будет править миром. Потому что мы снимаем фильмы не про коровники и гадюшники, мы рассказываем о мечтах людей, которые воплощаются где угодно.
«Кино про Новосибирск решили делать из противоречий»
ТАЙГА.info: Алена Олейник - режиссер нашумевшего фильма про Новосибирск «Город, где я». Как вы с ней познакомились?
Борис: В 2002 году у меня родилась вторая дочь, и я считал себя отличным семьянином. А в 2004 году на фестивале «Золотой бубен» в Ханты-Мансийске встретил Алену. Через три дня мы разъехались: я - в Новосибирск, она – в Омск, где работала журналисткой. И я понял, что не могу без неё жить. Я честно пытался избавиться от этого чувства, но ничего не получалось. В конце концов, я пришел к священнику и рассказал обо всем. Думал, он назовет это моим крестом, который нужно нести дальше, но он сказал: «Если не можешь, то уходи». Стало страшно: ведь я больше не мог спрятаться, заявить, что я не решаю ничего. И я сделал выбор. За тот год терзаний я повзрослел и многое понял. В школе нас учат математике, литературе, труду, жаль, что никто не учит жизни.
Заходит Алена.
ТАЙГА.info: Как родилась идея фильма про Новосибирск?
Борис: У Бориса Комарова родилась идея – снять кино в рамках концепции «Новосибирск – классный город», записать на диск, раздавать его налево и направо, дарить гостям и жителям других городов. Так было сформулировано техзадание. Он даже денег нашел.
Алена: Потом у него название появилось «Настроение города».
Борис: И работала у нас на базе корпункта «Пятого канала» прекрасная телевизионная журналистка Оля Морозова. Культурная, литературная, одаренная. Вот только Оля всегда относилась к тому, что мы делаем, снисходительно-доброжелательно. Потому что это не культура, не литература, а те самые свинарники и коровники, которые надо любить. А Оля не любила. И когда появилась идея снять этот фильм, мы отдали ее на реализацию Оле. И радовались за нее, будто замуж выдали.
Алена: Оля снимала все лето, потом долго монтировала, потом писала сценарий. А в нашей работе бывает, что сценарий к концу фильма претерпевает изменения до 100%.
Борис: Но когда мы увидели смонтированное кино, оно выглядело не как кино с внутренней драматургией, а как сорок шесть сюжетов из новостей «Пятого канала», склеенных подряд без всякой драматургии и прочего: вот у нас художник, вот - поэт, а вот у нас есть еще в городе дрессировщик, укротитель и дирижер. Можно было заменить Новосибирск на Челябинск, Челябинск на Уфу – получалось одно и то же. В Уфе есть дирижер, доярка, писатели, фантасты, музыканты – да кто хочешь. А где здесь настроение города? Где здесь вообще Новосибирск и что-то такое неповторимое, отличающее наш город от другого? Она сказала, что мы ничего не понимаем, послала нас к Годару и Тарковскому и ушла.
Алена: И когда под конец сентября мы остались с летним «фильмом», то пришли в ужас, потому что исправлять пришлось с чистого листа. Хорошо, что успели захватить два последних теплых денька и поснимать виды Новосибирска, правда, уже коричнево-серого.
Борис: Потом мы собрались все вместе и накидали идей, кто и что думает о Новосибирске. Когда я сюда приехал в 1989 году, то просто ужаснулся. Есть такая фраза, что архитектура – это застывшая музыка. И я задавался вопросом, что же они здесь играли вообще? (смеется) Мы честно признались, что Новосибирск – серый, и решили эту мысль отразить в фильме. Нам нравится передача Top Gear, про автомобили. Там три британских журналиста ездят на разных машинах и в очень своеобразной форме их обсуждают. Ну, например, один говорит, дескать, я долго не мог понять, что мне напоминает этот Chrysler Crossfire, вот эта его покатая спина. Но потом я понял! Она напоминает мне испражняющегося пса!
Алена: При этом нельзя сказать, что он не любит этот Crossfire. Просто он говорит о нем честно. И мы, являясь поклонниками этой передачи, решили, что тоже попробуем сделать наше кино про Новосибирск из противоречивых вещей. Искать ничего было не нужно, потому что противоречий здесь просто навалом. И вот мы собрали мысли о Новосибирске в кучу, а потом сели монтировать. Обычно фильмы делаются по сценарию, но нам пришлось вписывать текст в лакуны. И фильм не давался. Он монтировался по минуте в день. Знаете, когда почки болят, и каждый день выходит по такому маленькому камушку? Вот, мы испытывали примерно то же самое.
ТАЙГА.info: Название фильма «Город, где я» довольно универсальное. Планируете ли вы снимать фильмы про другие города?
Алена: В мае поедем Омск снимать.
ТАЙГА.info: Это будет цикл о летних городах?
Алена: Наши города зимой не очень красивы. Они выглядят красиво в одно время – когда темно, белые сугробы, лампочки горят и падают крупные хлопья снега. Крупным планом.
Борис: Мы зимние кадры вставляем, когда хотим показать ужас какой-нибудь. Вот сейчас, кризис когда грянул, мы специально пошли и наснимали для архива картинок, пустых щитов рекламных…Потому что когда все переживут кризис, они начнут к нам приходить и заказывать фильмы про то, как они справились со сложной ситуацией. Кадры, которые были сняты после дефолта 1998 года, потом кочевали тогда по разным фильмам (смеется).
Алена: Еще планируем снять фильм про Одессу и Саранск. Людям в любом городе хочется иметь хорошее кино про то место, где они живут. Мы, например, приехали в Барнаул на фестиваль, думали, увидим деревню, а там такие красивые дома стоят. Просто Барселона, но наша. Потом были в Перми и кайфовали от всяких местных штучек. Ну, например, у них есть улицы Г. Хасана и Г. Звезда. Знаете, как буква Г расшифровывается? В первом случае – героев Хасана, а во втором – газеты «Звезда». А еще в Перми есть балет толстых, где танцуют балерины весом более ста килограмм. И мы знаем, что снимем хорошее кино про Омск, мы сыграем на тонких моментах. Ну, к примеру, вы в Омск приедете, а там машин с правым рулем практически нет, потому что граница японских «праворулек» проходит между Новосибирской областью и Омской.
Борис: Раскрою страшную тайну о том, как мы делаем кино. Мы встречаемся с собственником бизнеса или, как минимум, генеральным директором, потому что он – носитель идеологии, он все придумал и благодаря ему все работает. То же самое и с городами: прежде чем снимать кино, нужно пообщаться с носителем идеологии.
Алена: Знаете, какая главная мысль будет в фильме про Омск? У Роберта Рождественского есть песня со словами «Где-то есть город, наше далекое детство там прошло». Она про Омск, хотя в ней и не произносится название города. Просто когда семью композитора эвакуировали в Омск, он сочинил эту песню. Мы поняли, что Омск – это город родителей, родительский дом, квартира. Там что-то не в порядке, хлам не выбрасывают, дети уезжают в другие города, потому что вырастают и им становится тесно…. Но чем старше ты становишься, тем больше ты его любишь. Это удивительно. В городе есть свои традиции, культ красоты, девушки всегда нарядные. И в девять утра все сидят в кафе, одетые в Dolce&Gabbana, курят сигареты и пьют чай. Пить зеленый чай бесконечно – это омская тема.
ТАЙГА.info: Фильмы про города – можно ли их считать корпоративными?
Борис: Можно. В ноябре прошлого года фильм про Новосибирск занял призовое место на фестивале корпоративного кино «Брендфильм». Если вы его посмотрели и захотели сюда приехать, то, конечно, фильм корпоративный, он же продает! И мы сейчас находимся в поисках стратегического партнера, потому что производство таких фильмов хочется поставить на поток.
ТАЙГА.info: А вы не хотите снять что-то еще про Новосибирск?
Борис: Хотим. У нас есть идея снять фильм о тех бизнесах, которые появились в Новосибирске и выросли до всероссийских и международных масштабов. О бизнесах, выросших не на сырье, которое можно продавать и легко наживаться, а на мозгах.
ТАЙГА.info: Как вы считаете, есть ли у российского телевидения в принципе какие-то перспективы?
Борис: Недавно мне позвонил друг. Он из новосибирского Академгородка переехал жить в Америку, снимал там фильмы, а сейчас его пригласили на один из российских каналов - возглавить службу документального кино. И он звонит и говорит, мол, давай попробуем возрождать документальное кино, давай подумаем, что бы нам самим хотелось увидеть по телевизору, а потом возьмем и снимем это. Нехитрая такая стратегия (смеется). Я согласился. Я хотел бы увидеть фильм про любовь с современными взглядами, про героизм в быту, про веселых продавцов в магазине. Или вот у меня есть два прекрасных друга, которые открыли в Омске автосалон эксклюзивных автомобилей и приволокли туда Mercedes каких то нереальных размеров за какие-то совершенно нереальные деньги. И они его никак не могут продать, а мы думаем - не снять ли про это реалити-шоу? Может получиться очень забавно, потому что у ребят мысли из серии «Что нам, картошкой что ли торговать!? Нет, мы хотим культуру в Омск нести». При том, что у них из офиса на шестом этаже виден частный сектор, дым из печных труб, заборы покосившиеся. В общем, в жизни столько всего есть прекрасного, что просто надо собрать мысли-идеи в кучу и… возрождать документальное кино.
ТАЙГА.info: Спасибо за интервью!
Подготовила Елена Шкарубо