«Медицина заканчивается там, где начинается медицинская услуга»

03 Фев 2011, 08:44

Негосударственная медицина – перспективный рынок для инвестиций. Многие технологии реализованы именно в частных клиниках. Насколько они доступны? Как взаимодействуют государство и бизнес? Об этом Тайге.инфо рассказал председатель совета директоров медицинского центра «Авиценна» Борис Айзикович.

Негосударственная медицина — один из перспективных рынков для инвестирования средств. Многие современные технологии лечения самых сложных заболеваний реализованы именно в частных клиниках. Насколько они доступны для населения? Как в сфере здравоохранения могут взаимодействовать государство и частный бизнес? Об этом в интервью Тайге.инфо рассказал председатель совета директоров медицинского центра «Авиценна» Борис Айзикович.

Тайга.инфо: Борис Исаевич, как вы оцениваете сегодняшнее состояние частной негосударственной медицины?

— К сожалению, негосударственная медицина существует в каком-то таком состоянии, что вроде она и есть, и нет. С одной стороны, это многомиллиардный рынок с точки зрения инвестиций. С другой — ни в каких национальных проектахпо улучшению медицинской помощи частные медики не участвуют. Они находятся в стороне от этих процессов. Я считаю, что если государство оставит за собой функции оказания помощи определенным группам пациентов (например, онкологическим) и, в первую очередь, оказания неотложной помощи, а по всем остальным видам будет выступать в качестве заказчика, то медицинские организации и врачи начнут друг с другом конкурировать.

Тайга.инфо: Как это может работать?

— К примеру, есть Центральный район Новосибирска. Предположим, мэрия говорит — тот, кто хочет лечить Центральный район по определенным тарифам, которые покрывают издержки, связанные с оказанием медицинской помощи, давайте, соревнуйтесь. Победителю мы разрешим, например, построить или реконструировать такое-то здание и заключим договор на пять лет, а через пять лет посмотрим, как вы тут справились. Любят вас люди — пожалуйста, продолжайте дальше. При таких правилах оказания медицинской помощи в медицину придет инвестор. Причем, это будут не какие-то небольшие деньги, а многомиллионные вливания. Потому что правила игры станут прозрачными и понятными.

Тайга.инфо: Тем не менее, сегодня частные клиники довольно успешны. Вот вы как год закончили?

— Неплохо! В значительной степени выросло количество пациентов, которые обратились в «Авиценну». Вообще, за историю нашего центра, а ему в этом году исполняется 15 лет, мы оказали медицинскую помощь более 110 000 человек. Каждый день к нам приходят в среднем около 800 человек. Мы прошли круглую цифру по родам — с 2006 года, за весь период существования акушерского отделения, у нас родились 1100 детей. Мы сделали 10 000 разноплановых операций с момента открытия стационара. В этом году запустили урологический центр, где сосредоточили все достижения современной урологии. Запись на прием к урологу ведется, как через интернет, так и по телефону. У нас нет, пожалуй, только хирургического робота! Первые пациенты всем остались довольны. Мы купили оборудование для лечения мочекаменной болезни. У нас есть специальный прибор для лечения аденомы предстательной железы. Практически у всех мужчин, начиная с 50-летнего возраста, эта железа начинает увеличиваться. Если она приводит к нарушению мочеиспускания, то это становится уже болезнью. Технология, которую мы приобрели, позволяет этих уже немолодых людей быстро возвращать к активной жизни. Прибор — специальный лазер, который выпаривает предстательную железу в нужном месте, и пациент буквально через день-два может идти домой. Когда я начинал работать урологом, операции по этому поводу, во-первых, были открытыми, а, во-вторых, опасность для жизни существовала абсолютно реальная. Был достаточно высокий процент людей, которые погибали после операции. Все-таки, люди пожилые, операция объемная, кровопотери большие. Сегодня, конечно, это день и ночь.

С 2006 года, за весь период существования акушерского отделения, у нас родились 1100 детей

Не могу не сказать о нашем отделении ЭКО. У нас родились почти полторы тысячи детей! Эта программа была запущена в 2001 году, провели мы около 3 500 циклов ЭКО. Результативность получилась порядка 40% за 10 лет, что сравнимо с подобного рода лабораториями в странах Евросоюза, в США, в Израиле. Последние годы она где-то в районе 50% колеблется, ну а в начале результаты, конечно, были скромнее. Диагностический наш центр заработал на полную мощность. Мы его запустили два года назад на проспекте Димитрова, 7. Там у нас вся лучевая диагностика — компьютерная томография, МРТ, эндоскопическая техника, функциональная диагностика. В день его посещают около 300 человек. Довольно много людей, надо уже как-то расширяться.

Тайга.инфо: Какие направления планируете развивать в «Авиценне» в будущем?

— Мы заключили концессионное соглашение с мэрией Новосибирска, по которому получили здание по улице Коммунистической, 17. Это соглашение подразумевает, что медицинский центр «Авиценна» в течение двух лет должен вложить в реконструкцию данного здания, которое является памятником архитектуры, сумму, превышающую 60 млн рублей, и затем его эксплуатировать как медицинское учреждение. Также по соглашению в течение 20 лет мы будем отдавать городу 48 циклов ЭКО без всякой оплаты.

Тайга.инфо: Что вы планируете разместить в этом здании?

— Хотим создать несколько клинических центров. Первый — специализированный центр травматологии и ортопедии, то, что мы сегодня делаем в рамках общего хирургического отделения. Второй — центр урологии, я о нем уже сказал. И третье, очень важное направление— это сердечно-сосудистая хирургия. Сегодня эти операции с успехом выполняют в институте патологии и кровообращения имени Мешалкина, мы хотим составить им в данном вопросе небольшую конкуренцию. Потому что всегда есть люди, которые хотят помимо качественной медицинской помощи получить еще какие-то дополнительные сервисные услуги — пребывания, питания, индивидуальный уход за пациентом, выбор врача, а сегодня в государственных лечебных учреждениях такая возможность не предоставляется. Операцию делает тот, кто должен делать ее, а не тот, кого хочет пациент. В условиях частной клиники такой диалог возможен с известным профессором, специалистом, чтобы именно он выполнил операцию. Кроме того, мы расширим отделение реанимации. Оно будет довольно большое — на шесть коек.

Тайга.инфо: А что сейчас находится в здании на Коммунистической? Планируете ли вы там что-то пристраивать?

— Это здание на треть принадлежит медицинскому центру «Авиценна». Сейчас там располагается акушерское отделение и хирургический госпиталь. Есть операционная, реанимация — детская и взрослая. Мы полностью автономны и не зависим ни от кого с точки зрения оказания реанимационной помощи тяжелым пациентам. Там находится очень мощная клиническая лаборатория, которая в круглосуточном режиме выполняет сотни тысяч различного рода исследований. Она будет только расширяться. К зданию ничего не пристраиваем: его нельзя ни расширять, ни уменьшать. Мы проводим там капитальный ремонт. Вообще здание было построено в 1902 году, потом неоднократно переделывалось и в советское время его объявили памятником. Памятник, конечно, в плачевном состоянии. Фактически, мы были вынуждены чуть ли не каждый кирпич брать в какую-то металлическую связку, чтобы он не развалился.

Памятник был в плачевном состоянии. Мы чуть ли не каждый кирпич брали в металлическую связку, чтобы он не развалился

Теперь это все позади, мы выходим на финишную отделку. Я думаю, в ближайшие месяц-два эти операционные будут работать. А то, что мы можем сегодня делать, мы делаем в рамках существующего госпиталя. В тесноте, но не в обиде. Когда закончим реконструкцию, получим примерно 30 коек в больнице — для частной клиники это очень неплохо. Мы сегодня делаем порядка 2,5 тысяч операций в год, а с этими дополнительными возможностями их будет больше. В одной части здания будет роддом, в другой — отделение вспомогательных репродуктивных технологий — ЭКО. Они будут прирастать у нас дополнительными методиками, в первую очередь, мы усиливаем генетику и сможем проводить диагностику эмбрионов до пересадки их женщине и предотвращать развитие генетических заболеваний у ребенка. Думаю, будет неплохая больница.

Но мы сегодня с мэрией обсуждаем строительство еще одного здания на этой территории, где пациенты могли бы проходить реабилитацию после травматологических, кардиохирургических операций. Ведь очень многие хорошие методики дискредитируют себя из-за отсутствия реабилитации. Человеку сделали сложнейшую травматологическую операцию, выписали его домой, а он попадает в никуда. Во времена Советского Союза, когда существовали огромные санатории, эта реабилитационная служба была более активна. А сейчас опыт утерян. Мы же хотим сделать большой реабилитационный центр с бассейном, чтобы можно было в разных направлениях нарабатывать методики. Для женщин планируем вообще сделать специальную реабилитацию — до родов (чтобы они могли себя активнее чувствовать) и после родов. И, конечно, очень остро стоит вопрос о создании детской больницы, которая бы соединялась переходом с основным зданием, где есть все для оказания диагностической и лечебной помощи. Палаты, адаптированные под детство, игровые, реабилитационные зоны — все в отдельном корпусе. Перед Новым годом я встречался с немецкими проектировщиками, сейчас пишем техническое задание на строительство такого корпуса. Если все получится, то года через два мы это сможем запустить — год на согласование, год на стройку.

Тайга.инфо: Есть ли у вас какие-то научные проекты?

— Мы являемся базой Новосибирского государственного университета и связываем с ним некоторое будущее с точки зрения формирования специалистов, поскольку там есть медицинский факультет. Но мы активно начали сотрудничать и в других областях. В мире существует такая вещь, как протонная терапия рака. Это устройство, где вырабатываются пучки протонов, которые по специальным каналам доставляются к человеку. Вообще, это сооружение размером с пятиэтажный дом. Там есть много составляющих, например, гантри, в которой лежит человек. Это большая комната со столом, пушкой, куда доставляются протоны.

Тайга.инфо: Как это работает?

— Обычная лучевая терапия — достаточно эффективный метод лечения рака. Гамма-лучи проходят через опухоль, но параллельно повреждают ткани, которые находятся вокруг. А протонная фракция дает возможность сосредоточить всю мощь этого воздействия непосредственно на опухоли. В физике это называется понятием «Пик Брэда» — пиковая мощность приходится на опухоль. А есть еще протонно-ионная фракция. И наш Институт ядерной физики в Академгородке изобрел ускоритель, который создает протонно-ионный пучок. Это самая совершенная в настоящее время технология в части своего неповреждающего действия и эффективности лечения.

Проект не является коммерческим, люди будут получать эту помощь бесплатно

Мы заключили меморандум о сотрудничестве, согласно которому институт ядерной физики делает этот ускоритель, РОСНАНО является нашим партнером, новосибирский технопарк, возможно, — это пока только устные договоренности, — строит здание на своей территории в верхней зоне Академгородка, а медицинский центр «Авиценна» отвечает за медицинскую составляющую этого проекта. То есть, мы должны будем разработать необходимые стандарты, правила, заниматься медицинским обеспечением этого проекта — диагностикой, отбором пациентов, контролем над их состоянием. Вот такой меморандум у нас подписан, в РОСНАНО этому проекту присвоен номер. И мы сейчас ведем активные переговоры. Понятно, что этот проект с точки зрения оказания медицинской помощи не является коммерческим. Я думаю, что мы сможем включить его в стандарт оказания медицинской помощи онкологическим пацентам, и люди будут получать эту помощь бесплатно. А у РОСНАНО интерес такой — создав некую модель центра протонно-ионной терапии, он сможет его продавать и тиражировать.

Тайга.инфо: Есть понимание, когда этот проект будет реализован?

— По нашим подсчетам, года через три. Когда пересекаются государственные и частные интересы, нужно найти правильную конструкцию. Поскольку наше государство только-только встает на путь частно-государственного партнерства, и опыта у него большого нет, то организационная часть, конечно, очень весомая. Сегодня все находятся в ожидании — что будет? Президент нашей страны сказал, что частные и государственные организации будут равны для оказания медицинской помощи, смогут конкурировать между собой, но для этого нужно выровнять тарифы по обязательному медицинскому страхованию (ОМС). То есть, они должны быть реальными и покрывать реальную стоимость услуги. А сегодня из тарифа ОМС вычленена заработная плата, амортизация оборудования, содержание здания. Он покрывает только непосредственную стоимость услуги.

Тайга.инфо: Хотелось бы услышать вашу точку зрения по поводу суда по иску Анны Лаппи. Довольно громкий процесс, нестыковки с экспертизой, даже дело возбуждено по фальсификации... Вы будете обжаловать этот приговор? Какая у вас позиция?

— Прежде всего хотелось бы отметить, что до этого интервью в средствах массовой информации появлялось большое количество материала, касающегося случая с Анной Лаппи. Но ЗАО Медицинский центр «Авиценна» никогда не являлось инициатором подобного рода публикаций. Мы старались не принимать участия в дискуссиях, избегать комментариев до момента вынесения решения судом, надеясь на объективный ход судебного разбирательства.

В нашей стране частных роддомов практически нет и это не случайно. Акушерство дает нам, я извиняюсь, 5% выручки и 95% проблем

В нашей стране частных роддомов практически нет и это не случайно. Акушерство дает нам, я извиняюсь, 5% выручки и 95% проблем. Мы решились на открытие роддома только спустя пять лет после того, как у нас заработало отделение ЭКО, когда возникла уже критическая масса беременных женщин, которые хотели, чтобы наши врачи их вели всю беременность, включая сами роды. Почему не открываются эти отделения? Потому что акушерство — это такая медицинская специальность, где к тебе приходит здоровый человек, беременность это не болезнь, это физиологическое состояние, но в мгновение ока ситуация может стать фатальной — как для женщины, так и для ребенка. Так или иначе, но мы на это решились. Было приобретено самое лучшее оборудование для акушерского отделения — это специальные кровати-трансформеры с электроприводом, ванна, новейшее оборудование для реанимации новорожденных. Что касается отделения реанимации взрослых, то и там собрано уникальное оборудование, включая аппарат «искусственная почка». Руководить акушерско-гинекологической службой был приглашен один из самых сильных акушеров-гинекологов нашего города, да я думаю и страны, профессор Игорь Маринкин, а педиатрическим отделением — заведующая кафедрой детских болезней НГМУ, профессор Мария Соболева. Такое сочетание — великолепные специалисты, современное оборудование, хороший сервис и относительно небольшой поток (отделение рассчитано на прием 30 родов в месяц) — вселяло оптимизм по работе этого отделения. Однако статистика — штука упрямая. В странах Европейского Союза показатель ранней неонатальной смертности составляет примерно 0,35%, в Российской Федерации — 0,5-0,6%. Это означает, что в нашей стране на тысячу родившихся живыми младенцев пятеро погибают в первые шесть дней жизни от разных причин. Лидирует в этом трагическом списке причин ранних неонатальных потерь реализация внутриутробной инфекции.

Случай Анны Лаппи — единственный в истории нашего акушерского отделения на более чем 1100 родов. Анна Лаппи наблюдалась не у нас, а в других лечебных заведениях, в том числе — в клинике Пасман, которая ее лечила. Об этом уже писали, я не буду говорить, как там все это происходило. Но, так или иначе, Лаппи заключила договор на роды с доктором Семеновой. Это врач с 25-летним стажем, которая заведовала отделением патологии и беременности в горбольнице № 1, приняла 4000 родов, сделала огромное количество операций «кесарево сечение». По праву, я считаю ее одним из самых опытных врачей в нашем городе. В качестве подтверждения этого довода могу сказать, что мою дочь и моего внука принимала она. Последние дни перед родами проходили в постоянном, ежедневном контакте между врачом и пациенткой. И последний контакт состоялся накануне родов, была записана кардиотокограмма (КТГ, метод объективной диагностики состояния плода и тонуса матки женщины, — прим. Тайга.инфо), проводилась подготовка женщины. Никакой тревоги состояние Анны и ребенка не вызывало. Дежурная служба стационара организована была следующим образом. В стационаре всегда есть дежурные врачи: анестезиолог, неонатолог, акушерка и лаборант (стационар на 12 коек), а в настоящее время еще добавлены травматолог-ортопед, акушер-гинеколог и рентген-лаборант. Если к нам поступает женщина с родовой деятельностью, ее осматривает акушерка и вызывает того врача, с кем у женщины заключен договор.

Анна Лаппи приехала к нам где-то в районе часа ночи. Дежурный доктор вызвал акушерку, та записала ей КТГ. Родовой деятельности по данным этой КТГ не было, ребенок не страдал. Позвонили доктору Семеновой, доложили ситуацию. Состояние роженицы было расценено как предвестники родов. Ее уложили в палату и назначили препараты для подготовки к родам. В пять часов утра начинаются роды, приезжает доктор Семенова и собственно c этого момента ведется отсчет времени. Все роды пишется КТГ, видно — страдает или не страдает ребенок. В 20 часов рождается ребенок. Таким образом роды длились 15 часов (нормальная продолжительность родов у первородящих составляет 15-20 часов). Ребенок родился в тяжелом состоянии, его стали реанимировать. Ситуация напряженная, 9 часов реанимации не увенчались успехом. Занимался лечением ребенка главный детский анестезиолог-реаниматолог Новосибирской области, профессор Алексей Шмаков. Для всех нас ситуация сложная. Мы не можем дать точную оценку — почему это произошло. Если причина смерти ребенка — аспирация околоплодными водами, как о ней говорят сейчас, то реанимация должна была быть успешной. Таких детей рождается довольно много и они успешно реанимируются.

Тайга.инфо: И почему тогда вы не смогли его реанимировать?

— Было назначено вскрытие в областном бюро судебно-медицинской экспертизы. Как и положено в этих случаях, на вскрытии присутствовали врачи, которые принимали участие в лечении пациента. На вскрытии врачи и патологоанатом увидели, что легкие ребенка не расправились. Они были как маленькие воспаленные камешки. Тогда и стало понятно: что бы мы ни делали, эта девочка не смогла бы выжить. Пока ребенок был в утробе и получал кислород через пуповину, он жил. Как только пуповину пересекли, дышать стало нечем. Мы проводили искусственную вентиляцию 9 часов, но ничего не получилось. Вины врача в смерти ребенка нет. Этот ребенок не смог выжить не потому, что врачи неправильно принимали роды, а от врожденной пневмонии, о чем и было написано в протоколе вскрытия.

На вскрытии врачи и патологоанатом увидели, что легкие ребенка не расправились. Они были как маленькие воспаленные камешки

Когда матери сообщили о смерти ребенка, она сказала — я хочу уйти. Безусловно, то что произошло огромная трагедия. Никаких медицинских оснований для того, чтобы ей у нас находиться, не было. Пациентке были даны рекомендации, и она ушла. Сейчас, вспоминая тот день, могу сказать, что психологически мы не были готовы к такой ситуации. Все подавлены. Как себя вести? Приняли решение вернуть деньги, которые заплатила пациентка (почему-то впоследствии на суде этот факт интерпретировали как признание нашей вины).

Потом началась история с судами и проверками. Росздравнадзор проводит первую проверку. В качестве эксперта приглашена Наталья Пасман, которая дала заключение, указав, что ребенка можно было спасти и патологоанатом ошибается. Это само по себе нонсенс — спорить с патологоанатомом. Но почему она сделала такое заключение? Она сама лечила эту женщину, консультировала ее во время беременности, как она могла стать экспертом — непонятно. После такого заключения Анна Лаппи написала исковое заявление в суд, жалобы в облздравотдел, прокуратуру. Нас проверяли все. Облздравотдел создал большую комиссию. Выводы комиссии — мы не могли повлиять на эту трагедию. Нас проверила прокуратура. В рамках этой проверки следователи назначили сложную судебно-медицинскую экспертизу и отказали в возбуждении уголовного дела, потому что эксперты не нашли никаких данных, подтверждающих вину врачей в смерти ребенка. Могу сказать смело, что в эти комиссии вошли самые уважаемые в городе специалисты в области акушерства и гинекологии, неонатологии и патологической анатомии. Но суд решил назначить еще одну экспертизу — в Алтайском крае. В общем-то, не было никаких сомнений в том, что и эта экспертиза подтвердит отсутствие вины врачей. Есть протокол вскрытия, в конце концов, есть гистологический архив, где находятся препараты органов, в том числе легких младенца (берется во время вскрытия). И вдруг нам сообщают, что эта экспертиза полностью изменила отношение к этому делу — в заключении написали, что легкие у ребенка были абсолютно здоровы, что смерть наступила в результате аспирации околоплодных вод. Мы начинаем выяснять — почему так получилось, и узнаем, что в сопроводительном документе из суда вообще никакого гистологического архива не было указано, но почему-то архив в Алтайской СМЭ исследуется. Дальше мы смотрим описательную часть и видим, что на вскрытии патологоанатом не брал кусочки некоторых органов, допустим, поджелудочной железы. А в экспертном заключении она описана. Как мог появиться препарат, который не был взят патологоанатом при вскрытии? Поскольку в основу заключения легли какие-то непонятные вещи, мы написали заявление в Следственный комитет (там хранился гистологический архив), началась проверка, по итогам которой возбуждено уголовное дело по фальсификации вещественных доказательств, легших в основу экспертизы Алтайской СМЭ. Мы были абсолютно спокойны, думали, что суд дождется результатов расследования и будет принимать решение — либо принимать эту экспертизу, которая не в нашу пользу, либо назначать какую-то новую, исключив из нее вот те вещи, которые, возможно, были фальсифицированы. Но это не произошло, мы будем подавать апелляцию. В конце концов, даже если сейчас нас не поддержит областной суд, к этому времени, я надеюсь, будет завершено расследование уголовного дела и по вновь открывшимся обстоятельствам решение может быть изменено. Но, безусловно, я могу сказать одно — вся эта история некрасивая. И если бы наши врачи не присутствовали при вскрытии и не видели своими глазами его результаты, не были бы уверены в том, что мы не виноваты, мы бы давно нашли способ урегулировать этот вопрос. Но все идет, как идет. И мы надеемся на справедливость.

Тайга.инфо: В ближайшее время на модернизацию российского здравоохранения будут выделены миллиарды рублей. Если бы вы могли принимать решение о том, как организовать систему оказания медицинской помощи жителям Новосибирской области, что бы вы сделали?

Высокотехнологичная медицинская помощь нужна 2% населения, остальные должны получать очень хорошую амбулаторную помощь

— Сегодня большинство усилий в нацпроектах сосредоточено на оказании высокотехнологичной медицинской помощи населению, это сложные операции на сердце, нейрохирургические и т.д. Но она, по большому счету, нужна не более, чем 2% населения. Остальные люди должны иметь возможность получать очень хорошую амбулаторную медицинскую помощь, которая состоит из двух вещей — диагностики и доктора, который разговаривает с пациентом. А если говорить о конкретике, то я создал бы в Новосибирске два крупных центра — областную и городскую больницу, например. Реконструировал бы их капитально и все финансовые потоки, которые существуют, направил бы туда. Сделал бы огромный современный клинический центр на базе горбольницы, а все старье, которое там есть, снес. И организовал бы систему быстрой доставки, в том числе — вертолетную. А высвободившиеся площади продал, получилось бы достаточное количество собственных денег у нашего муниципалитета. Думаю, два крупных клинических центра справились бы со всеми сложными ситуациями экстренными, высокотехнологичными. Можно еще реанимировать диагностические центры, крупные поликлиники, а остальное все продать частникам.

Я хотел в заключение сказать пару слов о вещах, которые меня очень тревожат. Из моих уст, может быть, кому-то покажется странным это услышать, но я считаю, что медицина заканчивается там, где начинается медицинская услуга — обычная описанная процедура. Медицина — отрасль человеческой жизни, которая держится совершенно обособлено. Это наука, безусловно, не точная, хотя чем дальше мы развиваемся, тем больше процессов мы можем стандартизировать и как-то приблизиться к неким точным оценкам. В медицине интуиция врача, его оценка на уровне очень мелких данных, полученных при осмотре человека, при разговоре с ним, могут решать определяющую роль при постановке диагноза и выборе тактики лечения. Очень многие заболевания имеют психосоматическую основу, то есть, в их основе лежат какие-то психотравмирующие факторы. У человека неприятность, беда — получился продолжительный стресс. А он может приводить к развитию самых разных заболеваний, вплоть до онкологических. И работа врача — не только в том, чтобы выслушать человека, назначить таблетки, сделать операцию. Он должен влиять и на эти психотравмирующие факторы. Вообще, врач — это тот человек, который вселяет в пациента уверенность в том, что тот поправится, а его жизнь может стать лучше (даже если это не так), ведь слово «врач» происходит от слова «врать» — если вернуться на тысячу лет назад, то врачи именно «заговаривали». Вот он придет, поговорит, и пациенту легче станет. Антон Павлович Чехов писал, что если после разговора с врачом пациенту не стало легче, то это плохой врач. Но чтобы это уметь, чтобы нести надежду, врач должен сам обладать внутренним стержнем и уверенностью.

Почему нельзя опускать медицину, мировозрение врача до медицинской услуги? Вот маникюр — это тоже услуга. Ты должен ноготь постричь, помазать два раза этим, три раза этим — вот услуга. Если правильно делаешь, то ты — хороший, а неправильно — плохой. Но в медицине такого процесса нет. В медицине всегда есть медицинская помощь. Врач помогает пациенту избавиться от болезни. А если мы говорим об услуге, то, вроде как получается, что врач должен попросту выполнить перечень четко прописанных действий, в результате чего пациент почему-то должен поправиться. Причем, если врач эти действия делает по-другому, то он не прав. А на самом деле, медицина во многом опирается на интуицию и данные, полученные очень индивидуально. Поэтому бывают врачи хорошие и плохие. Один обратил внимание на симптомы, а другой не обратил. И это очень важно, чтобы наш брат не забывал, что он оказывает помощь, а не услугу. И чтобы пациенты понимали, что врач помогает им. Именно помогает. Вообще, у каждой семьи в идеале должен быть свой доктор, который погладит, кулаком стукнет или вовремя на обследование направит. Это много денег не стоит, надо, чтобы врачи хорошие были. Если нам удастся наладить такой мировоззренческий подход, у нас и с медициной все будет хорошо. И если там будет все нормально, то и миллиардные высокие технологии будут нужны меньшему количеству людей.

Подготовила Елена Шкарубо