Продолжение полемики об аварии на СШГЭС, или Миф о Саянской катастрофе-2

04 Янв 2011, 12:04

Юрий Лобановский, приславший в редакцию Тайги.инфо критику мнения главного инженера «Ленгидропроекта» Бориса Юркевича о том, что все-таки произошло 17 августа 2009 года на Саяно-Шушенской ГЭС, подготовил еще один материал - на этот раз с критикой на ответное письмо самого Юркевича.

Юрий Лобановский, приславший в редакцию Тайги.инфо материал с критикой мнения главного инженера «Ленгидропроекта» Бориса Юркевича о том, что все-таки произошло 17 августа 2009 года на Саяно-Шушенской ГЭС, подготовил еще одну публикацию — на этот раз с критикой ответного письма самого Юркевича.


Ну что же, если остальные участники и зрители этого дивертисмента к трагедии, которую поставила сама жизнь, желают, можно его и продолжить. Во-первых, рассмотрим замечание г-на Юркевича об «экспрессивности» и «истощении у автора запаса аргументов». Весь памфлет «Миф о Саянской катастрофе» построен на элементарном логическом анализе трех утверждений главного инженера «Ленгидропроекта»: о силах, действующих на турбинную крышку, о состоянии шпилек на момент инцидента и о поведении оторвавшегося центрального блока второго гидроагрегата в тот же момент. Эти утверждения приведены в стенограмме его интервью «Что все-таки произошло на Саяно-Шушенской ГЭС?». В памфлете анализ проводился от лица представителя той самой «неравнодушной общественности», использующего данные, имеющиеся в этой стенограмме, в Акте комиссии Ростехнадзора, а также общеизвестные элементарные сведения из механики (второй закон Ньютона) и гидродинамики (интеграл Бернулли), и ничего более. В результате сопоставления информации из этих трех источников были выявлены непреодолимые внутренние противоречия в сведениях, сообщаемых общественности этим главным инженером.

Кроме того, излагались общепринятые определения терминов «авария» и «катастрофа» и было отмечено появление странного в данном контексте термина «рецессия», да ещё и «верхнего конца оси» (о последнем г-н Юркевич в своем ответном спиче благоразумно умалчивает). Не следует скрывать, что, кроме этого, в памфлете выдвигались предположения о мотивах уже неоднократных выступлений главного инженера по рассматриваемой теме (как следует из ответа, никаких возражений по этому вопросу у него не возникло). И, наконец, в последнем абзаце памфлета, были приведены ссылки на работы его автора, из которых можно получить представление о его взглядах на произошедшие события. Для повышения действенности текста скучные, и как следует из откликов на памфлет, так не понятые, несмотря на их элементарность, некоторыми читателями логические конструкции, перемежались с саркастическими пассажами, которые могут удивить только тех, кто никогда не читал, ну, скажем, М. Е. Салтыкова-Щедрина — писателя, который, по мнению автора памфлета, наиболее близок к понимаю того, что происходило в России как полтора века назад, так и того, что происходит в ней сейчас.

Из всего этого можно сделать следующие выводы:
1. Г-н Юркевич или не понял, или предпочел сделать вид, что не осознал вскрытые в памфлете противоречия в его утверждениях, кроме первого — о силах, действовавших в момент инцидента на турбинную крышку.
2. Вследствие этого, в своем ответе он изменил описание того, что происходит с водой под крышкой на расчетном стационарном режиме работы турбины, и это описание стало заметно лучше, но, тем не менее, и сейчас оно далеко не полностью согласовано с реальностью.
3. В новом ответе главного инженера появились новые внутренние противоречия.
4. Г-н Юркевич подтверждает мотивы своих действий, и против того, что «дарьи петровны» из партии «гнилых шпилек»™ «вскармливают молоха», не возражает.

Итак, сначала снова о терминах. В памфлете было приведено определение термина «катастрофа» академика РАН В. И. Арнольда, а также то определение, что использует авиационная наука. Им г-н Юркевич, как бы противопоставляет определение член-корреспондента РАН, председателя Рабочей группы при Президенте РАН по анализу риска и проблем безопасности Н. А. Махутова. Можно полагать, что широкая «неравнодушная общественность» с интересом бы ознакомилась с определением этого уважаемого ученого, если бы оно было приведено в ответе г-на Юркевича. Однако его там нет, а посылать читателей самим искать короткую фразу в многочисленных трудах ученого в научной среде обычно считается дурным тоном. Вывод прост: главный инженер и здесь передергивает.

Теперь несколько слов о «брутто» и «нетто» напорах, давлениях и «скоростных составляющих». Г-н Юркевич пишет: «В любом справочнике по единицам измерения физических величин вы найдете внесистемную единицу измерения давления м в.ст. или на нашем жаргоне — метр». Берем «любой справочник», а именно широко распространенный «Справочник по физике» Яворского и Детлафа. На с. 323 четвертого издания этого справочника от 1968 года можно прочитать, что те самые величины, которые на жаргоне г-на Юркевича попеременно называются «давлением», «напором», «пьезометрическим давлением» и «скоростной составляющей» в типичном справочнике названы «пьезометрической высотой» и «скоростной высотой», и они, эти высоты, естественно, определяются в метрах. А вот «давления в метрах» там нет. Так что общее высказывание г-на Юркевича легко опровергается конкретным примером. Конечно, могут использоваться и часто используются различные внесистемные единицы, в том числе и метры водяного столба. Однако, такое могут позволить себе только те, у кого нет каши в голове, а иначе можно легко запутаться не только в единицах, но и во всем остальном.

Любителям острого словца все это, видимо, кажется нудным и скучным, однако, кто нечетко определяет, тот и нечетко мыслит. А кто нечетко мыслит, тот может легко получить все, что ему заблагорассудится, а не то, что есть на самом деле. И данный тезис далее будет доказан.

Идем далее по тексту ответа главного инженера: «Надеюсь выражение „порядка 220 м“ адекватно величине 225?», — спрашивает он. Списывая всю мешанину напоров, давлений и прочего на использование привычного жаргона и не принимая во внимание лексическую неполноценность конструкции «выражение... адекватно... величине», можно ответить, что числа 220 и 225 близки, и в этой переписке с разумной точностью их вполне можно считать равными. Однако речь шла совсем о другом, в стенограмме интервью было записано: «В том месте, где находится сердце всего гидроагрегата — рабочее колесо турбины, давление воды на СШ ГЭС составляло порядка 220 метров». Итак, из всего написанного г-ном Юркевичем уже в двух посланиях к «неравнодушной общественности» следует, что давление в месте расположения рабочего колеса (везде!) близко к тому, которое соответствует напору (или точнее пьезометрической высоте) в 220 — 225 м, то есть, примерно равно 22 атмосферам. В то же время за верхним лабиринтным уплотнением, в центральной зоне турбинной крышки, находящейся непосредственно над рабочим колесом, давление уже равно 3.6 атм. Г-н Юркевич, это так?

Мне кажется, что никто, сопоставив утверждения главного инженера, приведенные в двух его посланиях городу и миру, и используя элементарную Аристотелеву логику, не может придти к иному выводу. Впрочем, г-ну Юркевичу предоставляется право попытаться опровергнуть это еще раз. А пока, суть да дело, выведем из этого утверждения следствия.

Но, прежде, еще одно маленькое замечание. В тексте памфлета была заложена маленькая ловушка — там было написано: «Любой, кто потратит несколько минут, чтобы посмотреть Акт Ростехнадзора, может убедиться, что давление под турбинными крышками нигде не превышало 3.6 кГс/см2 (3.6 атмосферы)...». Это верно, однако «любой», кто все же действительно туда заглянет, легко убедится, что давление под турбинной крышкой именно второго гидроагрегата было несколько ниже — 3.4 — 3.5 кГс/см2 (3.4 — 3.5 атмосферы). Таким образом, главный инженер, утверждая, что: «Кроме меня указанную таблицу „удосужились“ посмотреть большое количество специалистов высочайшего уровня...» все же несколько покривил душой и снова туда не заглянул. Поэтому он опять оперирует не вполне точными данными (да и таблиц там не одна, а две). Этим снова подтверждается неоднократно ранее замеченный автором памфлета феномен, что г-н Юркевич не читает то, на что ссылается и даже что подписывает.

Ну, а теперь, вернемся к нашим баранам. Снова поверим главному инженеру и согласимся с тем, что за верхним лабиринтным уплотнением, то есть между рабочим колесом турбины и ее крышкой, давление равно 3.5 атмосферам (с учетом уточнения этой величины), а до него, то есть на лопатках и центральном теле колеса турбины — 22 атмосферы. Тогда как на это лабиринтное уплотнение, находящееся в кольцевой щели сравнительно малой площади, так и на рабочее колесо турбины действует разность давлений в 18.5 атмосфер. На зону разгрузки «диаметром 6.21 м и площадью 27.5 м» (27.5 «неквадратных метров», как пишет г-н Юркевич) из-за этого перепада будет действовать сила 5100 тонн. Можно снова долго и нудно отмечать, что площадь круга диаметром 6.21 м составит вообще-то 30.3 м2 (а вычитать площадь «центрального пятна», как будет видно из дальнейшего, нельзя), что номинальный диаметр турбины СШ ГЭС РО-230/833-0-677, как следует из ее маркировки, равен 6.77 м, и тогда площадь соответствующего круга составит уже 36.0 м2, а сила из-за такого перепада давлений — 6700 тонн. Автор памфлета никогда не видел точных чертежей данного агрегата, и не будет спорить по этим непринципиальным вопросам. Он даже не будет спрашивать, способно ли верхнее лабиринтное уплотнение выдержать такой перепад. В данном случае все это не имеет значения. Следует просто спросить: на что, в конце концов, опирается рабочее колесо турбины, и куда передается сила, вызванная этим перепадом давлений, не на турбинную ли крышку? Или, по г-ну Юркевичу, есть какой-то «божественный противовес», нейтрализующий эту силу?

Таким образом, из новых выкладок г-на Юркевича следует, что в итоге на турбинную крышку все равно прямо или опосредованно действует сила, равная произведению давления в 22 кГс/см2 на полную площадь турбинной крышки примерно в 59 м2, которая, вот ведь незадача, снова составляет 13 тысяч тонн. Это вытекает из третьего закона Ньютона, того, где действие (сила разности давлений на колесе и крышке) должно быть по величине равно противодействию (силе, с которой крышка действует на колесо). То же самое, естественно, имеет место и при взаимодействии турбинной крышки и крепящих ее шпилек. И как же здесь получается обещанная главным инженером «результирующая сила на подъем агрегата — порядка 4500 т»? Тут, видимо, жирный шрифт использован для бóльшей убедительности. Таким образом, для того, чтобы согласовать реальность, и ее описание, сделанное главным инженером, из вышеуказанных логических конструкций следует, что у автора данного текста не может быть ничего иного, кроме выбора из четырех возможных вариантов ответов — г-н Юркевич:
1. не знает конструкции гидроагрегата РО-230/833-0-677;
2. нетвердо представляет себе процессы, происходящие в нем при работе;
3. не до конца освоил интеграл Бернулли;
4. не знает элементарной физики.
Решать, какой ответ правилен, — г-ну Юркевичу. Как кажется автору, наиболее вероятны второй и/или четвертый варианты.

Чтобы не было недоговоренностей, автор заявляет, что на самом деле он никоим образом не считает, что на турбинную крышку на рабочем режиме на самом деле действует сила в 13 тысяч тонн. Более того, даже в момент отрыва крышки, по оценкам автора, на нее действовала гораздо меньшая сила. Величины этой силы на разных режимах были определены им не менее 14 месяцев назад, и приведены в разных его работах, в том числе и ставших доступными «для неравнодушной общественности» еще в 2008 году (ссылки на них уже были приведены ранее). Частным следствием из этого утверждения является то, что «факт о давлении под крышкой 36 м» (ну, вот, опять, давление приводится в метрах, привычка — вторая натура) никогда не вызывал у автора памфлета никаких эмоций. Выводы, приведенные в памфлете и в этом тексте, вытекают из последовательного применения элементарной логики и элементарной физики к картинам, рисуемым г-ном Юркевичем перед потрясенными зрителями.

Только после того как мы придем к консенсусу по этому вопросу, то есть после того, как г-н Юркевич, наконец, пусть даже и с помощью всего проектного института, сможет подсчитать, способом, не противоречащим основам физики, хотя бы стационарную компоненту силы, действующей на турбинную крышку, тогда можно будет разобрать и остальные два существенных для физики катастрофы утверждения главного инженера, рассмотренные в памфлете «Миф о Саянской катастрофе». Тогда и поговорим о механике разрыва шпилек, и о том, как двигался центральный блок второго гидроагрегата после того, как их разрыв произошел. Пока же поддерживать разговор на эти темы не имеет никакого смысла. Впрочем, самый любознательный читатель уже более года может познакомиться с этими вопросами в ранних работах автора памфлета, касающихся катастрофы на Саяно-Шушенской ГЭС.

And last but not least. Никогда у Ю. И. Лобановского «не начинало складываться сотрудничество» с г-ном Юркевичем. В противовес многим, например такой крупной и компетентной в вопросах характеристик и поведения роторных машин научной организации, как Курчатовский институт, г-н Юркевич и представляемый им «Ленгидропроект» сразу же заняли в рассматриваемом деле откровенно обструкционистскую позицию, не опасаясь даже выглядеть при этом некомпетентными и просто смешными. Понятно — цель оправдывает средства. Поэтому методы «характерные для некоторых...мест общественного пользования», чтобы под этим ни понимал г-н Юркевич, а также передергивание и ложь, с самого начала стал использовать именно он сам. А логика, сатира и сарказм — методы, применяемые совсем в других местах, видимо, мало знакомых г-ну Юркевичу.

Москва, 02.01.2011
Юрий Лобановский, к.ф.-м.н., с.н.с.