Признания миланского кукловода: «Иногда кажется, что марионетки с нами борются»

27 Сен 2011, 10:32

Гастроли миланского театра марионеток «Карло Колла и сыновья», одного из старейших театров Италии, прошли на большой сцене новосибирского «Глобуса». Директор театра Эудженио Монти Колла рассказал Тайге.инфо, как куклы говорят о современных проблемах старинным языком, почему фашисты не любили марионеток и как деревянные человечки способны оживить Марию Каллас.

Гастроли миланского театра марионеток «Карло Колла и сыновья» завершились в Новосибирске. Один из старейших театров Италии показал на большой сцене «Глобуса» классическую оперу Джузеппе Верди «Трубадур». Директор театра Эудженио Монти Колла рассказал Тайге.инфо, как куклы говорят о современных проблемах старинным языком, почему фашисты не любили марионеток и как деревянные человечки способны оживить Марию Каллас.

Раньше кукольные театры выполняли роль масс-медиа: через спектакли они доносили до жителей новости. В XIX веке театр пытался образовывать, приобщать людей к культуре благодаря постановкам великих литературных произведений. Сегодня марионетки тоже могут говорить о современных проблемах. Например, у нас есть пьеса, где использованы диалоги с чиновниками, которые много чего обещают, но не делают — это зрителю и сейчас близко. Но, прежде всего, в спектакле важна поэтика взаимоотношений человека и марионетки.

У вас считается, что кукольный театр — это театр для детей. Если так, то, конечно, наше представление может показаться неожиданным и необычным. Я директор театра с 1965 года, и на протяжении всего этого времени ни разу о нас не отзывались негативно. Лишь однажды один шотландский критик написал примерно так: я не люблю театр марионеток, меня они пугают, но вы идите и смотрите этот спектакль, потому что это зрелище того заслуживает. Но, вообще, в Новосибирске я испытывал ощущение, будто у меня в руках магнит, которым я притягиваю зрителя.

Один шотландский критик написал о нас так: я не люблю марионеток, меня они пугают, но вы идите и смотрите спектакль, потому что это зрелище того заслуживает

Мне очень нравится передавать какие-то сильные женские эмоции. Я далеко не всегда работаю с женскими куклами, но постоянно, когда мы ставим оперы Верди, потому что у него очень сильные героини, и мне непременно хочется передать эту их силу на сцене, а не чтобы они выглядели какими-то непонятными существами, которые еле-еле двигают ручками. Не то чтобы я не доверяю эти роли другим артистам. Просто я своими глазами видел Марию Каллас на сцене, наблюдал её в опере, поэтому я могу, как свидетель этого, передать ощущение, которое передавалось от неё со сцены. Каллас была настолько потрясающей исполнительницей, что, когда она пела, даже ткань её костюма двигалась.

Я расскажу вам одну историю, которая произошла со мной в 60-е годы. В то время я жил в Милане на улице Монте-Напалеоне, одной из центральных улиц города. Это был один из тех дней, когда душе неспокойно, и казалось, что ты что-то в жизни теряешь, упускаешь. Я вышел погулять. Прохаживаясь по этой улице, остановился у витрины и вдруг увидел возле себя Марию Калласс. Она, как и я, гуляла и остановилась посмотреть витрину. И вот тут я задал себе вопрос: «А смог бы я передать с помощью марионеток на сцене то, что передавала Каллас, и оказать на зрителя то впечатление, какое оказывала она?». В наших спектаклях мы оживляем тех, кого уже с нами нет. Конечно, зритель может послушать записи Марии Каллас, но он никогда уже не увидит ни её саму, ни её образа на сцене. И только с помощью театра марионеток можно это восполнить.

Спектакль «Вокруг света за 80 дней» запрещали фашисты, потому что история заканчивается неравным браком

Никаких новых технологий изготовления кукол мы не используем, следуем традиции. Но при этом по-другому делаем лица, вырезая согласно канонам красоты своего времени. В XIX веке они были другими: у женских кукол были здоровенные шнобели, кругленькие щёчки, маленькие узкие глазки. У нас сохранились марионетки XIX века, но используем мы их только для старых спектаклей — каждому своя эпоха. Старые куклы для новых спектаклей не годятся: они не укладываются в художественные критерии. Например, у нас есть один балет, который был поставлен ещё в 1895 году, там эти куклы играют. Есть куклы, которые долгое время не использовались из-за репрессий. Наш спектакль «Вокруг света за 80 дней» запрещали фашисты, потому что эта история заканчивается неравным по национальности браком.

Да, это вымирающий вид искусства. Сейчас вместо того, чтобы делать какие-то красивые костюмы, люди надевают на себя чёрное трико и так выходят на сцену. Или думают: «Ну зачем нам мучиться, делать кукол каких-то деревянных?» — и берут пенопласт или полистирол, делают из этого нечто, привязывают к нему ниточки, и вот вам марионетка. Или, например, что ещё хуже, актёры, которых не принимают в труппы, собираются вместе, организуют то, что они называют анимационным театром, и показывают всё, что их душе угодно, при этом не задумываясь не об эстетике, ни о философии, ни о том, какой театральный язык они используют.

Иногда я сижу один в своей мастерской и вдруг вижу — 2000 марионеток, целая армия их смотрит на меня

Безусловно, марионетки нам отвечают. Например, очень часто вдруг что-то происходит с костюмом, он как-то не так на ней сидит, или кукла теряет равновесие. Наверно, слишком громко прозвучит, но иногда кажется, что марионетки с нами борются и не хотят делать то, что мы их заставляем делать. Иногда я сижу один в своей мастерской, одеваю кукол, вдруг оборачиваюсь и вижу — 2000 марионеток, целая армия их смотрит на меня. В этот момент мне кажется, что я перед актёрской труппой, и они все ждут, кого же из них я выберу — а они все хотят играть. Не стоит забывать и о древней функции марионеток: они использовались в целях религиозного культа. Жрецы заставляли их двигаться, чтобы напугать и как-то повлиять на свою аудиторию. Поэтому, действительно, в марионетках есть что-то потустороннее, какое-то странное могущество.

Записала Татьяна Ломакина