Зрители фильма «Сибирский Вудсток» о трёх поколениях сибирского рока: «Возможно, это была иллюзия свободы»

Новосибирская премьера документального фильма «Сибирский Вудсток» состоялась на прошлой неделе в кинозале Дворца культуры Железнодорожников. Двухчасовую картину о трёх поколениях местного рока сняли соучредители продюсерского клуба Tango&Cash, журналисты Игорь Николаев и Константин Нарыков.

 

В фильме собраны уникальные архивные записи и десятки интервью: новосибирские музыканты, известные в России и за её пределами, рассказывают о своих отношениях с сибирской рок-тусовкой, наркотиками и КГБ, а также пытаются ответить на главный вопрос — почему они занимаются музыкой до сих пор? В съемках принимали участие Дмитрий Ревякин («Калинов мост»), Юрий Наумов (экс-«Проходной Двор»), Олег Судаков («Родина»), Дмитрий Кузьмин («Черный Лукич»), Алекс Кельман (Punk TV), Антон Трубица (Nuclear Losь), Александр Чиркин («Путти»), Майк Поздняков («СПиД»), Андрей Калюта («ЙОД») и другие.

 

Самый первый показ «Сибирского Вудстока» прошел 14 января в рамках международного художественного салона «Арт-Пермь-2012», и в Перми картина вызвала немало споров. Например, кинодокументалист Павел Печенкин, президент международного фестиваля «Флаэртиана», со слов Нарыкова и Николаева, назвал их работу понятной исключительно сибирскому зрителю. Тайга.инфо попросила нескольких сибирских зрителей поделиться впечатлениями от увиденного в ДКЖ.
 

 

  

 

Юрий, тусовщик из 90-х: «Глубоко содержательный фильм. Сценаристы, режиссёры, кто это придумал, нормально справились. Фильм долгий, конечно, но можно смотреть и смотреть. Некоторые вещи мы и не знали. Я не у истоков стоял, попал во всё это намного позже. Интересно было посмотреть на молодых музыкантов, которых я видел уже в возрасте, как они затевали всё это. И правильно сказали, что творческие люди тех годов, которые тогда собирали группы, им было гораздо сложнее это сделать, поэтому они настоящие. А все современные что-то другое ищут, наверное, денег хотят заработать. Те работали на энтузиазме, бесплатно, они были искренние. Фильм удачным получился. Костя, Игорь, они молодцы».

 

Николай Снычков, неформал из 90-х: «Общее впечатление: проект, конечно, интересный, однозначно уникальный. Насколько мне известно, раньше такого не было. Посмотреть было крайне интересно и познавательно — со всех точек зрения. И много нового было, и много знакомого, что просто приятно посмотреть, вспомнить студенческие годы. Все эти концерты нами, естественно, посещались, за редчайшим исключением. Драйв, который был в молодости, все воспоминания просто нахлынули».

 

Какие-то протестные настроения в роке тогда выражались. Сегодня в музыке это ушло на второй план, к сожалению. Массовая культура всё это подавила

Ренат Сулейманов, руководитель депутатского объединения КПРФ в новосибирском горсовете: «Фильм, безусловно, интересный. Не лишён своих недостатков, конечно. Проследить историю рок-движения в Сибири, наверное, полезно, с точки зрения художественного исследования у нас таких попыток было не так много. Но если говорить об истории новосибирской, сибирской рок-музыки, то, с моей точки зрения, фрагментарно представлена история Новосибирского рок-клуба, хотя он сыграл достаточно большую роль в становлении всего направления в городе, и «Студии 8» (новосибирский арт-центр 80-90-х годов, открытый Сергеем Бугаевым, занимался записью, продвижением и организацией концертов местных рок-групп, — прим. Тайги.инфо). Думаю, именно благодаря тому, что сложились эти структуры, новосибирский рок из подвалов каких-то, из любительских команд вышел.

 

Рок, конечно, тогда был определённой контркультурой. Но рок-музыка — это не совсем политическое действо. Какие-то действительно протестные настроения выражались, но в настоящее время несогласие с какими-то социальными вещами, политическими — ну, это нормально. Сегодня в музыке это ушло на второй план, к сожалению. Хотя движение имеет своих последователей, и будут появляться новые интересные команды. Но сегодня массовая культура всё это подавила, что не совсем правильно».
 

  

 

Юрий Знаменский, группа V.I.P.S.: «Девчонки и мальчишки, а также их родители! То, что сделали пацаны, это просто чума! Мне понравились две трети фильма, пока не началась ди-джейская телега. А в Вудстоке ди-джеев не было. Я пришёл на рок-н-ролл, и две трети рок-н-ролла я послушал».

 

Виктор Дмитриев, независимый фотограф, президент новосибирского рок-клуба в конце 80-х: «Вспомнил, как меня "выбирали". Приходит ко мне в общагу, "копейку" на Маркса, Франц, клавишник «СПиДа». Говорит: «Ты чего сегодня на клубе не был? У нас переворот. Мы тебя в президенты выбрали, большинством голосов». Черти, даже самоотвода не спросили... Так и закрутилось. Это к тому, что в рок-клубе всегда были мощные споры: куда идти, кому организовывать концерты, как комплектовать сборные концерты. Каждый очередной выбранный президент кем-то лоббировался, кого-то замечал, кого-то — не очень. Вот и бывали такие "оранжевые" революции. Я был неопытный, молодой (26 лет — фигня), лояльный ко всем, "приятельствовал" панк-группам. Вот панк-лобби меня тогда и предложило. А клуб на тот момент состоял чуть не наполовину из панк-групп, много "роковых" и "попсовых" оказались в «Студии 8».

 

«Ты чего сегодня не был? У нас переворот. Мы тебя в президенты выбрали, большинством голосов». Черти, даже самоотвода не спросили... Так и закрутилось

А фильм мне дико понравился. Я, вообще-то, боялся, что на тему старины в связи с тем, что всё это вызывает мощную ностальгию у участников, могло быть сделано не на уровне, скажем так. Потому что я сам что-то понимаю в монтаже, в подготовке материалов. Очень здорово. У меня сейчас только эмоции. Я, может быть, потом смогу как-то осмыслить и охарактеризовать иначе. Я знаю, что к создателям фильма всегда будут претензии: не показали этого, об этих группах ни слова и так далее. Но это всё глупости, я считаю. Оценивать надо то, что есть, и то, что сделано, а не то, чего нет. Вот по тому, что они сделали, — это великолепный фильм, очень достойный и для тех, кто помнит эти времена, я надеюсь, и для нового поколения. Я очень удивился, увидев, что сюда пришло огромное количество людей, которые по возрасту никакого отношения к старым рокерам не имеют. В какой-то момент в фильме говорилось о преемственности поколений, и, по-моему, она всё-таки есть. В Новосибирске она, слава богу, не прерывалась».

 

Юлия Исакова, студентка: «Сам факт того, что люди взялись за это дело, подняли архивные материалы и сняли кино — это уже событие. И если, по просьбе авторов, не рассматривать его как энциклопедию, — кино неплохое. Мне показалось очень живым начало, а дальше, как исторически пропала мотивация к борьбе у русского рока, так угасла и динамика фильма. Была пара моментов во второй половине, на которых можно было его удачно закончить, — но он продолжался. А переход к годам совсем недавним, ко всем ориентированным на запад мальчикам-девочкам у меня внутри вызвал какую-то неизбывную тоску. Это разные миры, разные картинки. Не надо было их скрещивать. Слова Летова о празднике, на который он был приглашён и который никогда не повторится, — это, пожалуй, главное, что должно было остаться внутри после «Сибирского Вудстока», после чего должна была стоять логическая точка».
 

 

 

 

Наталья Знаменская, жена рок-музыканта: «Столько ностальгии, все эти вещи меня очень накрыли. Я увидела в этом фильме многосерийность. Это необходимо! Потому что не раскрыто вообще ничего. Из стольких групп, которые были в Новосибирске, взяли три-четыре. Очень интересно же дальше может быть. Надо сериал снимать — 20 серий минимум по 20 минут».

 

Какие-то болезни звёздные переживают. Какие могут в Новосибирске звёздные болезни быть, я не могу понять?

Александр Чиркин, группа «Путти»: «Мне понравилось, пока молодняк не начали показывать — с их проблемами алкоголичными, блин. Ну что к чему? У кого нет этих проблем? Какие-то болезни звёздные переживают. Какие могут в Новосибирске звёздные болезни быть, я не могу понять? Если мы играем, все группы, не на стадионах, а по клубам. Ну похлопали вам, и вдруг звёздная болезнь сразу? А в принципе, в начале фильма, я прям таки расплакался. Ребята постарались, молодцы. Обхаять-то легко, а похвалить сложно. Ребята заслужили похвалу».

 

Роман Геббельс, независимый промоутер: «Не понял концепции этой ленты и не понял, для какой вообще аудитории это было снято, так как львиная доля достойных групп режиссёрами была проигнорирована. О той же Янке Дягилевой не было ничего рассказано, кроме информации о каких-то там её поминках, каких-то концертах поминальных. Новая сцена ужасно показана — всего две группы и, мягко говоря, не самые удачные, на мой взгляд. Я ожидал увидеть, как минимум, Kiss My Face, PMA, «Культуру Курения», а вместо этого — полумаразматичный трёп Чиркина едва ли не на половину фильма. Да и, если исходить из названия, как можно было всё показанное в этой ленте назвать Вудстоком?»

 

Игорь Канский, группа «Злые языки»: «Фильм отличный просто. Ребята постарались, молодцы. Он, разумеется, однобокий. Хочется продолжения — вторую, третью серию».

 

Александр Романовский, поэт, музыкант: «Фильм затянут. Тема Академгородка не раскрыта. В общем и в целом, немножко перегиб в плане того, что у всех нас были свои друзья, и многие из этих друзей воспринимаются нами субъективно как таланты и, собственно говоря, звёзды такие локальные. Я думаю, что снимай этот фильм я, или ты, или ещё кто-то, у нас были бы перегибы маленько в другие стороны, на других персонажей. Но кино, в общем, хорошее, очень ржачное. Ребята реально молодцы, что сделали такое. После «Студии 8» в Новосибирске, по-моему, не было таких попыток. За это им большое человеческое спасибо».

 

Меня привлекала, завораживала, волновала заложенная в роке сила анархии, романтика протеста. Это энергия молодости, подавленной, но вырвавшейся наружу

Константин Скотников, художник: «Как "добрый зритель в девятом ряду", я открытым сердцем воспринимал информацию об истории новосибирского рока, его звуках, текстах и людях. Музыкально-экзистенциальная контркультура абсорбирована культурой в виде прекрасного фильма Игоря и Константина, отчасти неожиданно оказавшихся интересными и бережными историками и кинодокументалистами. Хочется пожелать им новых открытий в недопроявленной истории художественной культуры нашего города. Новых фильмов о творчестве и для творчества. Несмотря на ужасающе надрывный шлейф, остающийся после трагических сюжетов, имеющихся в фильме, он оказывается оптимистичен. Люди-то в нём — все весёлые, бесшабашные, милые, творческие и крутые.

Я никогда никоим образом не касался рок-движения, не был знаком с музыкантами, поэтами и людьми этого круга. Но я с юности настраивал внутреннюю антенну на эту рок-волну, рок-поэзию, всегда при случае пытался внимательно слушать и вникать в услышанное. Меня привлекала, завораживала, волновала, да и сейчас волнует, заложенная в роке сила анархии и протестная энергия, или точнее, романтика протеста. Это — энергия молодости, подавленной, но вырвавшейся изнутри наружу, что так понятно нашему поколению. Возможно, это была иллюзия свободы, но в художественном пространстве неразличимо — истинная ли это свобода или это иллюзия свободы».
 

 

 

 

 

Александр L, рок-музыкант: «То, что я увидел, очень сильно изменило моё отношение к олдовым музыкантам. Раньше я думал: ну чего они уже варятся в этом говне уже не первый десяток лет и дальше никуда не идут? А после фильма я понял, что им больше ничего и не надо. Зачем им куда-то расти? Это их жизнь. Вот также я с Калютой разговаривал: он пытается возродить это, но понимает, что не может сделать этого по ряду причин — изменилось и время, и люди. Когда они начинали, это же была борьба! Я прям прочувствовал это из фильма. Это сейчас каждый второй может взять гитару, на форум написать, типа, ищу музыкантов, хочу играть, блин, хеви-метал — всё, люди созвонились собрались, проблем никаких. Даже когда я начинал музыкой заниматься в начале 2000-х, всё равно была какая-то сложность, но не такая, как в их время. Они горели! Но не было места. У них мировоззрение другое, не то, что у нас. Они же с нуля практически начали, толком-то ничего и слышали — как понимали, так и играли. И это, я считаю, самая настоящая музыка.

 

После этого фильма мне вообще не хочется музыкой заниматься: я понял, что в этом смысла нет — просто занятие для себя. Музыка теперь — это только музыка

Сейчас мне даже как-то грустно. По сути, ну что мы делаем? Мы просто переигрываем чужие вещи, мы не делаем своей музыки. Нам просто нравится чья-то музыка, мы хотели бы что-то такое играть, и получается в результате нечто ориентированное. Новые музыканты не играют свою музыку — им нравится какое-то направление, стиль, и они свои мысли пытаются подложить под это. А своя музыка уже не получается. Грустно сейчас, потому что время, когда не было возможностей, уже не вернуть. Музыка как олицетворение протеста, какой-то новой культуры закончилась. Сейчас она встала в свою ячейку, она не во имя чего бы то ни было. Политики иногда устраивают что-то, но это такие отголоски прошлого, нет сейчас в этом смысла — люди не изменят своих, например, политических взглядов, услышав на каком-нибудь митинге любимую группу. Музыка теперь — это просто музыка. Раньше люди приходили не просто послушать кого-то, а влиться в одну волну. И после этого фильма мне вообще не хочется музыкой заниматься, потому что я понял, что в этом смысла нет — это просто занятие для себя. Кто сейчас своей музыкой может что-то дать такое, что ещё никто не чувствовал? Нет таких. Тогда в музыке искали что-то, а сейчас не ищут ничего, кроме самой музыки».

Сергей, тусовщик из 90-х: 

«Давным-давно слушал эту музыку, хотел узнать именно об её истоках. Для меня лично в фильме все точки над «и» расставлены».