Максим Леонидов: «Я про бизнес не умею, мое дело — музыку писать»

23 Сен 2013, 02:08

Второй всероссийский фестиваль мюзиклов «Другие берега» откроется в новосибирском Театре музкомедии 27 сентября «Растратчиками» Максима Леонидова и Александра Шаврина. Премьера спектакля по написанной в 1927 году повести Валентина Катаева состоялась прошлой осенью в Театре мюзикла Михаила Швыдкого.

Максим Леонидов написал музыку к спектаклю, а также сыграл главную роль — бухгалтера Филиппа Степановича Прохорова, который присвоил и растратил на пару с молодым кассиром Ванечкой Клюквиным казенные 12 тысяч рублей. За неделю до открытия «Других берегов» Тайга.инфо позвонила Леонидову, чтобы поговорить о мюзиклах, деньгах и человеческих переживаниях.

Тайга.инфо: «Растратчики» — ваш первый опыт создания большого музыкального произведения. Почему только сейчас? Раньше не хотели? Не были готовы?

— Знаете, тут нужен соавтор, на самом деле. Толчком, конечно, было предложение Саши Шаврина. До этого я говорил о большой форме, скажем, с Лёшей Кортневым, и как-то мы думали даже что-то, но в текучке это всё откладывалось на потом. А здесь Шаврин явился тем самым спусковым крючком, который, в общем, и привел в действие весь механизм.

Тайга.инфо: Катаев возник не сразу, сначала было просто предложение поработать вместе?

— Поработать вместе и сделать нечто оригинальное. Предложение поступило после того, как Шаврин посмотрел спектакль «Продюсеры» в театре Александра Калягина, и ему настолько понравилось, что он задался вопросом, почему бы не сделать что-то подобное на основе русской литературы. И постепенно мы пришли к «Растратчикам».

Тайга.инфо: Что вас привлекло в этом произведении?

— Оно очень глубокое. С одном стороны, оно смешное, потому что всем нам знаком этот дух безудержного русского загула. А с другой стороны — трогательное, потому что загул возникает из желания вернуть молодость у одного героя и узнать жизнь у другого. Такая погоня за счастьем, которая заканчивается полным фиаско. То есть это не просто про каких-то прохиндеев, решивших присвоить казенные деньги. Это про лебединую песню.

Я прочел сначала повесть Катаева, потом пьесу, потом мы с Шавриным долго работали, и что-то, конечно, менялось, оттачивалось, но мы, в общем, с большой симпатией к героям относились с самого начала. Поэтому они у нас в финале не садятся в тюрьму. Не в жанре мюзикла было бы отправлять их за решетку, да и Катаев в 20-е годы, думаю, сам бы с удовольствием их пожалел. Но он понимал, что цензура ему не позволит, поэтому пришлось их посадить.

Я против социальных драм. Мне нравится, когда про человека, про его переживания настоящие, а не про общество. Если правильно про человека сделать, так оно про общество и получится

Тайга.инфо: Сегодня такая история могла бы произойти? Каким был бы финал?

— Ну, люди, человеческие характеры, они же не меняются, поэтому такая история может возникнуть когда угодно. Там ведь еще обстоятельства обострены тем, что главный герой — в прошлом офицер, белая косточка, штабс-капитан, вояка, рубака, усач, и он проживает в советском времени бухгалтером предприятия. И такая ситуация знакома каждому из нас. Сегодня тоже есть масса людей, которые в молодости совершали доблестные поступки, и очень заманчиво, получив в руки такие деньги, устроить вторую молодость, попытаться вернуть... Но ничего же нельзя вернуть.

Тайга.инфо: Наверное, сегодня из этого сюжета — военный пенсионер присваивает деньги предприятия из наивных побуждений, но попадает в тюрьму по 160-й статье УК РФ — сделали бы, скорее, социальную драму.

— Знаете, я против социальных драм, мне это совершенно не близко. Мне нравится, когда про человека, про его переживания настоящие, а не про общество. Если правильно про человека сделать, так оно про общество и получится. Иначе будет фельетон, а фельетоны мне неинтересны.

Тайга.инфо: «Продюсеры» — это такой уже, можно сказать, классический бродвейский мюзикл. Сочиняя своих «Растратчиков», вы ориентировались в плане музыки на что-то подобное или обращались к какой-нибудь советской классике?

— Естественно, что невозможно жить в России и не ориентироваться на образцы русского театра. Поэтому, конечно, багаж русской драматической школы, который есть и у меня, и у Шаврина, у всех создателей спектакля, весь он с нами и остался. Другое дело, что это жанр, с одной стороны, знаком нам по опереттам Дунаевского, по спектаклям Колкера, по фильмам Захарова, но для театра всё-таки жанр мюзикла — это не оперетта, это несколько другое. Мы опирались на всё, что знали из нашей истории. Но и обо всём, что мы знаем о Бродвее, мы тоже, по мере технических возможностей, которые, конечно, от бродвейских отличаются, старались думать.

Тайга.инфо: А вы следили как-то за тем, чтобы у вас получался именно мюзикл, а не та же оперетта, или вы не придавали этому значения?

— Нет, такой задачи не было, мы больше думали о смысле. Если происходящее на сцене зрителю понятно, если смысл происходящего ясен, если мы смеемся вместе с героями и плачем вместе с ними, то мне лично совершенно всё равно, как этот жанр называется, хоть водевилем назови.

Тайга.инфо: Что главное в себе как в композиторе вы открыли в процессе работы?

— Свобода формы. Всё-таки эстрадная песня — ну, назовём так условно тот жанр, в котором я много лет пишу музыку, — подразумевает некую ограниченность. А мюзикл исходит от характера персонажей, поэтому если нужна цыганочка, будет цыганочка. Если нужна блатная песня, Леонидов может написать блатную песню. Или увертюру в духе советского симфонизма, или солдатский вальс. Конечно, такого многообразия жанров ни в одном своем сольном проекте я позволить себе не могу. Сложности не было, жанровость — это просто, я хорошо чувствую и это, поэтому с большим энтузиазмом работал над этим материалом.

Тайга.инфо: Я сегодня поискал на сайте «ВКонтакте» песни из «Растратчиков», и там, кажется, всего две трека. Они вообще существуют отдельно, в записи?

— Существуют, да. Театр мюзикла перед премьерой записал несколько произведений, но дальнейшая судьба этих записей, честно говоря, мне неизвестна. Руководство театра вроде бы собиралось отдавать их на радио, но этого не произошло и, думаю, не произойдет. Всё-таки это жанровая музыка, привязанная к сюжету, с привязанным к сюжету текстом, и она на радио не очень ротируется.

Тайга.инфо: Но были ведь примеры, когда песни из мюзиклов становились хитами. Та же «Belle».

— «Belle» — отвлеченная песня, там вообще поется про красоту. А в «Растратчиках» все песни всё-таки к сюжету привязаны. Может быть, кроме арии Зои... Понимаете, вы меня спрашиваете о бизнесе, а я про бизнес не умею. Мое дело — музыку писать. Что же касается ее популяризации — у спектакля есть хозяин. Вот вы у Швыдкого и спрашивайте, почему он не отдал ту или иную песню на радио, а у меня нет ответа на этот вопрос.

Тайга.инфо: На российской сцене мюзиклы, если не ошибаюсь, стали появляться в большом количестве лет 12 назад — «Норд-Ост», «Нотр-Дам де Пари», «Чикаго», «Метро» и так далее. Ваш проект встраивается в эту волну, или всё, её больше нет?

— Вы мне называете сейчас хиты, причем все они, кроме «Норд-Оста», являются калькой с бродвейских или европейских хитов. Поэтому давайте мы говорить о них не будем. Чего о них говорить? Это калька. Очень просто, знаете ли, пригласить американского или, там, голландского или, на худой конец, польского режиссера-постановщика. балетмейстера и по заранее готовым лекалам слепить продукт, который вроде бы, как «у них», только чуть похуже. Мне это совершенно неинтересно. Давайте разговаривать о своем, собственном.

Бродвей не во всём хорош. Я недавно в очередной раз побывал, и там есть вещи сильные, а есть откровенно слабые. Давайте делать то, что мы умеем. А летать под куполом — ну да, это они умеют лучше

В этом смысле я могу вам сказать, что есть не только «Норд-Ост». Есть «Юнона и Авось», «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», есть «Смерть Тарелкина» и «Свадьба Кречинского». Я называю вам отечественные мюзиклы, которые написаны и сделаны абсолютно на уровне... Давайте не будем вообще вспоминать слово «Бродвей», оно стало расхожим, а Бродвей не во всём хорош. Я недавно в очередной раз побывал, и там есть вещи очень сильные, а есть откровенно слабые. Поэтому давайте будем делать то, что мы умеем, с актерской школой, например. А летать под куполом — ну да, это они умеют лучше нас.

Тайга.инфо: Закончив «Растратчиков», обговаривали вы с Шавриным дальнейшее соавторство?

— Да, мы с ним уже сделали еще один музыкальный спектакль, премьера которого состоялась 14 сентября в академическом театре имени Маяковского. Это пьеса «Мама, кот» по повести Луиса Сепульведы, такого чилийского писателя. Мы написали музыкальную сказку, и вот она сейчас с большим успехом в Москве уже идет. Есть у нас и другие планы, и еще один мюзикл уже готовый, написанный, но пока об этом говорить рано. Как только — и если — он будет принят к постановке в каком-нибудь театре, тогда мы будем о нем рассказывать.

Тайга.инфо: Вам интересно проведение таких фестивалей, как «Другие берега»? Они нужны зрителям, артистам, авторам?

— Ну да, это оказывает положительное влияние на весь творческий процесс в целом, да. Конечно, нужно делиться, иметь возможность посмотреть работы своих товарищей, партнеров, перенимать друг у друга опыт. Да, я считаю, это необходимо, конечно. Но, к сожалению, я сам не смогу этого сделать. Я бы и остался в Новосибирске до конца фестиваля, но никак, к сожалению: у меня начинаются «Продюсеры» в московском театре Et Cetera.

Тайга.инфо: Может быть, вы и с «Продюсерами» к нам когда-нибудь приедете?

— Я думаю, что это практически невозможно, потому что там весь спектакль построен на технических возможностях театра Et Cetera. Хотя, наверное, это всё-таки вопрос к Калягину.

Беседовал Кирилл Логинов