Алексей Иванов: «Чем больше узнаёшь, тем больше в тебе общественного и меньше личного»
© Татьяна Ломакина
Писатель Алексей Иванов, посетивший в апреле Новосибирск как автор текста «Тотального диктанта», рассказал Тайге.инфо, почему в учебниках пишут не обо всём, как человеческая мудрость не сочетается с восторгом от жизни, чем отличается столица от провинции и что самое главное в истории группы Дятлова.
Тайга.инфо: Вы прекрасно разбираетесь в истории страны, многим открыли глаза на историю Урала, но какого рода-племени вы сами, знают не все. Расскажите, откуда вы, кто ваши предки?— Ну что ж. Я родился в городе Горьком, который сейчас называется Нижний Новгород. Мои родители — судостроители. Они тогда были студентами, то есть я студенческий ребёнок. Как только они окончили институт инженеров водного транспорта, они получили распределение в город Пермь, где был речной порт и судостроительный завод, и, разумеется, перевезли меня — в бессознательном состоянии. И с тех пор я жил в Перми. А после школы переехал в Екатеринбург и считаю его городом, который мне по душе ближе всего. Получается, я размазан от Нижнего Новгорода до Екатеринбурга. Но в Екатеринбурге меня, конечно, больше, потому что это Урал.
Я сторонник вот такой идеи: Россия состоит из региональных цивилизационных проектов, как Европа состоит из стран. Какая региональная идентичность тебе ближе, там для тебя и Родина. Поволжье с Нижним Новгородом — это изначально крестьянский культурный проект, ныне — русская провинция. Екатеринбург с Уралом — изначально промышленный культурный проект, а Екатеринбург ныне — региональная столица. Я человек не провинциальный, но и не московский, поэтому мне хорошо в Екатеринбурге.
Россия состоит из региональных цивилизационных проектов, как Европа из стран. Какая региональная идентичность тебе ближе, там и Родина
Тайга.инфо: В детстве была одна большая Родина — СССР. Потом её вдруг не стало. Вы помните свои ощущения от этого события?— Этот распад я не осознал как катастрофу, потому что СССР воспитал глубочайшее ощущение незыблемости жизни. Невозможно было поверить, что всё рушится: общее государство раскололось на разные страны, и они все расходятся друг от друга. Не умещалось в сознании, что многое станет тебе недоступным. Понимание пришло потом и уже как данность, без потрясения.
А в целом ощущение, что «твоя родина — СССР», было прекрасным. У Виктории Токаревой есть замечательное наблюдение, что СССР напоминает Евразию в миниатюре, — хотя и сложно считать СССР миниатюрой. Крым похож на Италию, Кавказ — на Испанию, Карелия — на Финляндию, Тува — на Непал, Киев — на Париж, Самарканд — на Багдад, и так далее. В СССР не было ощущения однообразия, монотонности, а потому и не было дискомфорта, что границы закрыты. Во всяком случае, для подростка вроде меня, который ездил по турпутёвкам и ходил в самодеятельные походы. Советский Союз был настолько велик, что его без проблем хватило бы человеку на всю жизнь. Но, конечно, нельзя держать границы на замке и вешать «железный занавес». Человек должен сам выбирать, где ему жить и что видеть — Крым или Италию, Самарканд или Багдад.
Тайга.инфо: А какую «заграницу» вы посетили первой? Какая страна стала любимой?
— Все заморские страны были бывшими республиками СССР — Латвией, Грузией, Казахстаном. Первой настоящей заграницей стала Чехия, она и осталась любимой. Я вообще в душе немец. Мне нравится немецкий порядок, немецкая образность. А Чехия — какой-то гибрид Германии с чем-то славянским. Мне такое очень близко.
Тайга.инфо: Очень понравилась ваша мысль к тексту для «Тотального диктанта» — «Чем дальше детство, тем ближе родина». Но чем ближе, тем ведь и реальнее, и вот не становится ли для человека с возрастом родина более пугающей из-за своей реальности?
— Знаете, умножая познания, умножаешь скорбь. Чем лучше я знаю людей, тем больше я люблю собак, как говорил Марк Твен. Ничего особо радостного в познании вообще не содержится. Чем больше узнаёшь, тем больше в тебе общественного и меньше личного. Будто бы как-то сливаешься с национальным мироощущением. После определённого предела это состояние называется «мудростью». Но восторг от уникальности твоей жизни уходит, а без него жить грустно.
Тайга.инфо: К слову, про познания и скорбь. На одном уроке истории в школе нам рассказали, как после битвы на Калке татары уложили пленных русских витязей штабелями, поверх них сделали настил и пировали всю ночь. Меня жестокость настолько потрясла, что этот эпизод теперь со мной всегда — нет-нет да вспомнится. А на вас какое историческое событие произвело мощное впечатление?
— Пожалуй, не историческое событие, а историческое открытие. В сборнике «На суше и на море» я прочитал маленькую повесть писателя Александра Колпакова «Великая река» про цивилизацию в средневековой Микронезии. Там был город Нан-Мадол, построенный из плит ракушечника посреди океана, какие-то бассейны с дрессированными акулами, куда бросали смертников, какие-то папуасские короли в юбках из пальмовых листьев, какие-то огромные лодки с сотнями воинов, вооружённых бамбуковыми копьями и щитами из панцирей черепах, какие-то священные тайфуны, кораллы, спруты... Фантастика, короче. Но всё это было в реальности. В начале нулевых Андрей Макаревич даже снял фильм, как он нырял с аквалангом в руинах Нан-Мадола.
Тайга.инфо: Ощущение, что это параллельная реальность?
— Да. Но ощущение советского мальчика. Мы, советские дети, знали Рим и Грецию, викингов и египтян, знали даже Мачу-Пикчу и Мохенджо-Даро — они были знакомы хотя бы по картинкам. А Нан-Мадол оказался для меня невыносимо экзотичен, он раздвигал сознание, он был каким-то исторически неправильным, невозможным, невероятным.
Когда мы проезжали по местам пугачёвщины, я узнал про битву на Кондурче, где Тимур разгромил Золотую Орду. Поле боя даже обелиском не отмечено, а это было одно из крупнейших сражений средневековой Европы
Тайга.инфо: А сейчас, уже в зрелом возрасте, какой эпизод истории не даёт покоя?— Чем больше узнаёшь историю своей родины, тем больше поражаешься событиям, которые происходили, но не получили никакого отражения в учебниках. Например, когда мы делали книгу «Увидеть русский бунт», посвящённую пугачёвскому восстанию, проезжали по местам пугачёвщины, и я узнал про грандиозную битву на Кондурче. Это речка на границе Татарстана и Самарской области. В конце XIV века там сошлись армии Тохтамыша и Тамерлана, там Тимур разгромил Золотую Орду. Поле боя даже обелиском не отмечено, а это было одно из крупнейших сражений средневековой Европы — полмиллиона конных воинов с саблями и копьями, с арбалетами и луками!
Или, например, кубанский набег. В начале XVIII века устье Кубани было островом, и там жили кубанские казаки — враги России и подданные турецкого султана. В петровские времена они прошли вверх по Волге рейдом протяжённостью в тысячу вёрст, разорили десятки городов, угнали в рабство в Крым сорок тысяч человек. Как легендарный город Козельск сопротивлялся Батыю, так с кубанцами под Пензой сражался насмерть и погиб Рамзайский острог. Кубанское нашествие было куда страшнее, чем Северная война с Карлом XII. Потом Пётр для защиты от кубанцев приказал насыпать Петров Вал от Дона до Волги — крупнейшее фортификационное сооружение Европы того времени. Но кубанский набег тоже никак не освещён в учебниках по истории России.
Тайга.инфо: Отчего, как думаете?
— Потому что учебники истории — не совсем российская история. Это история столиц и царствований. Учебники отражают не национальные, а государственные интересы. Столица и царь — квинтэссенция государства.
Тайга.инфо: А ваша новая книга «Ёбург», вроде как про лихие девяностые, это история города, горожан или чего?
— На самом деле там не только про лихие девяностые, но и про тучные нулевые. Книга про то, как закрытый советский индустриальный город Свердловск превратился в современный евроазиатский хайтековский мегаполис Екатеринбург, про великую метаморфозу. Город в промежуточную стадию развития жители называли Ёбургом. Название, конечно, на грани фола, но ничего оскорбительного в нём нет: так решил язык, так сработала семантика, ведь и времена были ого-го.
Дело в том, что Екатеринбург и Новосибирск — города непровинциальные. Чем отличается столица от провинции? Провинция живёт вне исторического времени. Там ничего не происходит: 10 лет назад было то же самое, что и 50 лет, и сто. Какую картинку Гоголь и Салтыков-Щедрин нарисовали в XIX веке — такая же за окном и сейчас, в XXI веке. А непровинциальные города живут по историческому времени и на вызовы эпохи всегда ищут свои ответы. И Екатеринбург отвечал очень ярко, совершенно самостоятельно и, на мой взгляд, весьма адекватно. Этим он и интересен, этим и общезначим — для жителей и для всей нации.
Тайга.инфо: Пару лет назад весь рунет вдруг заговорил о гибели группы Дятлова. Наверняка же вы, как житель Урала, интересовались этой историей раньше и больше. Придерживаетесь какой-то из распространённых версий случившегося или, может быть, у вас есть своя?
— Про гибель группы Дятлова на Урале знают давным-давно. Ещё в 1970 году вышла книжка журналиста Юрия Ярового «Высшей категории трудности». Там была рассказана история дятловцев, хотя и в сильно приглаженном виде. Ну, потому что в Советском Союзе не положено было погибать ни с того ни с сего. Погибать можно было только по собственной дурости. А дятловцы не были дураками. Но их трагедия не была попсовой темой. А бум начался с того, что Борис Акунин написал о дятловцах в своём блоге. Прискорбно, конечно, что такие сюжеты идут до аудитории так долго и так затейливо.
Екатеринбург отвечал на вызовы эпохи очень ярко, совершенно самостоятельно и, на мой взгляд, весьма адекватно. Этим он и интересен, этим и общезначим — для жителей и для всей нации
Тайга.инфо: Ну хотя бы так.— Да, пусть хотя бы так. Самой адекватной версией мне представляется та, что содержится в книге писательницы Анны Матвеевой «Перевал Дятлова». Там всё разложено по полочкам. На перевал рухнула какая-то аварийная баллистическая ракета, что ли. Из ракеты вытекла какая-то ядовитая гадость. Дятловцы пострадали от падения ракеты, надышались отравы и, напуганные, убежали из палатки. В конце концов, они не выкарабкались из беды и погибли — замёрзли. Но знаете, в истории Дятлова и его группы важно не то, почему они погибли. Важно то, кто такие они были, как они погибали. Они были, в общем, элитой строителей коммунизма, и они не бросили друг друга, сражались за жизнь как львы, до последнего. Их отчаянная борьба и есть самое важное, что в этой истории существует. Мистика, тайна и зловещая романтика дятловского сюжета лишь подчёркивают величие шекспировской трагедии на заснеженном перевале.
Тайга.инфо: Многие скажут, что лучше бы дятловцы погибли сразу, чем так мучиться.
— Не в мучениях дело. Удивительно то, что они, хотя и погибли, проиграли, — тем не менее, не жертвы. Их трагедия — экзистенциальная, а не конспирологическая.
Беседовала Татьяна Ломакина
Новости из рубрики:
Последние материалы
Хроника текущих событий. Экономика, общество, политика. Выпуск 526
Хроника текущих событий. Экономика, общество, политика. Выпуск 525
Хроника текущих событий. Экономика, общество, политика. Выпуск 524
Хроника текущих событий. Экономика, общество, политика. Выпуск 523
Хроника текущих событий. Экономика, общество, политика. Выпуск 522