«Знаменный распев можно вернуть только через молитвы»

© Наталья Гредина

Регент мужского хора «Оптина пустынь» Александр Семёнов перед концертом в Новосибирской филармонии рассказал, для чего нужно восстанавливать древнерусские одноголосные церковные распевы и чем ансамблевое пение отличается от хорового, а литургическое исполнение – от концертного.

Мужской хор «Оптина пустынь» был создан в храме Успения Пресвятой Богородицы на Васильевском острове в Санкт-Петербурге и в сентябре 1996 года отслужил первую знаменную литургию. Знаменный распев — основной вид древнерусского богослужебного пения, традиция которого была утеряна, но коллектив закрепил за собой статус творческой лаборатории по его изучению и восстановлению. Также хор исполняет древние русские церковные многоголосия, собственные и композиторские подделки «под стиль», народные песни. «Оптина пустынь» дает до 70 концертов в год, выступая в концертных залах России и на фестивалях за рубежом, но оставаясь при этом церковным коллективом, принимающим участие в ежедневных богослужениях подворья.

Тайга.инфо: Ваш хор известен тем, что вы возвращаете к жизни древние песнопения, но откуда вы их берете? Как ведется работа по восстановлению, вы ездите по монастырям и ищете там рукописи?

— Поначалу мы действительно ездили по монастырям, но сейчас монастыри не обладают, к сожалению, теми певческими рукописями, которыми обладали раньше. Например, сегодня мы будем исполнять раннепартесное «Волсви персидстие царие». Это рукопись из библиотеки Академии наук. Она написана в Соловецком монастыре, потом она некоторое время находилась в Благовещенском соборе в Архангельске, затем была передана в библиотеку. У меня достаточно большой каталог рукописей, я знаю, в какой и приблизительно что можно ждать.

Тайга.инфо: Насколько часто попадаются уникальные находки?

— Могу сказать честно, что приблизительно десять процентов того, что расшифровано, мы исполняем на сцене. Все остальное либо исполняется на службе, либо не исполняется вообще. Некоторые рукописи — «темные лошадки»: никто оттуда ничего не пел. Если я узнаю, что в какой-то из них есть необходимое мне песнопение для богослужения или концертной деятельности, я заказываю одно—два песнопения оттуда, смотрю, какая стилистика, нравится—не нравится, что за мелодический материал. Потому что основная проблема сегодняшнего церковного пения в том, что большая часть мелодического материала, как у айсберга, находится под водой. То, что мы имеем на богослужениях сейчас, это от силы треть того, что было раньше, даже в XVII веке. Так что этим мы и занимаемся — потихонечку достаем из-под воды это всё.

Тайга.инфо: Выступает ли ваш коллектив в Великий пост? В Новосибирске вы выступаете в святочные дни — влияет ли это на программу?

— Несомненно. По такому случаю в программе много рождественского, есть колядки, несмотря на то, что у России «тёрки» с Украиной. Помните, Эрих Мария Ремарк, «На Западном фронте без перемен», там было: «Раздать бы этим политикам дубины, ну и дубасили бы они друг друга по голове, а мы тут сами договоримся». Когда у нас с Грузией был конфликт, мы точно так же продолжали грузинские песнопения петь на службе и здесь. На нас это не влияет. Что касается Великого поста, то у нас есть специальные великопостные концерты, на них мы серьезные песнопения поём: традиционно исполняем четыре покаянные стихиры Свиридова и многие другие песнопения, особенно древние — там много чего есть попеть.

Тайга.инфо: Выступления на литургии в храме и в академическом зале — это принципиально разные атмосферы?

— Конечно. Потому что в литургии мы не являемся доминирующим элементом. На концерте наоборот. Но, представляете, у нас за плечами 20 лет пения на клиросе, причем каждый день. Можете посчитать количество служб, которые спел коллектив. Так что, конечно, это не проходит даром, и часть молитвенности, которая приобретена на службе, выплескивается в концерт вне всякого сомнения. С другой стороны, концерт требует совершенно другого подхода: более контрастного, более, как говорили в ХVII веке, концертового, сопоставляющего: громко или тихо, быстрая вещь или медленная, элегическая.

Тайга.инфо: Что-то из сочинений современных композиторов литургического направления попадает в ваш репертуар?

— Честно говоря, я, может, крамольную вещь скажу, но после Георгия Свиридова очень мало кого композитором с большой буквы можно назвать. Есть некоторые отдельные интересные вещи. У Мартынова, например, замечательный «Апокалипсис», мы взяли оттуда несколько номеров. С Андреем Котовым (руководителем ансамбля древнерусской духовной музыки «Сирин» — прим. Тайги.инфо) говорили о том, чтобы современное что-то спеть. Может быть, у нас что-то получится.

К сожалению, сейчас упадок в этой сфере. После Свиридова образовался вакуум, потому что ушли люди, которые трудились. Это Шостакович, Прокофьев, они были очень мудры, честны с собой. Сейчас все-таки другого плана композиторы.

Тайга.инфо: Некоторые говорят, что духовная музыка должна порождать не художественные образы, а молитву. Насколько вы с этим согласны особенно в обстановке светского концертного зала?

— Прошу прощения, но вы сразу употребили термин «духовная музыка». Духовная музыка не должна создавать молитвенное настроение. Распевы — да, древнерусское богослужебное пение — да. Духовная музыка начиналось с колядок, потом продолжилась в композиторской традиции. Что-то она должна возбуждать и что-то возбуждает, наверно. А знаменный распев, который мы начали восстанавливать в 1996-м году и который мы поем до сих пор каждый день на службах — это хлеб наш насущный, каждодневный, и эта музыка, конечно, побуждает к молитве. Иногда даже наши иеромонахи говорят, что надо немножечко ослаблять. Потому что слишком сильно «заворачивать гайки» тоже нельзя — попели что-то такое знаменное одноголосное, потом немножко ослабили, попели трех- и четырехголосным, а то, может, и авторским. К такому чередованию мы со временем пришли, а поначалу всё строго пели.

Тайга.инфо: Знакомый священник просил узнать у вас, согласны ли вы с таким утверждением: «Чтобы петь знаменным пением, нужно жить знаменно»?

— Я тоже знаю много красивых фраз. Можно бесконечно спорить о них. По поводу жизни знаменной так и хочется сказать словами Христа: «Кто живет знаменно, пусть бросит камень...» Зачем? Наверно, при преподобном Сергии Радонежском, в его обители, жили знаменно. Во всяком случае, мы знаем, что когда брат уходил из монастыря в мир, остальная братия накладывали на себя пост, они отмаливали, чтобы он вернулся в мир, они себя кляли. Сегодня в монастырских обителях, когда брат уходит, его злословят. Из людей, которые сегодня со мной приехали выступать, никто монашеский постриг не принял. Поэтому, что такое жить знаменно, может, ваш знакомый священник мог бы нам подсказать!

Тайга.инфо: Если что-то не получается, говорят «Это нагрешил кто-то». Когда ваш коллектив выступает, вы чувствуете, в каком они духовно- нравственном состоянии?

— Конечно. Я не готов кого-то осудить или копаться в чужих грехах. Я знаю только то, что касается меня. Все остальное — дело десятое. Я другое имею в виду: ансамблевое пение — это достаточно сложная штука. Это не хор, где можно спрятаться за десятью своими коллегами, нам действительно нужно достичь единства на сцене. И кто-то ехал со скоростью 80 км/ч, обгоняя все машины, чтобы успеть на репетицию, а кто-то спокойно пришел на 15 минут раньше, достал термос, попил чайку, посидел, подумал о вечном. У кого-то дома дети остались одни, и он «дергается». И в таком состоянии мы приступаем к репетиции.

К сожалению, современная жизнь намного быстрее, чем была когда-то. И я считаю, что знаменный распев в сегодняшнем дне приблизительно в 1,5 раза быстрее, чем его пели раньше. Мы и говорим быстрее — прежде люди не говорили так. Это, наверно, ненормально, что мы живем в таком режиме. У нас сейчас десять дней: переезд – концерт, перелёт – концерт, у кого-то в этот момент что-то происходит дома. В этом плане на репетиции нужно всех спокойно настроить и успокоить — это очень важный момент.

Тайга.инфо: Можно ли сказать, что знаменный распев полностью изучен и изведан, все его тайны раскрыты?

— Нет, конечно, так нельзя сказать. Даже те, кто, извините за выражение, бьют себя пяткой в грудь и кричат, что знают, на самом деле всего не знают. Традиция была утеряна. Еще те люди, которые начинали восстанавливать это пение в середине XIX столетия — Одоевский, Вяземский — говорили, что это уже тайна и быльем всё поросло. По сути, ничего уже не осталось именно от исполнительской традиции. И основная проблема, что даже при Алексее Михайловиче в XVII веке в разных храмах Московского Кремля пели разными распевами. К сожалению, уже при Петре государевы певчие дьяки потихонечку начали отказываться от знаменного строчного пения на богослужении. То, что было при Анне Иоанновне — итальянские композиторы, которые на западные арии перекладывали православные тексты — это было мракобесие полное с точки зрения православного созерцания. Поступательное движение от древнерусских певческих распевов за век полностью уничтожило исполнительскую традицию.

Кто-то возразит, что традиция сохранилась в старообрядческих скитах в Сибири. Мне нравится, как поют старообрядцы, я был на старообрядческих службах и в Нижнем Новгороде, видел сводный Сибирский хор старообрядцев. Это интересно, но это звучание знаменного распева в сегодняшнем дне. То, что мы сделали у себя на Успенском подворье — это наше звучание знаменного распева.

Тайга.инфо: На что вы ориентируетесь?

— У нас достаточно сильная певческая кафедра в Санкт-Петербургской консерватории, и она ездит на все знаменные съезды. У меня на это нет времени, но я просматриваю отчеты хотя бы наискосок, читаю все диссертации, которые появляются, это сейчас доступно. Так что ориентируемся «по воздуху». И второй момент: знаменный распев можно вернуть только таким же образом, как он и появился, то есть через молитву. То есть «вся подает Дух Святый». Если в свое время подавал, то и тем, кто ищет его сегодня, он так же подает. Нельзя сказать, что в XVII веке было все замечательно, там и Смутное время было, и рукописи сжигали. Делалось это где-то специально, где-то нет, монастырь сгорал, например, во время осады, и все эти рукописи погибали. Сейчас у нас нет никакой серьезной большой осады, только экономически нас пытаются «пробовать на зуб». Пока мы еще пытаемся что-то наладить в плане распевов.

Тайга.инфо: Насколько хорошо вас принимают по стране? В Новосибирске люди, которые прикрываются православием, запрещают рок-концерты. Бывали ли обратные ситуации, когда вам не давали выступить под каким-то поводом, может быть, гадким?

— Нет, гадких поводов не было. Единственное, когда мы в свое время только начинали с Россией работать, то уже достаточно много гастролировали за рубежом. А в России «всюду снег, и ничего кроме снега», никаких предложений. Москва, Питер — это понятно, там всё равно художественная жизнь есть. Московский пасхальный фестиваль через год честно нас приглашает, так же и Питерские фестивали, чтобы иметь возможность кого-то ещё приглашать. А остальная Россия никак.

Наш директор Виктор Хапров отправился по городам договариваться с местными филармониями. На местах, говорил, иногда экземпляры попадаются редкостные. Например, директор филармонии в курсе, кто такая Валерия, и совсем не в курсе всех остальных, тем более не слышал о каких-то древних певческих традициях — это лес темный. И общий аргумент в оправдание своего незнания — «не пойдет публика». А мы говорили: «Вы знаете, пойдет. Давайте попробуем». В конечном итоге нельзя же двадцать лет катать одних и тех же певцов и юмористов. А это еще 2002–2003 год, первое наше турне, 10–12 городов — и на «ура».

Многое изменилось, нас уже неплохо знают, мы уже много где были: и в Салехарде, и на Сахалине. Но при этом серьезной активности филармоний я не наблюдаю: говорят, кризис. Однако Эстония ежегодно приглашает нас не на один фестиваль, так на другой, несмотря на то, что у них также в разгаре экономический кризис и тоже сокращается финансирование. Во Франции в позапрошлом году мы прокатились по 25-ти летним фестивалям. А в России у нас не очень много гастролей, что немножко обидно. Мы готовы, зрители готовы, а посредники в лице директоров филармоний или менеджеров, к сожалению, не занимаются этим. Не знаю почему.

Подготовила Маргарита Логинова