Два года без Якова Лондона
Пуля в позвоночнике могла приковать его к инвалидной коляске, но не могла сломить. Даже на этой коляске он был очень опасен
Алексей Мазур вспоминает, каким был основатель первого и единственного независимого телевидения Новосибирска.
Два года, как не стало Якова Лондона. Вряд ли можно найти человека в новейшей истории Новосибирска, который вызывал бы столько эмоций и прямо противоположных мнений о себе. Он стоял у руля первого независимого (да и последнего) телевидения в Новосибирске, бегал с камерой по улицам Москвы, в которой шла небольшая гражданская война в октябре 1993 года, без раздумий поворачивал штурвал прямо на надвигающуюся бурю и смело делал ставки в игре «всё или ничего».
Главным порокам современности — трусости, нерешительности и конформизму — он не был подвластен. Пуля в позвоночнике могла приковать его к инвалидной коляске, но не могла сломить. Даже на этой коляске он был очень опасен и смог ввергнуть в ужас всю новосибирскую элиту в 2004 году, выйдя во второй тур выборов мэра против Владимира Городецкого.
Многие считали Якова Лондона каким-то мастером закулисья, но на деле он всегда был достаточно откровенен. Помню, в том самом 2004-м он объяснял мне, с которым был шапочно знаком, почему пошел на выборы. Он был уверен, что Владимира Городецкого можно и нужно сместить. И предлагал идти на выборы [депутату Госдумы РФ] Александру Карелину и Владимиру Анисимову. Но каждый кандидат после каких-то консультаций отказывался. И тогда Лондон пошел сам, понимая свои шансы, как человека с фамилией «Лондон» и репутацией телемагната.
Как человек бури, битвы и действия Яков Лондон не мог быть на своем месте в том болоте, которое установилось со второй половины нулевых годов. Можно было вписаться в систему, пить болотный сок вместе с остальными, но он не мог.
В 2012 году он снова попытался возродить свой телеканал. Стала выходить передача «Кстати о погоде», которую вели Мария Лондон, Анастасия Журавлева, Андрей Масленников и я. Для меня это был бесценный опыт, так как я говорил всегда хуже, чем писал, а тут пришлось научиться хотя бы внятно произносить слова (хотя до уровня своих профессиональных коллег так и не дорос, конечно).
Программа прожила пять лет, а Яков Лондон — на год больше. Он никогда не менял своих привычек, несмотря на увещевания докторов, курил как паровоз, и тем не менее протянул куда дольше, чем прогнозировали. Для человека, живущего цельной и насыщенной жизнью вредные привычки не так вредны. Куда больше убивает бесцельность и бессмысленность существования.
Со смертью Якова Лондона город утратил часть красок. Он был символом эпохи: сначала плыл, а потом — стоял против течения. Он был слишком крупным для мелкого болота безвременья, и оно так и не смогло втянуть его в себя.
Покойся с миром, Яков Рувимович, хотя, мне кажется, его душа предпочла бы шторм.