Режиссер Михаил Сегал: «Плохие фильмы — это пища для размышлений»
В прокат вышла комедия «Глубже» Михаила Сегала. Это история театрального режиссера, который снимает порнофильмы по системе Станиславского и открывает новую «глубину». Сегал рассказал Тайге.инфо о пошлости в фильмах, продюсерской самоцензуре и личном антирекорде по времени просмотра кино.
В кинопрокат вышла российская комедия «Глубже» режиссера Михаила Сегала, известного по картинам «Рассказы» и «Слоны тоже могут играть в футбол».
Фильм рассказывает историю неудачливого театрального режиссера Романа Петровича (Александр Паль), который в поисках заработка берется за съемку порнофильмов. В работе с актерами он использует знаменитую систему Станиславского. Фильмы для взрослых за счет своей «глубины» пользуются бешеным успехом во всем мире. В услугах режиссера оказываются заинтересованы ведущий (Сергей Бурунов) с главного телеканала страны и даже сам президент (Игорь Угольников).
Представивший фильм в новосибирском кинотеатре «Победа» режиссер Михаил Сегал, рассказал Тайге.инфо, как противостоял самоцензуре продюсеров и почему он не смотрит чужое плохое кино перед съемками своего.
Тайга.инфо: Вы уже сталкивали темы сексуальности и политики в короткометражке «Шесть лет без секса». Почему вам интересно экспериментировать с этими темами?
— В фильме «Рассказы», в последней новелле [«Возгорится пламя»] это глобально сделано. Даже не знаю. Это вопрос конкретного оригинального сюжетного хода. Я почувствовал, что это сработает, будет хорошей идеей, и сделал.
Когда ты придумываешь и снимаешь, это происходит по шкале «о, класс, надо сделать». Это все равно, как чувство или влечение к какому-то человеку. Если чувствуешь, то и слава богу.
Тайга.инфо: Изменилась ли тема сексуальности в нашем кино за последнее время?
— Мне кажется, у нас довольно легко к этому относятся. Есть фильмы, где косвенно говорится о всяких сексуальных штуках. Есть очень откровенные фильмы.
Например, в прошлому году вышел фильм «Верность» с [актером Александром] Палем, где ставка как раз была сделана на то, чтобы очень откровенно показать, на каком уровне искренности можно рассказывать историю.
Эта тема абсолютно открыта. Нет такого, что кто-то табу нарушил. Снимать о сексе — это все равно, что снимать про любую другую тему. У меня же кино не эротическое, не полуэротическое — оно вообще к этому не имеет отношения — кино о другом. Был творческий азарт: снять кино про съемки порно, в котором нет даже эротики.
Тайга.инфо: Герой фильма Роман Петрович — это человек, который следует своим принципам под угрозой потери заработка. В своей карьере вы сталкивались с таким риском?
— В момент абсолютного финансового дна у меня никогда не было соблазна снимать порно или политическую рекламу той партии, которую я не поддерживаю — не что-то скучное ради денег, а именно что-то плохое.
Тайга.инфо: Вы отстаивали образ президента перед продюсерами фильма?
— Не образ, а конкретный текст — особенно последнюю реплику, после которой идут титры. Мы много воевали, но в результате я отстоял. Социальная комедия, сатира может быть тонкой, образной, но все равно должна быть хлесткой. Она не имеет смысла, если не бьет, как пощечина. Смягчить — это все ерунда.
Я понимал, что где-то можно уступить в монтаже. Не хочется, но можно. Но если от фильма не будет эффекта социально-шокирующего — пусть он очень интеллигентно подан — от него не будет толку. Если не будет ощутимого укола, пощечины, то не понятно, зачем все затевалось. Я понимал, что отсутствие какой-то фразы у президента или еще у кого-либо может убить все фильм. Конечно, я боролся.
Тайга.инфо: А как вас пытались переубедить?
— Очень просто: «Вырежи, иначе нам не дадут прокатное удостоверение».
Тайга.инфо: Это самоцензура?
— Да. Не моя, а со стороны продюсеров. Если они, не попробовав, решают сами что-то отрезать, чтобы не было проблем, это чистая самоцензура.
Тайга.инфо: Что вы считаете пошлым в кино?
— Пошлое в кино может быть разным. В основном, это любая вторичность, плагиат. Общая атмосфера, когда зритель чувствует, что его считают за дурака, пытаются ему что-то разжевать, продать то, что уже давно продано. Общая вторичность является пошлостью.
Тайга.инфо: Пошлого в российском кино сейчас стало больше?
— Я об этом не думаю. Идет какой-то фильм, думаю: «О, классный фильм». Идет другой: «Ничего особенного, ок, надо смотреть больше разного». Идет третий: я встаю и ухожу из зала, потому что у меня возникает внутренний протест против. А «против» может быть разным: против пошлости и вторичности, против возмутительного непрофессионализма.
С годами я стал чаще уходить с показов фильмов. Раньше я смотрел в кинотеатре фильм, понимал, что он так себе, но думал: «Вдруг дальше что-то интересное будет? Надо досмотреть минуты до двадцатой». На двадцатой: «Ну, еще чуть-чуть. Надо дать шанс фильму, вдруг он улучшится». На сороковой минуте: «Я уже столько просидел, куда я пойду?» — и досматривал. Плохой фильм не был поводом, чтобы уйти — это была часть моей жизни, работы.
Смотреть плохие фильмы — это тоже пища для размышления. Иногда сюжет нормальный, актеры нормально играют, снято нормально — все нормально, а кино плохое. И применительно к себе думаешь: «А как так получается?».
В последнее время я несколько раз уходил из кинозала, причем, с громких фильмов известных режиссеров. Недавно на кинофестивале у меня был абсолютный рекорд — я ушел через полторы минуты после начала. А это уже очень интересно: нельзя же делать таких скоропалительных выводов? Но там было такое, что после полутора минут меня как зрителя потеряли.
На премьерах фильмов нужно садиться с краю или сзади, чтобы можно было незаметно уйти. А тут я был настолько уверен, что фильм будет отличный, сел очень неудачно: за мной были критики, все продюсеры, которые меня знают — и даже это меня не остановило. Хотел хлопнуть сиденьем, но не получилось — оно было очень бархатное.
Когда я собираюсь снимать новое кино, я плохой фильм выключаю или ухожу с него, потому что очень важно не испортить вкус. Можно посмотреть один плохой фильм — и на полгода тебя выбьет. Казалось бы, как? А вот легко. После того, как снял кино, плохие фильмы смотреть можно — яд выйдет и никто его не найдет потом.