Главред журнала «Театр»: «В России эстетическая смелость иногда опаснее политической»

© facebook.com/NETfestival/Катерина Шмидт. Марина Давыдова

В современной России сделки с совестью и демонстративная лояльность властям иногда позволяют покупать художественную свободу. Тайга.инфо поговорила с главредом журнала «Театр» Мариной Давыдовой, которая в 2021-м возглавила жюри фестиваля «Ново-Сибирский транзит», о нападках на ее издание и о том, может ли театр существовать вне актуальной повестки.

Театральный критик, главный редактор журнала «Театр» Марина Давыдова в 2021 году впервые приехала на фестиваль «Ново-Сибирский транзит» и возглавила жюри. Неожиданно, если учесть, что она специализируется на современном европейском театре и является арт-директором проходящего в Москве фестиваля NET (Новый Европейский театр).

Специально для Тайги.инфо Андрей Новашов поговорил с Давыдовой о пропасти между западным и российским театрами и компромиссах, на которые некоторые вынуждены идти, чтобы продолжать работать в культуре.

Тайга.инфо: Когда-то вы писали, что российский театр очень отстал от европейского. Исходя из спектаклей, увиденных на «Транзите», этот разрыв сохранился?

— Я писала это много лет назад. Сейчас этой пропасти не вижу. Некоторая разница, конечно, существует, но в целом российский театр стал составной частью театра европейского. Уточню, что понятие «европейский театр» для меня не столько географическое, сколько ментальное. Тот театр, который называю европейским, может существовать и в Канаде, и в Казахстане, и в Южной Корее. «Европейский театр» — это способ мышления. Может быть, в Европе на фестивале такого масштаба и уровня, как «Ново-Сибирский транзит», было бы больше спектаклей социальной направленности. Но это уже частности.

Европейский театр тоже не монолитен: театр Испании отличается от театра Нидерландов, а театр Польши от британского театра. Но при этом есть тренды, позволяющие говорить об общности. Спектакль, который мы только что посмотрели на «Ново-Сибирском транзите», мне не очень понравился, но, если выключить звук, забыть, что актеры говорят на русском, что-то подобное я вполне представляю и в европейском театральном пространстве.

Тайга.инфо: Есть ли какие-то отличия театра сибирского?

— Если о каких-то особенностях именно российского театра ещё можно говорить, то никакого регионального колорита и привкуса на «Ново-Сибирском транзите» я не чувствую. Такой театр вполне могла бы увидеть и в Воронежской области, и в Петербурге, и где угодно в России. И это, скорее, положительный фактор. Связи стали так тесны, что уже нет привычного разделения на столицу и провинцию. Люди, которые занимаются театром — не только режиссёры, но и сценографы, и драматурги, и композиторы — это единое комьюнити, работающее на всем пространстве нашей страны. Пётр Шерешевский ставит и во Пскове, и в Южно-Сахалинске. Или Марат Гацалов. Да кого из режиссеров, которых мы здесь видим, ни назови. Данил Чащин… Проще перечислить, в каких российских городах его спектаклей нет.

На «Ново-Сибирском транзите» в 2021 году играли спектакли упомянутых Давыдовой режиссеров: «Экстремалы» Петра Шерешевского (Южно-Сахалинск), «Русский роман» Марата Гацалова (новосибирский театр «Глобус»), «Молодость» Данила Чащина (Тюменский большой драматический театр).

Так что нет, никакой региональной специфики на «Транзите» я не увидела. В спектаклях затрагиваются общие для всей страны, для нашего времени проблемы.

Другой вопрос, что на «Транзите» представлены спектакли топ-уровня. Возможно, если бы смотрела среднестатистические для региона спектакли, я бы и разглядела какую-то специфику. Но не думаю, что с советских времен среднестатистический спектакль очень изменился. Кассовая разлюли-малина. «Мужчина, постойте!», — что-то такое, наверное. Но я за этим не очень слежу.

«Экстремалы», «Чехов-Центр», Южно Сахалинск

Тайга.инфо: Может ли и должен ли театр работать с современностью, с социальной проблематикой?

— Это какая-то неверная модальность. Художник вообще никому ничего не должен. Но так получается, что любой театр, интересный лично мне и другим критикам, так или иначе взаимодействует с современностью. Она может присутствовать в спектакле самыми разнообразными способами: в виде собственно тематики, в виде визуальной составляющей, в виде актёрской игры, которую я могу назвать современной, не архаичной. Но если совсем ничего не связывает спектакль с сегодняшним днём на уровне, может быть, какой-то энергетики, вкусов, запахов, каких-то визуальных вещей — я с трудом представляю, чтобы этот спектакль будет содержательным и художественно состоятельным. Уточню, речь не о тематической злободневности, а о более тонких материях.

Тайга.инфо: В омском «Дяде Ване», показанном на нынешнем «Транзите», у главного героя привязана гирька к ноге. Мне кажется, режиссеры, ставя классику, зачастую не художественные задачи решают, а ориентируются на желание публики видеть на сцене что-то знакомое, привычное. Эта классика привязана к российскому театру, как упомянутая гирька?

— Мне кажется, уже не очень привязана. Даже по программе нынешнего «Транзита» мы видим, что происходит перевес в сторону современных текстов, в сторону материала, для сцены неочевидного. Уверяю вас, если бы этот фестиваль проходил лет двадцать назад, состав его афиши был бы совершенно иным. Наверняка были бы трагедии Шекспира, три Чехова, роман Достоевского. Гоголь еще. Я не говорю, что классику надо перестать ставить. Современность можно выразить любым способом, в том числе и через классические, хрестоматийные тексты. Если режиссёр, который их ставит, действительно хочет сказать что-то важное для нас, для своего времени, для себя самого. Но, объективно, — тренд, который прослеживаю и в России и на Западе — отход от стандартного набора хрестоматийных текстов. Опять же: я говорю о верховьях театральной жизни, а не о «валовом театральном продукте».

«Дядя Ваня», Омский академический театр драмы

В афише Авиньонского фестиваля (Старейший театральный фестиваль Европы, проходит во французском городе Авиньоне — прим. Тайга. инфо) сейчас крайне редко увидишь «джентльменский набор» из хрестоматийных пьес, который был бы лет тридцать назад. Сегодня много сочинительского театра, сделанного без всякого литературного первоисточника, а если он есть — это, как правило, совершенно неожиданная литература. Включая медицинские трактаты или научные статьи. Или это могут быть документальные материалы, или свидетельский театр.

Если сравнивать сегодняшний отечественный театр с западным, которым я по большей части занимаюсь, то отечественный театр отличает большая привязанность к слову, литературному первоисточнику. Но это далеко не всегда классический текст, как видно по спектаклям «Транзита», а, например, Лаграс или рассказ Замятина.

Речь о представленных в нынешнем году на «Ново-Сибирском транзите» пьесе «Мы, герои» в режиссуре Олега Рыбкина (Красноярский драмтеатр имени Пушкина) и поставленном Сергеем Левицким в Улан-Удэ «Наводнении» Евгения Замятина.

Тайга.инфо: Провинциальные театры, как правило, делают кассу не на фестивальных спектаклях. В репертуарах доминирует ширпотреб.

— Сложно сказать, что первично: плохие спектакли, которые портят вкус зрителей, или зрители с испорченным вкусом, под которых приспосабливаются театры. Я уже не говорю о том, что вкус значительной части публики испорчен телевизионным суррогатом, который они потребляют. Сформированный телевидением запрос все равно так или иначе экстраполируется и на театр. Понимаете, я на заре карьеры театроведа тоже была настроена решительно. Мне казалось, что можно изменить ситуацию волевым решением, переубедить публику и руководство театров. Сейчас я спокойно к этому отношусь. Если публике нравится — пусть она это имеет.

Мне кажется, главная задача в том, чтобы и люди с другими запросами, с другими представлениями о прекрасном имели возможность смотреть то, что им интересно. Чтобы такого рода театр появлялся в разных городах, независимо от того, насколько они отдалены от главного административного центра под названием Москва. Некрасовское «времечко», когда весь народ понесет с базара «не Блюхера и не Милорда глупого» не настанет никогда. Всегда будет дистанция между людьми нашего круга и людьми с другими преференциями и запросами, с нашей точки зрения, более примитивными. Но какое-то перетекание части тех людей в наше комьюнити происходит естественным образом, и меня это радует. Насильно мы сделать ничего не можем. Запрещать художественно несостоятельные спектакли? Это будет ужасно. Существуют другие способы, просветительские: лаборатории современной драматургии, лектории. Даже появление одного-двух настоящих спектаклей в тех городах, где их раньше представить себе было невозможно — уже положительный сдвиг. Но это очень постепенный процесс и не надо надеяться, что он станет тотальным.

«Похороните меня за плинтусом», Курганский драмтеатр

Тайга.инфо: Театр кузбасского Прокопьевска сделал ставку на современную драматургию, 10 лет назад стал лауреатом «Золотой маски» со спектаклем «Экспонаты», показанным в те годы и на «Транзите». О Прокопьевском драмтеатре узнали в Москве, но, кажется, не в самом Прокопьевске. Многие жители вообще не знают, что в городе не просто здание театра есть, но в нем еще и творческий коллектив работает. Думаю, это не единственный подобный город.

— Но это еще и задача самого театра — выстроить отношения с потенциальным зрителем. Вряд ли эту задачу можно решать на федеральном уровне. Нужны какие-то PR-технологии — не побоюсь этого слова. Сейчас при наличии интернета, современных коммуникаций это решаемая задача. С другой стороны, и в 15-миллионной Москве далеко не все знают, что существует какой-то современный и актуальный театр. Вы думаете, в Хорошево-Мневники каждый знает об Электротеатре Станиславский?

Новый театр, открывшийся шесть лет назад в Москве в здании, где располагался кинотеатр «Арс», а позже Московский драмтеатр имени Станиславского. «Концепт Электротеатра включил в себя идею сопряжения оперного и драматического начал театра, а в основании концепта положен принцип генерирования художественной инновации, связанной с новыми стратегиями режиссуры», — говорится на его сайте.

Тайга.инфо: Читал, что вашего сына арестовали в связи с его политической активностью. Что на самом деле произошло?

— Его не арестовали, а задержали на митинге в связи с выборами с Мосгордуму. Он просто стоял на пешеходном пространстве и читал наизусть статьи Конституции, в которых говорится о свободе слова и свободе собраний в нашей стране. То, как его задерживали, запечатлено на фотографиях, которые попали в самые разные, даже зарубежные СМИ.

Тайга.инфо: Еще одна история, вышедшая за пределы театрального сообщества — ваш конфликт с ректором ГИТИСа Григорием Заславским. Он добивался, чтобы журнал, который вы редактируете, закрыли?

— Чего он добивался и где, мне неизвестно. Но он мечтает, чтобы журнал «Театр» в его нынешнем виде перестал существовать, и то и дело выдает желаемое за действительное. То, как он в прямом эфире круглого стола, который проходил в ТАСС, стал вне всякой связи с темой разговора повторять невероятную чушь, которую пишут о «Театре» в анонимных телеграм-каналах, как говорится, войдет в анналы. Пользуясь случаем, сообщу, что с журналом все в порядке. Только что в печать ушли сразу два его номера. Мы работаем сейчас еще над двумя другими. А для Союза Театральных деятелей и его руководства чушь, которую пишут анонимы в своих телеграм-каналах, предмет насмешек — не более того. Поразительно, как ректор ГИТИСа сам решил сделать из себя посмешище.

Тайга.инфо: Мне кажется, большинство людей театра и, в частности, участников «Транзита», ничего не знают ни про отравление и арест Навального, ни про нарастание репрессии, затронувших и вашу семью. Или, по крайней мере, живут и работают так, будто ничего особенного не происходит. Можно ли, оставаясь аполитичным, создавать актуальные спектакли?

— Очень сложно. Некоторые пытаются оставаться актуальными только в возвышенно-глобальном смысле. Большинство российских театральных деятелей избегают разговоров о политике, потому что театр гораздо в большей степени, чем любой другой вид искусства, зависит от бюджетов. Писатели работают индивидуально, им гораздо проще. Можно, как Владимир Сорокин, жить где угодно и писать по-русски. А любой театр привязан к земле, к зданию, каким бы оно ни было. Это означает практически прямую зависимость от власти, и эта зависимость, конечно, очень сильно меняет сознание.

148978Искусство без контекста — как «Диалоги убийц» без картошки

Власти могут надавить даже на Театр. doc, который живет вообще без государственного финансирования, но и у этого театра, как уже случалось, власти могут отобрать площадку, могут перекрыть канализацию, и уже возникнут проблемы (независимый театр документальной пьесы открыт в 2002 году в Москве Михаилом Угаровым и Еленой Греминой. Здесь ставились политический фарс «Берлуспутин», пьесы о трагедии Беслана, о погибшем узнике «Матросской тишины» Сергее Магницком, о фигурантах «Болотного дела». Недавняя премьера посвящена шаману Александру Габышеву).

Я уж не говорю об общей пассивности и инертности россиян, но в театральной сфере это еще усугублено такой ситуацией, которую ты никак не изменишь, поэтому даже самые порядочные и всё понимающие люди театра — я не могу называть их фамилии, потому что не хочу их подставлять — в кулуарных беседах говорят о том же, о чем можно прочитать в либеральном фейсбуке, но они никогда не будут делать декларативных заявлений, постараются не подписывать открытых писем, в которых осуждаются какие-то действия властей. Особенно если они занимают сколько-нибудь важную позицию в театральной иерархии. Да, в этом смысле все довольно печально.

Тайга.инфо: В начале ХХI века российский театр начал открыто высказываться на политические и общественные значимые темы. В первую очередь Театр.doc. Театр стал инструментом для постижения реальности, в том числе и политической. В последние годы в этом плане происходит откат?

— И да, и нет. В 90-е российский театр был асоциален, а потом как будто прорвало плотину, с появлением Театра. doc социальность стала проникать во все поры и щели. Где-то на рубеже 90-х и нулевых годов случился этот волшебный поворот винта: российский театр заинтересовался социальными и политическими проблемами, и не только в маленьких пространствах, не только в Театре.doc. Были набраны такие скорости, что это очень сложно сразу остановить. Но сейчас эта инерция еще сохраняется, а страх уже тоже существует.

Другой вопрос, что тут никогда не угадаешь. Огромная страна. В 2015 году в Новосибирске закрывали спектакль «Тангейзер» из-за единственного постера, а в самом центре Москвы в это время шел спектакль «Идеальный муж», где над сценой взмывала обнаженная женщина в образе распятия. Казалось бы, ревнители православия и нравственности должны были гораздо больше оскорбиться, но этого не произошло. Почему на одних нападают, а других не трогают? Невозможно вывести общую формулу, это зависит от множества обстоятельств. В некоторых случаях режиссеры покупают себе право быть смелым, подписывая какое-то письмо. Очень хитро все устроено.

Тайга.инфо: Письмо, что «Крым наш»?

— Предположим. Вот ты подписал такое письмо, и после этого можешь какое-то время выпускать острые спектакли в собственном театре. Понимаете? Ты идешь на сделку с совестью и покупаешь себе художественную свободу. То есть присягаешь на верность власти каким-то символическим образом для того, чтобы иметь возможность критиковать ее на вверенных тебе же подмостках. Иностранцам этого вообще не объяснишь.

«Время секонд хэнд», Омский академический театр драмы

Тайга.инфо: Но все-таки: есть ли тот откат, о котором я спросил?

— И да, и нет. Вот мы смотрели здесь спектакль Мити Егорова (по книге Светланы Алексиевич «Время секонд хэнд» Омского академического драмтеатра — прим. Тайги.инфо). Это смелый спектакль. И у Егорова много таких. То есть кто-то не отступил, продолжает работать в этом направлении. Или спектакли Гоголь-центра, которые не стали менее смелыми. К тому же надо понимать, что в России эстетическая смелость иногда опаснее политической: неизвестно, за что тебе сильнее прилетит. Это начиная со сталинских времен так было. Например, обэриуты не интересовались социальными вопросами, их творчество — сплошная метафизика. Но в самом способе их жизни, форме их художественных высказываний, в самой эстетике был афронт. Поэтому всех их уничтожили.

Я уверена, что для многих чиновников неприемлем сам театральный язык, которым говорит, скажем, Кирилл Серебренников и его театр «Гоголь-центр». Эстетическое высказывание всегда было в России одновременно и политическим, даже если не содержало никакой прямой злободневности. Но эстетическая нормативность — отдельная большая тема. Отложим ее до следующей встречи.

Беседовал Андрей Новашов

Фото автора