«Новая газета»: Как связаны дела Анатолия Быкова и трех канских подростков
Подростки из красноярского Канска, которых пытались обвинить в участии в террористическом сообществе, идеально подходят на роль злоумышленников, портрет которых старательно рисуют силовики. Недаром все дела о поджогах и «коктейлях Молотова» идут как хулиганство, а ребят пытаются выставить террористами. Это дело перекликается с процессом авторитетного бизнесмена и политика Анатолия Быкова, которого много лет поддерживали и силовики, и чиновники, а сейчас предпочитают об этом не вспоминать.
Тайга.инфо перепечатывает текст «Новой газеты» про связь уголовных дел известного красноярского политика и бизнесмена с делом подростков из Канска, которых вменяли участие в террористическом сообществе
Суд в Канске над подростками близится к финалу. Приговор объявят на днях. И, судя по развитию событий, быть ему этапным не только в судьбах детей и жизнях их матерей. Веха для страны.
Самых юных в России (тогда им было по 14 лет) «террористов» взяли в июне прошлого года. Уголовное преследование по статье «участие в террористическом сообществе» в марте прекратили за отсутствием в действиях всех троих состава, однако осталось обвинение в «прохождении обучения в целях осуществления террористической деятельности». Эта статья, 205.3, — до пожизненного взрослым, а подросткам светит максимум до 10 лет. Помимо того, им вменяют три преступления по ч. 2 ст. 222.1 (хранение и ношение взрывчатых веществ и взрывных устройств, совершенное группой лиц по предварительному сговору) и четыре преступления по ч. 2 ст. 223.1 (изготовление взрывчатых веществ и взрывных устройств — тоже группой, по сговору).
Ранее Конституционный суд прямо запретил детям доступ к суду присяжных — из опасений жалости и милосердия, не иссякающих в народе.
При этом дела о терроризме могут рассматривать только четыре окружных военных суда. В Канск приехала коллегия 1-го Восточного окружного военного суда. Начали слушать 4 августа, после перерыва возобновили 9 ноября. Все — в закрытом режиме, с запретом на аудиозапись и слушателей в зале. «Новая», однако, располагает подробными записями (стенограммами) одного из участников судебного заседания (до перерыва), далее цитаты и трактовки — по ним.
Из ходатайства обвиняемого — Никиты У. (возраст на момент задержания: 14 лет):
«Весь Канск, весь Красноярский край и вся страна знают о нашем деле. И в первую очередь о нем узнали от правоохранительных органов. Все до сих пор почему-то называют это дело „делом Майнкрафта“. Я прошу суд сделать процесс открытым. <…> Я прошу прокурора не решать за меня, что закрытость данного судебного процесса в моих интересах, я убежден в обратном».
Это ходатайство подсудимого Никиты У. осталось без удовлетворения; гособвинитель (повторно) и один из подсудимых также выступили за закрытость процесса.
Отклонено судом и ходатайство адвоката Илькова, просившего выпустить его подзащитного из железной клетки: на тот момент он содержался в СИЗО и оттуда его привезли в суд:
«Нахождение в металлической клетке является унизительным, причиняет нравственные страдания и может быть расценено как пытка, тем более в отношении 15-летнего ребенка».
(Спустя несколько дней подростка все же освободят.)
Суд также отказывает в удовлетворении ходатайств адвоката Колосова — он со ссылками на УПК, Конституцию и определения Конституционного суда требовал исключить длинный ряд доказательств и признать их недопустимыми, вскрыв детали того, как следствие работало в первые дни (нарушая УПК), как проводили экспертизу сотрудники краевого УФСБ
В начале процесса адвокат Владимир Васин сказал: «Мы постараемся объяснить все и сделать слабую попытку убедить военный трибунал, трибунал, который судит военных преступников, террористов, которым не положены присяжные, которым, в соответствии с УК РФ, положены самые пиковые наказания и самые большие сроки».
И адвокаты, и сами подростки действительно попытались.
Никита У. виновным себя не признал.
«Я ребенок… Я не террорист»
«Я, Никита У., не совершал и никогда не думал совершать того, в чем меня обвиняют сегодня. Двое моих друзей, которых я до сих пор считаю друзьями, оговорили себя и оговорили меня, так как им было страшно, они хотели быстрее домой. Моим друзьям пообещали, что ничего плохого не будет и они пойдут домой.
…Я подробно расскажу, о чем я думал, а самое главное, я расскажу о том, чего у меня в голове даже не было, но, как выяснилось, было в голове у сотрудников ФСБ. Я расскажу суду о том, зачем мы создали группу во «ВКонтакте» и для чего. Я расскажу о той переписке, которую запомнил, и постараюсь рассказать о той переписке, которую не запомнил, но о которой прочитал уже в тюрьме. Я попытаюсь объяснить, зачем мы химичили в гараже и что хотели с этим делать на самом деле.
Я хочу рассказать о тех самых листовках и почему я их клеил. Я также расскажу о той самой надписи на доске в классе. Я расскажу обо всем, что смогу вспомнить и объяснить, но я не смогу рассказать суду о том самом терроризме, в котором меня обвинили следователи, так как его в моей голове и в моих мыслях не было. Я ребенок, который наговорил глупостей в чате и забыл о них. Я ребенок, который хотел казаться взрослее в глазах сверстников и друзей. Я ребенок, который хотел дружить и общаться с друзьями. Я не террорист".
Не признали себя виновными и двое других подсудимых.
Надо точнее обозначить, что противостоит попыткам спасти подростков. Какая махина. Это не ФСБ и СК, не государство — нечто большее.
Странным образом канское дело оказывается связано с бизнес-центром «Европа» в Красноярске. Громада, в тени которой затерялась мэрия, воздвигнута на самом центровом и дорогом месте Анатолием Быковым — ныне он в тюрьме, когда же строил и запускал «Европу», был теневым хозяином города. А Александр Усс, нынешний губернатор, тогда был спикером закса, где заседал и Быков. Усс, в то время с Быковым друживший, предложит называть остроугольный офисный ромб «Ледоколом», но это имя не приживется. Народ сам даст зданию два имени, оба меткие и содержательные. «Утюг» —
ИК (инвесткомпания) «Европа», сдававшая в аренду площади в бизнес-центре, раньше была на Быкове, после ареста переписана на его жену. Сейчас на подступах к «Европе» нашествие крыс, об этом много пишут в местной прессе со ссылками на сотрудников «Европы» — те просто боятся выходить из здания. В машинах у «европейцев» крысы грызут провода. Народ гадает: то ли крысы убегают, то ли, наоборот, прибежали — они ж всегда жмутся поближе к своим, но тогда есть неясность, поскольку тут и мэрия под боком.
Так вот, в свое время, когда Быков был еще на свободе, большим начальником в «Европе» был Юрий Кипчатов, в частности, его подпись как замгендиректора ИК «Европа» — под документами о сдаче в аренду площадей. Он же — бывший гендиректор ЧОПа «Индра-К». Эта охранная служба, впервые зарегистрированная в 1997-м, ранее называлась «Аргус-Красноярск», «Аргус-К», Быков там тоже был в совладельцах, одно из звеньев его службы безопасности. Там же в совладельцах с долей в 99,9% был, например, легендарный офицер красноярского УКГБ Вячеслав Ермаков, в 1979-м он, будучи капитаном, штурмовал МВД Афганистана (Царандой), в 90-е ушел защищать Быкова.
Также Кипчатов был гендиректором в еще двух ЧОПах, «Рубеж» и «Бергарт». В последнем он же владелец. А руководителем и ликвидатором в 2019-м в «Бергарте» значится Алла Кипчатова, доцент, кандидат филологических наук Красноярского педуниверситета. Она же (можно, конечно, говорить о полных тезках с идентичным ИНН) — совладелец Союза экспертов «Контекст», изготовившего год назад комплексную психолого-лингвистическую судэкспертизу по делу канских подростков. Более того, Алла Кипчатова и Ирина Маланчук (тоже кандидат наук, только психологических, тоже из педуниверситета) значатся непосредственными авторами этого документа.
Собственно, лишь после его изготовления, через неделю, и возникло громкое дело о террористическом подростковом подполье в Канске. Анализ переписки детей в соцсетях — эксперты Кипчатова и Маланчук акцентировали внимание на упоминаниях ребятами заметок «Новой газеты» и «ОВД-Инфо» (властями РФ признан «иностранным агентом»), высказываний Петра Кропоткина и Курта Кобейна, на любви к песням Егора Летова — позволит возбудить дело по статье «участие в террористическом сообществе» и соединить это дело с ранее возбужденным, не таким громким. И только спустя 4 месяца следком признает, что группа из трех несовершеннолетних все же на терячейку не тянет. Маланчук и ее родственники, как и Кипчатова и ее родственник, тоже близка к силовикам, в частности к МВД.
Стоп, скажет внимательный читатель: Кипчатов же за Быкова, а значит, против государственной репрессивной системы — она обрушится на Анатолия Петровича за месяц до того, как повяжут детей из Канска? Впрочем, такой вопрос возможен лишь от полного незнания обычаев и реалий России.
Ведь никого здесь не удивляет тот факт, что Быкова судят одного, в основном за грехи 90-х, и никто из краевой элиты — политической, хозяйственной, силовой, кто прикрывал его 30 лет, возносил — даже не пробует объясниться с городом. Ни один из депутатов, что рядом с ним протирал штаны в краевом заксе и пел ему дифирамбы, ни словом не обмолвился, как такое могло быть. Затмение у них случилось на 30 лет. Успели состариться в почестях и достатке.
Быкова с первой половины 90-х поддерживали многие руководящие, из высшего и среднего звена, работники органов и спецслужб, и десятки уголовных дел против него и его окружения тогда похоронили. Были те, кто вовремя сдавал быковским намечаемые СТМ («специальные технические мероприятия» вроде наружного наблюдения и контроля переговоров), кто подсвечивал быковским агентуру МВД и ФСБ — имена не назовешь, они грифованные. И с агентами расправлялись. Это вообще-то называется изменой и предательством, но громких слов у нас стесняются, и люди из одной корпорации, с одним корпоративным кодексом, работавшие против Быкова или на него, общаются без них, нормально общаются.
Помимо связей Быкову требовалась собственная служба безопасности, и этот центр силы, параллельной власти, имевшей свою разведку и контрразведку, появился. Работать к Быкову перешли многие сотрудники милиции и ФСБ. Далеко не рядовые. И их не полный (но все равно впечатляющий) список, например, — в соучредителях разного времени того самого ЧОПа «Индра-К» («Аргус-К»).
Все эти силовики, кому бы они ни служили, государству или нуворишам, друг для друга были свои — пока в органах не сменилось поколение и пока главки МВД, СК и РУ ФСБ не возглавили приезжие. Генералы Речицкий, Потапов, Виговский.
И Быкова взяли. Но вся эта т. н. краевая элита, обязанная ему, повязанная им, трусящая его, все эти государственники, весь этот конгломерат — на месте.
И его нравы — тошнотный показной патриотизм, организованные спортивность и православие, абсолютное, агрессивное безмыслие и пустозвонство, культ денег. Это и есть тут реальная власть, она легла на все. И заключение от Кипчатовой и Маланчук — вполне в русле, оно ярче характеризует авторов, чем объект исследования. Любой росток, которому что-то не нравится в асфальте и он его пытается пробить, разумеется, надо укатать.
С психолога Николая Щербакова — он выступил на суде и его независимое «Заключение специалиста по результатам психологического обследования» приобщено к делу — взяли подписку о неразглашении, однако вот что он мне сказал еще до суда, сразу после его командировки в Канск, где он изучал не только Никиту У., но и его окружение дома и в школе:
«Никита — мальчик проницательный, начитанный, идеалист и лишен разных совковых страхов — в силу и возраста, и личностных качеств: он независим, критически мыслит, зрит в корень, эмпатичен.
Одно его сочинение по «Мцыри» Лермонтова многое в нем объясняет. Есть у него и какое-то не по годам сочувственное, заботливо-ответственное отношение к своему народу и краю. Так что я понимаю, отчего чекисты так напряглись: это действительно их противник, презирающий их и хорошо понимающий за что.
А у них и без того полно иррациональных параноидных страхов: они, как и вообще социопаты, не верят, что в людях есть что-то хорошее, и часто занимаются проекцией — свои желания и особенности приписывают другим. Потому и мерещатся им красные дьяволята и тому подобная психотика.
Реальные намерения и двусмысленный треп в соцсетях не одно и то же. Если хотели взрывать, зачем тогда обратили на себя внимание листовками? (Взяли ребят после расклеивания ими листовок с именами политзаключенных в центре Канска,
Это история про борьбу жизни и смерти в одной юной голове и про то, что гуманизм в итоге победил. И не ФСБ за это спасибо, а самому Никите — он сам их на себя и вывел".
— Достоевский… И банька эта, где они химичили — оттуда же.
— Так и есть. «Проблемы поэтики Достоевского» Бахтина и «Фрейдизм» Волошинова. А пресловутого «гедонизма», который ему приписали специально обученные люди, чтобы осудить было легче, как я и думал, нет в помине. Потому и бегали ребята клеить листовки в поддержку политзаключенных, что надеялись разбудить людей, привлечь наше внимание к явной несправедливости. И благодаря слаженным действиям спецслужб им это более чем удалось. Кстати, канские эксперты совсем не исследовали мотивацию обвиняемого (следствие об этом и не просило) — убедились, что пацан вменяемый, и умыли руки.
Андрей Виговский (ФСБ) внезапно ушел на пенсию по выслуге лет (он 1971 г. р.), Андрея Потапова (СК) отправили в Кабардино-Балкарию, Эдуарда Хавабу (МВД) — одного из главных моторов быковского расследования — в Приморье. Остался лишь Александр Речицкий, начальник регионального ГУ МВД. Я совершенно не к тому, что эти кадровые сдвиги связаны с делом Быкова. Но система восстанавливает равновесие; гомеостаз. И, быть может, на это переформирование повлияло главным образом совсем другое, ведь при Виговском край вдруг вышел на первый план в борьбе с юношеством, проходящей как борьба с терроризмом: таких сюжетов с подростками в прошлом году произошло вместе с канской историей — пять, и детей, юношей и девушек спецслужбы похватали обильно, широко. Полтора десятка — те, о которых точно известно.
Интересно, что три «коктейля Молотова», которые швырнули в парадный вход мэрии после того, как в Красноярск на открытие Универсиады прибыл Владимир Путин (ночь на 3 марта 2019-го), — это это не теракт, а «хулиганка». Так же квалифицирован и поджог опорного пункта полиции села Шалинского под Красноярском (5 декабря 2020-го) — в него тоже, разбив окно, забросили бутылки с зажигательной смесью.
В отличие от пяти случаев «терроризма» — там ни в одном ничего не подожгли и не взорвали.
То, что упреждено, — терроризм. То, что пропущено и случилось, — хулиганство. Это понятно.
Но есть и еще одно обстоятельство. Во всех случаях «хулиганки» выяснилось, что злоумышленники — социально свои, в прозападных настроениях не замечены, в пятой колонне не состояли, спортсмены, один ранее судимый, один идейный сторонник того, что земля плоская (это не метафора, а буквальное изложение его взглядов в соцсетях, где он в камуфляже и на фоне бронетехники России), и если, в общем, не социальная база режима, то сама земля под Кремлем, воплощенный дух телевизионных «пятиминуток ненависти».
А Кремль борется с блогерами, навальновцами, репостами… С написанными в «ВК» словами, поисками себя, максимализмом и идеализмом, выпендрежем. С самой биологией, физиологией, гормонами, поскольку это все присуще отрочеству.
Хорошо, без обобщений. Потому что юность, конечно, всякой бывает, и из этих пяти красноярских случаев два — вполне реальные, два подростка с психическими проблемами. Но полтора десятка — бледными тенями вокруг. Так вот, исключительно о канском деле. Щербаков, похоже, прав: красные дьяволята мерещатся.
Но штука в том, что чужие глюки невозможно комментировать. Штука в том, что следователи и оперуполномоченные не сами лечатся, а начинают лечить других. И кто знает, красные дьяволята это или уже «мальчики кровавые в глазах».
Вот только одна выдержка из речи на суде адвоката А. Колосова:
«…Имеется протокол получения компьютерной информации от 07 июня 2020 г., составленный старшим оперуполномоченным отделения в г. Канске УФСБ России по Красноярскому краю капитаном К***.
Данный документ составлен по результатам исследования информации, полученной с сотового телефона, изъятого у У. Вместо дословного, буквального и конкретного приведения текста переписки оперуполномоченный делает собственные умозаключения, выводы, которые не следуют из буквального прочтения переписки, тем самым выходит за пределы проводимого им оперативно-разыскного мероприятия, своих полномочий.
<…> Так, должностное лицо без достаточных правовых оснований, не обладая специальными знаниями, делает вывод о том, что «размещались видеоролики и статьи с риторикой, оправдывающие деятельность террористической организации „Сеть“ (запрещена в России), разжигающие ненависть к сотрудникам правоохранительных органов, а также оправдывающие необходимость реализации планов террористической организации, целью обучения и практического применения навыков по изготовлению самодельных взрывных устройств и взрывчатых веществ явилось совершение террористического акта на территории г. Канска».
Также… имеется протокол исследования предметов и документов от 07 июня 2020 г., составленный оперуполномоченным отделения в г. Канске УФСБ России по Красноярскому краю старшим лейтенантом К***.
Данный документ составлен по результатам исследования информации, полученной из системного блока, изъятого у Никиты У. И данное должностное лицо также выходит за пределы проводимого им оперативно-разыскного мероприятия, своих полномочий…"
Далее Колосов наглядно доказывает, что выводы старшего лейтенанта и капитана идентичны, неграмотная фраза повторена с той же неграмотностью. Третьим с аналогичной информацией выступил оперуполномоченный ФСБ лейтенант К***, исследовавший телефон еще одного мальчика. Вывод адвоката:
«Тексты документов в этой части совпадают слово в слово, включая орфографию, пунктуацию. Два разных должностных лица приходят к тождественным выводам, лежащим вне сферы их профессиональных компетенций».
И эти документы признаны вещественными доказательствами.
Далее адвокат все это называет квазидоказательствами с пороками и убедительно опровергает их. С правовыми пороками, по мнению защиты, предъявлены и обвинения — излишне преувеличенные и незаконные, вмененные неверно не только с точки зрения нарушения правил квалификации, но и по той причине, что не доказан по существу тот факт, что подсудимые фактически совершали вменяемые им действия.
«Ни одно взрывчатое вещество и взрывное устройство не изъято, не направлено на экспертизу».
Адвокат Ильков: «Это носило характер баловства и шалости, все подсудимые называли это изготовлением бомбочек. То есть все, что они делали, как они поясняли, и это следует из их переписок, из их разговоров, — это все было ради хайпа, чтобы собрать лайки в сети Интернет, но никак не для того, чтобы в последующем это использовать в какой-то там террористической деятельности».
Защитники настаивают на признании недопустимыми явок с повинной, начальных показаний подростков в качестве подозреваемых: речь, например, о том, что допросы проходили без адвоката, без разъяснения прав, в течение двух дней с перерывами не более часа, а заканчивались глубокой ночью, точнее уже утром, что нарушает все нормы УПК.
Из нотариального осмотра переписки в телефоне педагога, присутствовавшей на этих допросах:
«Он плачет… Да, жестят… Ни поесть, ни попить… Детишки топят друг друга… Дети вчера тут до трех ночи сидели… Страшно мне что-то (страшно за ребят)… Тут холодно, я сижу и дрожу…»
Из ее допроса видно, что:
1) допрос проходил не три часа, а минимум семь;
2) детей дергали в следком несколько дней;
3) за день до ключевого признательного допроса с ее участием дети сидели в следкоме до трех ночи;
4) применялось психологическое насилие;
5) сотрудники ФСБ иногда сидели в кабинете, входили, выходили.
Многих детей допрашивали без педагогов. На суде, в частности, допросили самого молодого свидетеля по делу — ему было 11 в то время. Мальчик: педагога не было. Его отец: педагога не было. Но один и тот же вопрос на разный лад — категорично ли вы это утверждаете? — продолжают задавать и задавать. Когда один из защитников не выдержал и возмутился — получил замечание.
Все ходатайства адвокатов суд отклонил (судя по стенограмме первых дней), почти все ходатайства гособвинителя — удовлетворил.
Источник: «Новая газета», «Красные дьяволята», Алексей Тарасов, 19 ноября