Первый российский журналист под уголовным делом о «фейках» про ВС РФ: «Все происходящее — одна большая подлость»
Житель Кузбасса Андрей Новашов стал первым российским журналистом, оставшимся в стране, в отношении которого возбудили уголовное дело по новой статье о «публичном распространении заведомо ложной информации об использовании ВС РФ». Он рассказал Тайге.инфо о порванной повестке о неразглашении, запрете на профессию, а также о том, почему считает обвинения надуманными. Он также объяснил, почему пользователям «ВКонтакте» лучше пользоваться спичками, а не зажигалкой.
Интервью у Новашова при личной встрече взял один из сибирских журналистов по собственной инициативе до 30 марта. Его имя известно редакции, но в целях безопасности мы его не называем.
Тайга.инфо: По какой статье вас все-таки обвиняют — в СМИ фигурировали сразу две разных статьи? В чем конкретно вас обвиняют?
— Часть 1 ст. 207.3 УК РФ (публичное распространение под видом достоверных сообщений ложной информации об использовании ВС РФ). До трех лет лишения свободы. Минимальное наказание — 700 тыс. рублей штрафа. Я небогат. Таких денег просто нет. Впрочем, судя по тому, как лихо суд отклоняет все жалобы и возражения адвоката, штрафом я не отделаюсь.
Все происходящее — одна большая подлость, в том числе и формулировка этой статьи. Поводом для ареста стал репост на моей странице «ВКонтакте», в котором речь о том, что происходило в Мариуполе в первые дни спецоперации. Не исключаю, что обвинение переформулируют, переквалифицируют, и наказание будет жестче. Но в репосте нет призывов к убийствам, насилию, крови, мести. Нет сведений, например, о перемещении войск, что могло бы так или иначе помешать спецоперации. Государство считает, что пользователя VK, который сделал любой «неправильный» репост, необходимо посадить года на три. А если оно, государство, «сегодня доброе» — тогда всего лишь «отжать квартиру». Штраф до 1,5 млн рублей — думаю, примерно столько в маленьком провинциальном городе стоит жилье.
Я журналист, но я не популярен в соцсетях. У меня мало фрэндов и подписчиков. Тот репост, за который ухватилось следствие, к моменту моего ареста посмотрело около 100 человек. Шесть или семь лайкнуло. Сейчас количество просмотров многократно возросло, как мне рассказывали. Но это надо сказать спасибо тем, кто инициировал это уголовное дело. Вроде бы моим гонителям проще было бы обратиться в Роскомнадзор, чтобы мою страницу заблокировали, и пользователи соцсети не смогли бы видеть «крамольный» репост. Или для начала написать мне и потребовать, чтобы я, например, удалил свою страницу. Вместо этого происходит то, что происходит.
Приходится сделать вывод, что весь этот процесс затеян не для того, чтобы уберечь кого-то от доступа к какой бы то ни было информации, а чтобы закрыть меня. Было меньше 100 просмотров, после обыска-ареста стало 500, как мне рассказывали. Получается, следствие в пять раз больше поспособствовало распространению соответствующей информации. За это на всех причастных к преследованию меня, малоизвестного пользователя «ВКонтакте», тоже возбудят уголовные дела?
Тайга.инфо: Кто возбудил дело?
— Дело возбуждено 21 марта 2022 года <...> следователем отдела по расследованию особо важных дел следственного управления [СК РФ по Кемеровской области]. «Особо важных»! Что может быть для государства важнее, чем преследование пользователя соцсети, сделавшего репост, набравший 100 просмотров.
Вот что показательно. С обыском ко мне в Прокопьевск пришли в 6 утра 21 марта — в тот же день, когда возбудили дело. Группа, проводившая обыск, — следователь, свидетели, эшники [сотрудники центра «Э» ГУ МВД по Кемеровсской] — была из двух городов — Прокопьевска и Кемерова. Даже если очень быстро ехать из Кемерова до Прокопьевска, понадобится больше двух часов. То есть дело возбудили ночью. Тот самый репост висел к тому времени у меня на странице «ВКонтакте» уже несколько дней, и не было никак оснований думать, что я его с минуты на минуту удалю. К чему же такая спешка? Разрешение на обыск следователь получил уже после того, как обыск был проведен. Уже это говорит о том, что вся история какая-то «кривая».
У меня нет в Украине близких друзей и родственников, я никогда там не бывал. Уж тем более меня не было в Мариуполе во время спецоперации. Это можно понять, например, по другим постам на моей странице. Я не выдавал себя за очевидца событий, и, даже если предположить (впрочем, от таких предположений я далек), что информация не соответствует действительности, я никак не мог знать этого наверняка, ни о какой «заведомости ложной информации» речи идти не может.
На своей странице «ВКонтакте» я опубликовал копию фейсбучного** поста московской журналистки Виктории Ивлевой, указав, что эта информация от нее. Ивлева много лет сотрудничает с «Новой газетой». После Майдана объехала всю Украину, издала об этом книгу-фотоальбом. Помогала эвакуироваться беженцам. Одна из первых включилась в кампанию в защиту Олега Сенцова. И сейчас она в Украине. С Викторией я знаком лично, чем очень горжусь. Доверяю информации, которую она размещает. Сделал соответствующий репост, чтобы у тех, кто не пользуется VPN, была возможность узнать другую точку зрения на «спецоперацию». Хотя, повторюсь, понимал, что у меня на странице прочитают немногие.
Тайга.инфо: Почему вы решились на репост, зная, что по новым «законам» может грозить уголовная ответственность?
— А зачем люди выходят на одиночные пикеты, зная, что силовики легко найдут повод закрыть их на несколько суток? Да и мало ли этих «зачем?» Тогда уж спросите: «Зачем сопротивляться, если безопаснее и выгоднее пресмыкаться?» И спецоперация — это не только про Украину. Для меня это показатель нравственной деградации и дегуманизации российского общества.
Тайга.инфо: Вы были готовы к обыску или к аресту?
— И да, и нет. «Панки любят грязь, а хиппи любят цветы. И тех, и других берут менты. Ты можешь жить любя, ты можешь жить грубя, но, если ты не мент, — возьмут и тебя», — это из старой песни Бориса Гребенщикова. Я не молчал. Уже много лет все немолчащие россияне подвергаются риску репрессий — и популярные, и никому неизвестные. Упрекаю себя за беспечность — надо было серьезнее защищать информацию на электронных носителях.
Ноутбук и смартфон, изъятые при обыске, запаролены. Судя по косвенным признакам, еще не взломали, но скоро, конечно, это сделают. Получат доступ к личной переписке.
Я и в журналистских публикациях, и в постах в соцсетях был достаточно откровенен, переписка не много нового сообщит следствию, не говоря уж о том, что и я, и мои друзья — никакие не преступники. Но противно, когда посторонние неумные люди узнают подробности частной жизни — твоей и друзей. В нашем регионе есть такой помоечный паблик — «Кузбасс. Без цензуры». Он аффилирован с центром «Э», без сомнения. Когда провели обыск у кемеровского журналиста Фомы Неверова, у которого тоже изъяли всю технику, «Без цензуры» опубликовал фрагменты его частной переписки.
Редакция подробно рассказывала об обысках у кузбасских журналистов в 2021 году.
Тайга.инфо: Что у вас забрали силовики?
— Рабочий и два сломанных ноутбука. Смартфон. Все карты памяти, в том числе одну совсем новую — в заводской упаковке. Выносные жесткие диски. Цифровой диктофон. Цифровой Mp3-плеер. Забрали даже Mp3-диски — если помните, что это такое. Там же на внешней стороне самих дисков картинка напечатана. Понятно, что это старые диски с музыкой и ничего другого на них нет. На столе стоял рабочий ноутбук. У него просто нет дисковода. Диски-то эти им зачем? Просто на досуге послушать? Вообще цирк весь этот обыск.
Недавно в Кемерове закрывали в спецприемник Семена Шейкина и Александра Балашова, выходивших в пикеты. Административки им впаяли за старые посты в «ВК». И что именно они сделали эти посты, суды установили без осмотра их гаджетов. Могут же, когда хотят! Просто административные дела Шейкина и Балашова с мои уголовным делом объединяет то, что они как будто из пальца высосаны. Это не правосудие, а выполнение какого-то заказа.
У обыска, проведенного у меня дома, все-таки были цели: унизить меня, маму, которой 70 лет, перепугать до полусмерти. У нее больное сердце.
Я журналист, и всё, отобранное на обыске — мои рабочие инструменты. Фотоаппарат, правда, оставили, но без других гаджетов он для меня, как для журналиста, бесполезен. Потом суд определил меру пресечения, окончательно отлучив меня от профессии. Мне запрещено звонить и пользоваться интернетом. Раньше писал новости, а теперь у меня нет возможности даже их читать. Новости мне пересказывают. Телевизор не запретили, но просмотр госканалов — это пытка, к которой суд меня не приговаривал. Для журналиста тотальное принудительное отключение от новостной повестки — дополнительная нагрузка на психику. И как теперь себя обеспечивать — не понимаю. На ноге у меня браслет. Коробочку-передатчик, которая к нему прилагается, вы и сами видите. Вряд ли «обраслеченного» кто-то возьмет на работу, даже грузчиком.
Круг лиц, с которыми разрешено общаться лично, на сегодня не ограничен, поэтому интервью и возможно.
Тайга.инфо: Чем еще запомнились обыск, арест и допрос?
— Все достаточно стандартно. Но Россия, по-моему, накануне массовых арестов «за политику». Вот напишет кто-то в соцсетях, например, что сахара не достать — в магазинах с утра раскупают. А почему раскупают-то?
Написавшего пост обвинят в злонамеренном распространении ложной информации, дискредитирующей вооруженные силы РФ, и может быть даже объявят американским шпионом. Не понимаете такой логики? Ничего, следователь вам объяснит. Это реальность пусть не сегодняшнего, но завтрашнего дня.
В общем, рассказываю, любому пользователю «ВКонтакте» может пригодиться. Пришли они, как уже упоминал, рано утром. Настойчиво позвонили, потом забарабанили кулаками. Не ломали дверь, но было понятно, что готовы это сделать. Мама пошла открывать. Вот здесь бы мне успеть отправить аудиосообщение хоть кому-нибудь, но на это времени не оставалось. Если вы сумеете — отправьте такое аудиосообщение, чтобы знакомый сообщил нескольким независимым журналистам и правозащитникам, что у вас начался обыск, и сразу заблокируйте смартфон. Потом мне разрешили позвонить по двум номерам. Но час ранний — абоненты трубку не взяли. Больше звонить не разрешили. На мое счастье, мой смартфон отложили в сторону, и через пару минут он сам заблокировался. Пароль я им не сказал. Но надо было пытаться сообщить об обыске, аресте и статье, которую вменяли. Я вспомнил, что есть прокопьевский знакомый, работающий в относительно крупной организации, который знает, кому сообщить. Сказал маме позвонить туда, когда меня увезут. <…> Буду называть его вымышленным именем Петр.
О подлости (не подберу другого слова) эшников я неоднократно писал, когда готовил публикации об активистах и журналистах. Но эшники удивили даже меня. Когда меня увели к машине, чтобы везти в Кемерово, один из них — мама потом прозвала его «Толстенький», — сказал: «Не надо звонить Петру — он работает в бюджетной организации, и, если вы позвоните, Петра сразу уволят». И мама послушалась. Она порядочный человек, не может кого-то подставить. Часть силовиков, пришедших с обыском, повезли меня в Кемерово. Другие поспешили сделать публикацию в свой [паблик] «Без цензуры».
<…>
Тайга.инфо: Вас привезли в Кемерово. Что дальше?
— По дороге «Толстенький» спросил, есть ли адвокат, которого я бы хотел видеть своим защитником. Я назвал фамилию. Толстенький с ней связался. Адвокат мне очень помогла, но я не стану благодарить «Толстенького». Он и сам сказал, что звонит адвокату, как и положено, чтобы к нему потом «никаких претензий». Потом я несколько часов сидел в центре «Э», ждал, когда освободится адвокат. На столе у эшников стояла кружка с принтом — портретом Гитлера. Не в качестве вещдока, а вместе с другой посудой. «Толстенький» увидел, что я это заметил, и кружку убрал. Дал такие объяснения: это не Гитлер, а человек, похожий на Гитлера, и нацисткой символики на портрете нет. Кружку то ли конфисковали в кустарном полиграфическом цехе, то ли владелец цеха подарил эшникам на память.
Потом повезли в Следственный комитет. Завели в кабинет к следовательнице, которой поручили мое дело. Еще до прихода адвоката следовательница начала разговор не под протокол, но с включенной видеокамерой. Мне объявили, что я обвиняемый. Предъявили постановление — уже другое. Вообще бумаг пришлось подписать кучу. В том числе подписку о неразглашении. Я подписал на автопилоте, но адвокат сказала, что напрасно. С нее тоже взяли такую подписку, но адвокат написала на ней, почему считает, что подписка неправомерна <…> На моей подписке написала тоже самое. Я тоже расписался внизу, а свою подпись в графе, которая выше, зачиркал. Следователь мою повестку порвала и выкинула. Новой мне не вручила. Я считаю, что никакой подписки не давал, поэтому сейчас отвечаю на ваши вопросы.
Только адвокат рассказала мне, какой репост стал основанием для возбуждения уголовного дела. Следовательница мне этого почему-то не сообщала, но очень ждала, что я, даже не зная, что конкретно мне инкриминируют, признаю свою вину. На момент интервью показаний по существу я не давал, воспользовавшись 51-ой статьей. Я считаю, что ни в чем не виновен. Только если мне докажут, что сообщенная Викторией Ивлевой информация, которую я перепостил, не соответствует действительности, изменю свое мнение. Следователь ссылается на сводки Министерства обороны РФ, однако для меня они не доказательство.
Ночевать отвезли в ИВС. Там тоже ритуалы. Сначала велели раздеться до трусов еще в кабинете следователя, досконально обыскали. Потом наручники. Тесная железная коморка в автозаке. Ожидание в какой-то зарешеченной комнатке уже непосредственно в ИВС. Еще один досмотр с выворачиваем носков наизнанку, сниманием трусов до колен и приседаниями. Потом еще один бокс — на этот раз, без окон и дверей. Дальше — откатали отпечатки пальцев и сфотографировали с табличкой в руках. Я где-то читал, что отпечатки пальцев снимать не имеют права. Но это про задержанных на митингах, а я уже в другом статусе — обвиняемый по уголовному делу.
Камера ИВС, где меня, наконец, оставили в покое — это было самое приятное за последние примерно 14 часов. Сосед был шестидесятилетний мужчина, побивший продавщицу. Он двумя руками за спецоперацию. Сказал, что российские войска в Украине спасают местное население от нацистов. Удивительно, что таких патриотов держат в камерах. Владимир Осечкин из «Гулагу.нет» писал, что скоро начнут выпускать. Чтобы для таких, как я, место освободить.
Тайга.инфо: Утром суд по избранию меры пресечения?
— Да. В ИВС повторились примерно те же ритуалы, что и накануне поздно вечером, только в обратном порядке. Выдали сухпаек на весь день. Опять наручники, автозак. Каморка-камера в суде, где я провел большую часть второго своего арестантского дня. Паек, который привез с собой, выдали в обед. У меня было с собой немного воды в бутылке, которую накануне дал адвокат. Съел этот паек почти всухомятку, воды оставалось мало. Потом принесли кипяток. Меня никто не предупредил, что он будет. В пайке было два пакетика чая, но мало ли…
Я так подробно рассказываю, потому что задержания на митингах и пикетах, административки по 5−12 суток в спецприемниках за посты в соцсетях — сюжеты относительно известные. А вот уголовное дело за пацифистский, по сути, репост — явление не столь изученное. Вы спрашивали, был ли я готов. К спецприемнику — да. Но к уголовному делу — все-таки нет.
Прочитавшим, если они попадут в такой же переплет, будет хотя бы чуть-чуть легче. Еще напомню курильщикам: в ИВС в камеру с собой не разрешают брать зажигалки. Делаете репосты «ВКонтакте»? Тогда всегда носите с собой коробок. Я мог покурить в камере в ИВС, потому что у патриота-дебошира спички были.
Тайга.инфо: Как проходил суд?
— Судья приняла решение сделать процесс закрытым.
<…>
Тайга.инфо: Вы говорили, что перспективы у вас мрачные.
— Еще в кабинете следователя, перед ИВС, адвокат сказала, что по меркам уголовных дел мое не считается тяжким. Позже, на судебном заседании, когда я был в аквариуме, говорила суду, что по преступлениям такой степени тяжести обвиняемому чаще всего вообще не назначают меру пресечения. В крайнем случае — подписка о невыезде. Но я уже обраслечен, как вы видите.
Адвокат просила оставить для меня возможность остаться в профессии, пусть и с некоторыми ограничениями. Но какую санкцию избрала судья, уже рассказывал. По-моему, суд не слушает никаких доводов защиты. Прокурор очень интересно выступил. Сказал, что если на меня соответствующие ограничения не наложить, то я «продолжу заниматься преступной деятельностью, освещать деятельность оппозиции». Цитирую не дословно, но близко к тексту. Для него написание новостей про гражданских активистов — синоним преступной деятельности. Такая картина мира у человека. Следователь вела себя очень странно. Напоминала школьницу-отличницу, которая в этот раз не выучила урок, но была уверена, что как-нибудь проскочит. После не самого каверзного вопроса адвоката, следователь как-то совсем смутилась и попросила пятнадцатиминутный перерыв.
Адвокат объясняла, что для объявления суда закрытым недостаточно одного только желания прокурора и следователя. Что в законе прописаны случаи, когда суд можно объявлять закрытым, и мое дело ни под один из этих случаев не подходит. Однако судья и в этом вопросе заняла сторону обвинения.
Должен сделать одну оговорку. Адвокат под подпиской о неразглашении. В этом интервью я говорю только от своего имени. Адвокат не знает, что я даю это интервью. Все риски принимаю на себя я. Но это моя жизнь, моя судьба.
Тайга.инфо: Ну вряд ли следователь разделяет вашу позицию: раз подписка порвана, значит, никаких обязательств не говорить о деталях дела у вас нет.
— Я тоже думаю, что не разделяет. Суд проходит в закрытом режиме, и, если позволите, я скажу вам сейчас то, что скажу перед судом. В известном смысле я выполнил условия подписки, которую, кстати, разорвал не я, а сама следователь. Я не называю фамилии судей, прокурора, следователя. Не назвал даже фамилию адвоката. Скажу только, что адвокату я абсолютно доверяю.
Не разглашаю имена свидетелей, которые якобы случайно обнаружили крамольный репост и оскорблены до глубины души. Как уже упоминал, эшник «Толстенький» (фамилии проводивших обыск, кстати, тоже не разглашаю), непонятно зачем обманул мою маму, отговорив ее звонить Петру. Хотя дело тут совсем не в политике. Именно первые часы после ареста — самые опасные. Для любого арестованного. Именно в эти часы его разными способами заставляют подписывать чёрте-что и себя оговаривать. Я хотел обезопасить себя, насколько это возможно. Петр должен был позвонить в редакции, с которыми я сотрудничаю, и правозащитникам, чтобы сообщить о случившемся. Изъятию «вещдоков» я не препятствовал. Обвиняемый по делу только я один, так что никак «сообщников» спугнуть я не могу. Их просто нет.
Прокурор в своей речи сказал, что суд надо проводить в закрытом режиме «в связи со сложной международной обстановкой». Не именно так он выразился, но мысль понятна. В общем, он не хочет, чтобы в интернет попадала информации, которая, по его мнению, дискредитирует вооруженные силы РФ. Но, во-первых, тогда логично было бы предположить, что он, наоборот, заинтересован в огласке этого дела. Статья, под которую я попал, новая. Не все знают, что теперь бывает за репосты «ВКонтакте». Ну, так тем более нужно трубить о моем деле во все трубы, чтобы как можно больше людей было в курсе. Или прокурору, наоборот, хотелось бы, чтобы как можно больше пользователей попалось? Мне кажется, следователь и прокурор выполняют чей-то заказ. Хотят меня закопать, но тихонечко, чтобы и не узнал никто.
Тайга.инфо: Не боитесь попасть в СИЗО после этого интервью?
— Боюсь. И колонии боюсь. Но, положа руку на сердце, я чувствую, что решение, которое суд огласит позже, уже принято. Судебные заседания пока напоминают плохо отрепетированный спектакль. Это очень субъективно — то, что я сейчас сказал — но, думаю, это как раз тот случай, когда «надо доверять своим ощущениям». Если уже принято решение меня посадить, оно не изменится от того, будет опубликовано это интервью или нет. Закрытие суда и применение ко мне тех ограничительным мер, которые обрекают меня на нищету — я считаю беззаконием.
Предпочитаю высказаться напоследок, чем сгинуть молчком.
Тайга.инфо: В самом начале вы сказали, что репост, который вам инкриминируют — это только повод.
— Да. Как журналист я писал на темы, которые очень не нравятся «государственникам-партиотам». Я фрилансер. Активнее всего сотрудничал с сайтом «Сибирь Реалии»* — проектом «Радио Свобода»*. И «Свобода», и «Реалии» объявлены Минюстом СМИ-иноагентами. Об этом неоднократно упоминала следователь в своих выступлениях на судебных заседаниях. Хотя, с точки зрения формальной логики, причем здесь это? Сейчас меня судят за репост «ВКонтакте», а не за мои журналистские публикации. Прокурор, как уже упоминал, объяснял судье, что без запрета пользоваться интернетом я могу продолжить освещать деятельность оппозиции. Но в инкриминируемом мне репосте про российскую оппозицию нет ни слова. Валят все в одну кучу. Судят за образ мыслей, но такой статьи нет в УК.
Тайга.инфо: Вы исключаете, что дело развалится или что вас оправдают?
— Совсем. Люди вообще не любят признавать своих ошибок, а уж сотрудники российских правоохранительных органов — тем более.
<…> Что я могу сказать судьям, следователю и прокурору? «Ну, удивите меня! Вынесите оправдательный приговор или хотя бы перестаньте игнорировать все доводы защиты. Дайте мне возможность вернуться в профессию. И я обязательно об этом напишу, чтобы и читатели тоже удивились».
Кирилл Родионов
*По версии Минюста РФ, является СМИ, выполняющим функции иностранного агента. Мы обязаны указывать все это по запретительным законам.
**Соцсети Facebook и Instagram запрещены в России. Они принадлежат корпорации Meta, признанной экстремистской и запрещенной в России.