«Можно сказать, ты овощем становишься»: как житель новосибирской деревни ждет пересадку почки
Трижды в неделю 37-летний Михаил Болдырев из отдаленной новосибирской деревни Староярково ездит на гемодиализ — очистку крови аппаратом искусственной почки — в райцентр Куйбышев. Дорога туда и обратно занимает шесть часов. Мужчина стоит в очереди на донорский орган, но никто не знает, когда найдется подходящий и найдется ли. Тайга.инфо публикует монолог новосибирца, который выживает от процедуры до процедуры.
***
Я работал вахтой охранником на севере по шесть-восемь месяцев обычно. И вот в одну из таких поездок пять лет назад почувствовал дискомфорт в пояснице, но особо не обращал на него внимания. А когда боль обострилась, пошел к врачам, сдал биопсию. Сначала мне пиелонефрит поставили. Потом оказалось, что это хроническая почечная недостаточность. У меня выбора не было — сказали, мол, всё, нужен диализ.
Гемодиализ — это очистка крови аппаратом искусственной почки, через который проходит кровь пациента и возвращается в организм. Назначают его при хронической или острой почечной недостаточности. Если острое повреждение обратимо, пациент проходит от двух до пяти процедур. Если же почки, как у Михаила, больше не выводят жидкость из организма, гемодиализ замещает их работу до пересадки донорского органа.
Но в диализный центр в Куйбышеве я попал не сразу. Сначала меня направили на обследование в горбольницу. По анализам почки жидкость выводили, но не фильтровали. Показатели все зашкаливали в несколько десятков раз. В больнице я четыре месяца ждал распределения на диализ. Причем все нужные обследования сделали за полтора месяца, а дальше я просто занимал чью-то койку. Ко мне даже приезжали журналисты с телеканала, записывали интервью о том, как минздрав не давал мне место. Буквально через неделю после сюжета меня распределили в центр.
Думаю, сюжет ускорил процесс, потому что я там не один такой был, люди и по полгода лежали. Теряли время, которое нужно было тратить, например, на оформление инвалидности. При этом места в центре стояли пустые. Но минздрав же не приедет к нам объяснять, чиновники главврачу передают списки, получаешь диализ — лежи.
Врачи предлагали мне перитонеальный диализ. Его вроде как в последнее время больше продвигают. Это та же очистка почек, но ты делаешь ее дома самостоятельно: в животе стоит трубка, и каждые четыре часа нужно сливать жидкость. Причем всё должно быть стерильно, чтобы не занести заразу, а еще нужно принимать антибиотики. Это вариант для тех, кто до центра не может доехать. Я отказался, решил, что проще на гемодиализе. В диализ меня вводили постепенно: сначала вставили временный катетер в шею с двумя трубками, по одной кровь забирается, по другой — вводится обратно. Сейчас у меня на руке стоит фистула (хирургически созданное для процедуры соединение для между веной и артерией — прим. Тайги.инфо).
Диагноз, кстати, свой нормально воспринял — судьба значит, так получилось. Ни психоза, ничего такого не было. Мне поставили инвалидность первой группы, а перед этим еще нужно было посетить психолога в отделе соцзащиты. Я пришел и сказал, что не нуждаюсь в помощи. Я к социуму нормально отношусь, и социум ко мне тоже. Некоторые начинают переживать из-за болезни, но я сразу ее принял.
***
На диализ я езжу каждые понедельник, среду и пятницу. Просыпаюсь в семь утра, завтракаю, к восьми за мной приезжает машина от куйбышевской соцзащиты. Помимо меня на диализ ездят еще четыре человека. Есть еще пациенты во «вторую смену» — их возят на процедуру по вторникам, четвергам и субботам.
В 11 утра мы приезжаем в поликлинику. У нас тут отдельная раздевалка, потом мне обрабатывают руку, подключают к аппарату, и я лежу четыре часа. Домой я попадаю только в шесть вечера. Ем и отдыхаю, потому что после процедуры самочувствие не очень: давление скачет, слабость, головокружение. Несколько часов потом в себя прихожу.
Месяцев десять назад нам выделили машину, я три года ездил на диализ на автобусе. Добирался до Барабинска, там пересаживался на маршрутку до Куйбышева, а потом — на такси до медцентра, домой попадал только поздно вечером. Первый год я даже снимал квартиру в Куйбышеве, потом вернулся в Староярково к матери. Хоть и в деревне живу, но зато поесть приготовлено, ем и сразу ложусь отдыхать.
Социального такси у нас в деревне нет, оно же только на 100 км в одну сторону ездит. До медцентра еще можно, например, а обратно я уже должен ехать за свой счет, а это порядка 2 тыс. рублей. За такие деньги проще снять квартиру в Новосибирске.
Диализ — это диета: нельзя орехи, сухофрукты и фрукты, которые содержат калий и фосфор. Каждый месяц сдаю анализы. Опять же, контроль жидкости: постоянно думаешь, выпить ли лишний глоток воды. В туалет я уже не хожу, сами почки не работают. Если немного больше воды выпил или съел что-то соленое, начинаешь задыхаться. И чем больше набираешь веса, тем хуже после процедуры. Это всё — стресс для организма.
Пропуск одной процедуры грозит тем, что ты набираешь воду, конечности отекают, лопаются сосуды. Можно сказать, ты овощем становишься.
У меня инвалидность первой группы, организм уже не тот, физические нагрузки запрещены. Рукой, куда введена фистула, я могу поднимать не больше 5 кг. От долгой умственной работы тоже начинает болеть голова, бывает, что давление выше 200 поднимается.
Работать я не могу с такими показателями, потому что какой руководитель меня возьмет? Это же ответственность. Мне сейчас даже за компьютером сидеть тяжело. Получаю пенсию. Занимаюсь садом, огородом. То травинку выдернешь, в земле покопаешься, то штакетник прибьешь, или к соседу зайдешь поговорить. Хоть какое-то движение, чтобы не лежать постоянно. В деревне всегда найдется, что по хозяйству сделать. Пять минут делаю, еще 15 — отдыхаю на лавочке, так и проходит время. Зимой снег чищу, но действие, которое у здорового человека занимает пять минут, для меня растягивается на час.
Первые полгода на диализе я по знакомству работал егерем в Барабинске. Ездил по угодьям, кормушки, солонцы делал, подкармливал животных на территории, проверял путевки — там несложно, пять минут ее выписать занимает. Ну, это было больше общественной деятельностью, чем работой, чтобы хоть как-то себя отвлечь. А сейчас у нас общество закрылось, и я остался не удел.
***
В очередь на почку я встал быстро, пока лежал в областной больнице, с этим вопросов не было. Главная проблема в том, что на почку нет какой-то единой очереди, где ты, скажем, 310-й номер. Если по анализам почка подходит, тебя вызывают. Но звонят сразу двум-трем претендентам, чтобы орган не пропал, потому что срок ее хранения ограничен. Точно не знаю, но что-то около двух суток максимум. Есть и противопоказания к пересадке — например, высокая температура. Тебя могут вызвать, а потом отправят обратно, а пересадят тому, кто здоров. Но у меня еще ни разу вызова на пересадку не было.
Но если вдруг из больницы позвонят, то есть примерно шесть часов, за которые нужно добраться из Староярково в Новосибирск, а это приличное расстояние. Всё это время у меня лежат деньги в сумке, чтобы схватить ее и поехать на такси, не дожидаясь электрички.
Почку пересаживают от умершего человека, срок ее службы — 10−15 лет. При этом человек должен пить иммунодепрессанты, потому что организм сам эту же почку и убивает.
В пандемию, к слову, вообще перестали делать пересадки органов. Да и вообще я год в Новосибирск не ездил из-за коронавируса, организм и так ослабленный. Сейчас вроде отпустило, собираюсь к лету съездить на прием к врачу в город.
Если бы я знал, что в течение года меня пересадят, мог бы жить в Новосибирске, потому что купить квартиру для меня неподъемно. С женой я в разводе уже давно, мать в город вообще не вариант перевозить.
Можно ждать и целую жизнь. Почка может и не появиться, да даже если и да, высока вероятность не успеть доехать. Честно, я уже и не особо надеюсь, что меня пересадят. Доживать, видимо, буду на диализе: сколько протяну, столько протяну. За пять лет из центра диализа в Куйбышеве только один человек получил почку. Многим сразу по медицинским показаниям отказывают в пересадке. Но вдруг фортуна повернется ко мне.
Есть, конечно, вариант родственной пересадки, но я же не могу кого-то оставить без нее. Мать у меня уже пожилая, а отец давно погиб. Некоторые пациенты не пересаживаются, потому что боятся, что орган не приживется, что организм начнет отторгать. Я бы вот сразу, не задумываясь, согласился, если бы предложили.
У меня нет обиды на людей, у которых всё в порядке со здоровьем. Тут только на себя обижаться. Я не такой человек, что если у меня плохо, то и у других должно быть плохо. Нет. Я ко всему отношусь позитивно. Если люди могут жить, радоваться и отдыхать — это хорошо же. К смерти тоже отношусь спокойно. А на плаву держат дочери. Правда, они с женой живут, но приезжают ко мне по выходным. Старшая — в вузе учится, младшая — седьмой класс заканчивает. Они знают, что я болею. Спрашивали только, что за штука у меня на руке и почему она так шумит.
Текст: Ирина Беляева
Иллюстрации: Диана Днепр