«Мама, я устала бояться». Сибирское фем-искусство после 24 февраля

© Работа Маяны Насыбулловой

Современные художницы, связанные с Сибирью, рассказали, как фем-повестка обрела за последний год новую актуальность. Почему государственное насилие начинается с домашнего, зачем ходить по городу в жестком гипсовом панцире и вязать «Нежный мир» — в материале Тайги.инфо

Топор под платком

Платки винтажные, пена монтажная. И силикон. Из этого красноярская художница Женя Иль сделала инсталляцию «Красотулечка», представленную в 2022 году на выставке «Человеческий фактор» в Барнауле.

Авторская аннотация к арт-объекту — будто стихи или деревенский плач:

У меня под платком тепло.
У меня под платком темно.
У меня под платком дети спят.
Под платком дети плачут.

От чего дети плачут? А ваше ли дело? Платком накрою — ничего не узнаете, мимо пройдете.
У меня под платком синяки на шее. Ворот кофточки разорванный под платком не видно.
Под платком у меня топор от мужа прячется.
У меня под платком первые седые волосы. Раньше дочку просила искать их у меня и выдёргивать. А потом плюнула — платок накину никто и не увидит.
Из разбитой губы кровь вытирать чёрным платком хорошо — не видно на чёрном.

Помню маленькой была, шли с бабушкой с кладбища, я бегала, запнулась — коленку ободрала и заплакала. А бабушка мне платком своим лицо вытирает. А солнце летом в степи жаркое — слёзы тут же высохли и белые следы остались на черном.

У меня под платком сельхозтехникум с отличием.
У меня под платком пьяный дед собаку молотком бьет.
У меня под платком живём как все, не хуже других, а может и получше.
У соседки вот такой же платок, немного узор отличается, так у неё он
уже молью поеденный, а мой как новый. Дочке отдам когда замуж выйдет.

«Мне очень приятно, что вы называете это стихами. Я эту работу придумала на опыте моей семьи и многих других семей, — объясняет Тайге.инфо Женя Иль. — Платки покрывают женские головы, хранящие эти тайны. Потому что традиции рассказывать про это не было. Была традиция молчать, не выносить сор из избы, держать все под покровом. Поэтому в экспликации к работе — да, есть и какие-то эпизоды из жизни моей семьи, из воспоминаний моего детства и просто собирательные образы насилия и женской жизни. Такое поведение в семье является в России нормой. И не обязательно это должны быть люди из неблагополучных социальных слоев. Нет. Во вполне интеллигентных семьях всё это тоже происходит. Платки покрывают эти головы, из которых начинают вытекать стремные семейные истории. Их накопилось очень много. Наши мамы и бабушки пытаются передать нам эту традицию, но мы молчать уже не можем. Весной и летом я осознала, что государственное насилие уходит корнями в нашу культуру и идет из семьи. В этом осознании есть движение к пониманию проблемы, к попытке ее решить»

На 24 февраля 2022 года Женя ответила серией работ «Нежный мир».

«Раньше у меня не было привычки начинать каждый день со скроллинга новостей. Этот прекрасный мир уже навсегда утрачен, — рассказывает художница. — В первую половину дня 24 февраля я еще ничего не знала. Уснула днем, меня разбудило сообщение в телеграм от подруги. Она написала, что ее родной город Геническ на Азовском море бомбят. В детстве мы вместе ездили туда отдыхать к ее бабушке. Это сообщение разрезало пространство, разрушило картину мира».

Она начала делать «Нежный мир» в один из первых дней «спецоперации»: «Первая работа была очень простой. У меня был кусок сиреневой органзы, который я давно купила, потому что мне понравилась ткань — такая волшебная, эльфийская. Почувствовала, что именно на этом куске ткани должна написать слова, которые больше всего хочу, чтобы остались в моем мире. Взяла краску и написала. Пошла в лес. Воткнула лыжные палки и натянула транспарант. К следующему воскресенью придумала более сложную технику. Использовала старую одежду и всякие ленточки нежных цветов, из которых сплела шнур и сделала из него буквы. Эта работа была кропотливее, и отняла больше, чем неделю. Потом поняла, что надо вязать. Вязание третьего „Нежного мира“ заняло у меня всю весну. Проект помог пережить первые месяцы, помог справляться с тревожностью, которая была просто запредельной. Рукоделие концентрирует сознание на простых механических движениях. Это меня спасало не раз, и в ситуации мировой катастрофы тоже очень помогло, поэтому к серии „Нежный мир“ у меня очень трепетное отношение».

Коврик «Весна» создан весной-летом 2022 года. «Прямолинейное высказывание — это не совсем то, что я люблю. Но вот эта работа возникла под впечатлением от фотографий убитых. Таких фотографий прошлой весной появилось очень много. Для меня весна вот такая была». — отметила Женя Иль.

«За этот год были и работы довольно мирные — не про страх, смерть и кровь. Но из-за всего происходящего чувствую очень сильную ментальную усталость. Больше всего на свете хочется испытывать радость от того, что делаешь. Я скучаю по этому ощущению, — добавила художница. — Выстраиваешь какую-то эмоциональную стену, чтобы совсем не сходить с ума, продолжать жить и работать. Но за этой стеной остается много нужных, хороших эмоций, которые мне необходимы. Вот такая у меня сейчас проблема».

«У протестов женское лицо»

Маяна Насыбуллова в середине 2022 года эмигрировала в Грузию. В последние годы жила в столицах, но как художница состоялась в Новосибирске. Она поддерживала связь с сибирским арт-сообществом.

«Фем-искусство есть и будет. В России другая история, другая культура. У нас был советский феминизм — кривой, косой, но свой. И феминистская традиция продолжилась. Сейчас в Сибири очень много всяких арт-фем-группировок: „Нааденька“, „Грязные женщины“, фестиваль „Не виновата“, — рассказала Насыбуллова Тайге.инфо. — Феминистский дискурс прижился как родной. Даже в ситуации <…> [спецоперации], эмиграции маленькие живые самоорганизованные сообщества — они чаще всего про фем. И самые громкие истории репрессий против художников — это репрессии против феминисток. Многие испытывали упаднические настроения после 24 февраля. Дескать, мы строили другой вариант общества — и ничего не получилось. Некоторые активисты, наоборот, говорят, что мы добились таких успехов, что нашим идеологическим врагам в лице российской власти пришлось наращивать темпы. Потому что уже сейчас видим, что наш прекрасный могучий русский народ не идет умирать за царя. То есть все-таки идет, но не в таких количествах, как хотелось бы власти».

«Возникает тип мышления, носители которого считают, что уничтожать, убивать, захватывать — это героизм, а не преступление»

Художница считает, что тема домашнего насилия, о которой феминистки говорят уже много десятилетий, напрямую связана с боевыми действиями: «Я не могу рассуждать о мужской гендерной социализации как эксперт, но очевидно, что в патриархальных обществах героизируют войну, прививают мальчикам культ силы, власти, доминирования. Многие столкнулись с физическими наказаниями дома и в школе. В детских и подростковых сообществах насилие — регулярный компонент. Когда это происходит на всех уровнях, возникает тип мышления, носители которого считают, что уничтожать, убивать, захватывать — это героизм, а не преступление».

Своим проектом, где фем-составляющая выражена наиболее ярко, художница считает фильм «Removal», сделанный совместно с Марией Бережной.

«Он связан с тем полем исследований, которым занимается фем-дискурс. Фильм про принятие себя, про стандарты внешности и про давление этих стандартов в „обществе красоты“, — объясняет Насыбуллова. — В этой киноработе снималась актриса — обнаженная девушка с полностью закрытым лицом. Она представляла образ женского тела, которое общество считает идеальным. И далее я там снимаю с нее слепки, формую это тело, делаю жесткий неудобный панцирь из гипса. Раздеваюсь, приматываю этот панцирь к себе скотчем. Панцирь впивается в мое тело. Я выгляжу не как идеальный стандарт, а просто ужасно, и таким чудовищем-франкенштейном бреду по городу. Это универсальная история о том, что нужно принимать себя таким, какой есть, но она напрямую происходит из фем-дискурса. Мы не должны стремиться к одному стандарту и единообразию. Об этом, кстати, и деколониальный дискурс».

Фильм, снятый несколько лет назад, недавно показали в петербургской галерее Anna Nova, где продолжается выставка Маяны «Памятник памяти», отсылающая и к сегодняшним событиям: толпа маленьких человечков бредет то ли в эмиграцию, то ли на передовую.

«Памятник памяти» продолжает ее московскую выставку, прошедшую летом в музее Вадима Сидура. Она называлась Everything is terrible.

Безногий и безголовый великан на главном фото к этому тексту — это продолжающий рваться в атаку солдат. Его пытаются остановить крохотные фигурки — женщины.

«В некотором смысле гипербола. Очень обоснованная. У антивоенных протестов с самого начала было женское лицо. Совсем недавняя история — в Осетии женщины вышли на протесты. Вспомните, что именно женщины активно требовали разобраться в причинах гибели подводной лодки „Курск“. Сообщества вдов, солдатских матерей всегда имели огромный моральный вес, — напомнила художница. — Из этого складывается антитеза, связанная с неким обобщением на тему мужского и женского мира. Мужской мир производит патриархальную культуру. Этому противостоит хаотическое феминистское сопротивление. СМИ периодически пишут о родителях, отправляющих детей на <…> [спецоперацию] как на заработки. Хочется верить, что это исключения, и что в сопротивлении, о котором сказала выше, участвуют и родственники тех, кого забрали».

За последний год у Маяны было несколько разноформатных проектов. В одной из самых известных ее серий — «Актуальный янтарь» — появилась остановленная пуля.

В первые месяцы «спецоперации», до того, как эмигрировать, художница активно занималась арт-активизмом: в разных городах, в том числе и сибирских, расклеивала на столбах и разбрасывала по почтовым ящикам сине-желтые стикеры — фигурки голубей и сердечек. Придумала графическую серию, которую хотела превратить в постеры, но успела растиражировать только одну работу — женщина, с накинутым сине-желтым флагом и ребенком на руках на фоне разрушенных горящих домов. Подпись: «Для меня все очевидно». Ответ тем, кто говорит: «Все не так однозначно».

Другая работа — «Мама, я устала бояться» — этой, пока не воплотившейся, серии появилась во время летнего сплава по реке.

«С моей жизнью все было в порядке. Рядом любимый человек. Река. Солнышко. Красиво. Но ты понимаешь, что прямо сейчас происходит ужасное. Ты блаженствуешь, а люди дубинками получают, их пытают в камерах, убивают бомбами. И задаешься вопросом: имеешь ли ты право наслаждаться жизнью? В этих раздумьях приходят такие сюжеты», — рассказывает Маяна.

Художница не сразу перебралась в Грузию из России. Несколько недель она жила в Ереване, где устроила уличную акцию у памятника жертвам Великой Отечественной.

«Акция была 29 марта 2022 года. Участники, тянущие руки вверх, повторяют жесты памятника. Эта стихийная акция, придуманная Аней Прониной, после моей акции с фратажами», — вспоминает Маяна.

«Делай добро и любовь»

Еще одна сибирская художница, работающая с повесткой, попросила не называть ее имя. Девушка учится в художественном колледже. Она уже участвовала в нескольких коллективных выставках, но недовольна своими работами, а после 24 февраля по-новому взглянула на мир.

«Фем-искусство и антивоенное искусство очень интересно срослись в России. Фем-движение достаточно давно высказывается против патриархата и милитаризма. В прошлые годы активистки 23 февраля проводили антивоенные акции. Например, выходили к военкоматам, привязав к своим телам куски сырого кровавого мяса», — рассуждает студентка.

«Коллаж „Не дай себе засохнуть“. На уроке было задание собрать коллаж. Желтенькая абстракция — это то, что случается с человеком до его рождения или после его смерти. Мир, в котором нет ничего, и одновременно есть всё. Из этого большого взрыва, из этого ничто появилась первая клетка, которая позднее эволюционировала в земноводное, в млекопитающее. Обезьяна со своим детенышем выходит и ведет поколение будущих людей в светлый, дивный, новый мир. А там война происходит черно-белая. Но сверху за этим следит один очень большой художник и говорит: „Не дай себе засохнуть“. Не засыхай. Несмотря ни на что, просто продолжай делать свое дело. Делай добро и любовь», — рассказала девушка.

Колледж, в котором она учится — государственная организация. Педагогов и студентов заставляют шить переноски для солдат, но художница отказывается: «У нас каждую неделю поднимают флаг, стоит солдат с автоматом. Собираются люди, чтобы сделать фото, и выложить на страницу „ВКонтакте“. Якобы в колледже учатся послушные, безропотные мальчики и девочки. Обязательны ли такие мероприятия к посещению? Конечно! Но за пропуски пока, слава богу, не наказывают».

«Коллаж „Не дай себе засохнуть“ пацифистский, но наш педагог лояльно относится к любым творческим проявлениям. Мои педагоги и однокурсники по поводу этой работы сказали только, что она интересная», — отметила судентка.

«Числа капелек — 1, 3, 1, 2. Есть движение all cops are bastards — АСАВ. Против полицейских, превышающих полномочия. Цифры — порядковые номера этих букв в английском алфавите. Такой детский ребус. Внизу лужицы крови. Это не только про полицейских, но и в целом про всю эту патриархальную систему, про насилие», — пояснила девушка.

Она считает, что, если сейчас художник работает «по велению сердца», то он рано или поздно обратится к антивоенной повестке.

Тайга.инфо