"Коммерсантъ" о деле Ульмана: Командир спецназа доложил присяжным о выполнении задания

Вчера в Северо-Кавказском окружном военном суде на повторном процессе по обвинению четырех спецназовцев ГРУ в убийстве шестерых чеченских мирных жителей 11 января 2002 года начался допрос подсудимых. Первым перед присяжными выступил командир разведгруппы капитан Эдуард Ульман, заявивший, что приказ об уничтожении задержанных жителей селения Нохчу-Килой он получил по рации от своего начальства.

Перед началом допроса защита и обвинение чуть ли не одновременно заявили о давлении на коллегию присяжных со стороны своих оппонентов. Сначала старшина присяжных объявил суду о том, что к нему домой прибыл знакомый, который от имени своих друзей из Калмыкии, якобы являющихся родственниками потерпевших, попросил быть "особенно объективным" в отношении защиты их интересов. Тут же сами потерпевшие предъявили судье полученную ими накануне отпечатанную на принтере анонимку, в которой неизвестный "доброжелатель, не продающий свою совесть" утверждал, что две женщины из числа основного состава коллегии присяжных подверглись воздействию со стороны адвокатов подсудимых. На прошлой неделе, кстати, некоторые из потерпевших также выступили с заявлением в чеченской прессе, обвиняя российские СМИ в "неправильном освещении хода судебных разбирательств" по этому делу. На данные выпады судья Станислав Жидков заметил, что "вокруг этого процесса идет очень интенсивная работа", объявил, что анонимки суд не рассматривает, и призвал присяжных к "особой бдительности". После чего приступил к допросу подсудимых.

Эдуард Ульман сообщил, что он служил в бригаде спецназа ГРУ в Улан-Удэ в должности заместителя командира роты, в обязанности которого входила боевая подготовка бойцов. Январская командировка 2002 года в Чечню была для него уже третьей по счету в составе сводного 691-го отряда спецназа, и он считался одним из самых опытных офицеров подразделения (на его счету более 20 боевых выходов).

Накануне спецоперации у селения Дай группа старшего лейтенанта Александра Калаганского вернулась с боевого задания и получила приказ готовиться к новому выходу на шесть суток. Руководить ею, как наименее опытной в отряде, был назначен капитан Ульман. Как пояснил офицер, "чтобы у нее было больше шансов целой вернуться обратно".

Задачу ставил ему командир роты майор Шевелев, объявивший, что несколько разведгрупп будут десантированы в Шатойском районе с целью поймать или уничтожить Хаттаба и 15 боевиков, которые его сопровождают. При этом отмечалось, что боевики могут воспользоваться автомобилями повышенной проходимости. Группе Ульмана предписывалось организовать на них засаду.

Сам капитан Ульман сообщил, что его группа состояла из 12 бойцов, вооруженных автоматами и двумя пулеметами, тогда как хаттабовцы, судя по данным разведки, имели четыре пулемета. "Поэтому,– отметил он,– успех засады зависел от скрытности и внезапности действий спецназа".

После десантирования и размещения бойцов в заданном квадрате Эдуард Ульман пытался связаться с руководством операции по рации, но связи не было. В этот момент один из солдат ему крикнул: "Командир, машина!" Эдуард Ульман схватил автомат и побежал к дороге, "махая руками как ветряная мельница", чтобы остановить ехавший в Дай светлый "УАЗ".

На вопрос, зачем он, будучи в засаде, побежал сам останавливать машину, капитан ответил: "Это было что-то вроде ловли на живца – начали бы стрелять, у меня, как у наиболее опытного, больше было бы шансов уцелеть, чем у других".

Однако, по утверждению подсудимого, автомобиль лишь добавил газу и едва не сбил его. Капитан дал несколько предупредительных выстрелов и, как он подчеркнул, не сомневаясь, что в "УАЗе" боевики, приказал открыть огонь на поражение.

Лишь когда из остановившейся машины вышли люди с поднятыми руками, капитану стало ясно, что они обстреляли мирных жителей. Он приказал оказать медицинскую помощь двоим раненым и связался по рации с руководством спецоперации, благо связь наладилась, доложив паспортные данные задержанных. При этом капитан доказывал руководству, что группе необходимо сменить место засады. Разрешение на передислокацию он не получил, зато получил от майора Алексея Перелевского приказ: "Капитан, у тебя шесть ’двухсотых’". По утверждению Эдуарда Ульмана, он несколько раз переспросил, требуя уточнения, пока ему не было сказано открытым текстом – "да, всех уничтожить". При этом он заметил, что "чувствовал, что на Перелевского давят сверху". Подробности расстрела он приводить не стал, заметив, что ему "до сих пор тяжело это вспоминать". Чуть позже по рации группа получила приказ "за собой подчистить", взорвав "УАЗ", сымитировав подрыв на фугасе. Однако у группы Ульмана с собой был лишь один заряд взрывчатки, и уничтожить автомобиль ей не удалось.

На следующий день группа прибыла в расположение пункта временного управления операцией, где он лично доложил об инциденте ее руководителю полковнику Владимиру Плотникову: "Ваше приказание выполнено, все уничтожены". По утверждению капитана, тот сказал ему: "Молодец, все правильно сделал, иди отдыхай".

Сегодня показания будут давать остальные подсудимые.

СЕРГЕЙ Ъ-КИСИН, Ростов-на-Дону, "Коммерсантъ", 6 апреля

На фото Дианы Дадашевой (Ъ): Эдуард Ульман во время судебного заседания