Статья Генри Киссинджера в "ABC" (Испания). США и Китай: сотрудничество вместо конфликта

В случае конфронтации между США и Китаем подавляющее большинство азиатских стран постарается не становиться на ту или иную сторону

Отношения между Соединенными Штатами и Китаем омрачаются двойственной позицией Америки. С одной стороны, курс в отношении этой страны может служить, пожалуй, наиболее ярким примером последовательности американской внешней политики, независимо от того, какая из партий находится у власти. Уже семеро американских президентов, начиная с Ричарда Никсона (Richard Nickson), неизменно подтверждают важность сотрудничества с Китаем и собственную приверженность политике 'единого Китая' - даже несмотря на некоторые 'зигзаги' в первое время после прихода к власти администраций Рейгана, Клинтона и Джорджа У. Буша.

Президент Буш, а также госсекретари США Кондолиза Райс (Condoleezza Rice) и Колин Пауэлл (Colin Powell) характеризовали нынешние отношения с Китаем как самые лучшие с начала сближения с Пекином в 1971 г. Два президента - Буш и Ху Цзинтао - планируют обменяться визитами, а также провести несколько встреч в рамках международных форумов.

Однако на поверхность неожиданно вновь выплыл двойственный подход. Официальные лица, депутаты конгресса и средства массовой информации выступают с нападками на политику Китая в самых разных сферах - от валютного курса до наращивания Пекином своей военной мощи, причем во многих случаях это делается таким тоном, словно Китай находится на положении условно освобожденного преступника. Многие считают 'взлет' Китая самой серьезной угрозой безопасности США.

Перед тем, как обосновать необходимость удержать наши отношения от превращения в обмен колкостями, оговорюсь, что консалтинговая фирма, которой я управляю, обслуживает клиентов, имеющих деловые интересы по всему миру, в том числе и в Китае. Кроме того, в начале мая я провел неделю в этой стране - по большей части в качестве гостя китайского правительства.

В течение нескольких ближайших десятилетий взлет Китая, как, собственно, и всей Азии, приведет к существенному переустройству системы международных отношений, причем центр притяжения в международных делах постепенно смещается с Атлантического региона, где он располагался последние три столетия, по направлению к региону Тихоокеанскому. Именно в Азии сегодня расположены самые динамично развивающиеся страны, в чьем распоряжении появляется все больше возможностей воплощать в жизнь собственные представления о национальных интересах.

Довольно часто усиление политической роли Китая на международной арене сравнивают с аналогичным ростом влияния Германской империи в начале 20 века, подразумевая при этом, что между Китаем и США неизбежна стратегическая конфронтация и, в таком случае, самое лучшее, что могут сделать Соединенные Штаты - как следует к подобной конфронтации подготовиться. Это заключение столь же опасно, сколь и неверно. Система международных отношений, сложившаяся в Европе в 19 веке предусматривала, что в конечном итоге крупные державы отстаивали свои интересы силой. В каждой из этих стран считали, что война будет недолгой, и закончится улучшением ее собственного стратегического положения.

Только безответственный человек может заниматься подобными расчетами в условиях глобализации и ядерной эпохи. Война между крупными державами сегодня стала бы катастрофой для всех ее участников; победителей в ней быть не может, а по сравнению с масштабом послевоенного восстановления причины, вызвавшие подобный конфликт, покажутся просто ничтожными. Любой из лидеров, столь беззаботно ввергнувших свои страну в мировую войну 1914 г., содрогнулся бы в ужасе, если бы мог представить себе, каким будет мир в 1918 г. - после ее окончания.

Еще один особый фактор, способствовавший возникновению конфронтации на международной арене в начале 20 века, был связан с провокационным стилем германской дипломатии. В 1900 г. коалиция между Россией, Францией и Британией казалась абсолютно невозможной - столько противоречий существовало между ними. Тем не менее, через 14 лет такая коалиция стала реальностью - благодаря агрессивной дипломатии Германии: наращивая военно-морскую мощь, она бросила вызов Англии, а Россию и Францию всячески старалась унизить - первую в ходе боснийского кризиса в 1908 г., а вторую - во время марокканских кризисов 1905 и 1911 г.

Однако реализация имперских амбиций военными средствами - не в стиле Китая. Клаузевиц, ведущий военный теоретик Запада, в своих трудах сосредоточивает внимание на подготовке и проведении генерального сражения. Столь же видный китайский теоретик Сун Цзы, подчеркивает необходимость ослабить противника психологически. Китай достигает своих целей за счет терпения, тщательного изучения и учета малейших тонкостей вопроса - эта страна крайне редко идет на радикальное обострение конфликта.

Неправильно было бы и рассматривать Китай как нынешний аналог Советского Союза и применять к нему политику военного сдерживания, принятую в период 'холодной войны'. Советский Союз был наследником имперской традиции - именно эта политика за период между царствованием Петра Великого и окончанием второй мировой войны превратила небольшое Московское государство в российскую державу, простирающуюся до центра Европы. Китайское же государство, по сути, уже 2000 лет существует в своих сегодняшних границах. Российская империя управлялась силовыми методами, Китайская - за счет следования культурным традициям, подкрепленного значительной мощью государства, не выходившей на первый план. В конце второй мировой войны государства, граничившие с Россией, были крайне ослаблены, и она неразумно прибегла к политике оккупации и запугивания, в долгосрочном плане превышавшей ее возможности.

В Азии же сложилась совершенно иная стратегическая ситуация. При разработке политического курса в этом регионе Соединенным Штатам не следует сосредоточивать все внимание на военной программе Китая. Китай, несомненно, наращивает свои вооруженные силы, которым уделялось недостаточно внимания в ходе первого этапа экономических реформ. Но даже по максимальным оценкам, военный бюджет Китая составляет лишь 20% американского; он едва превышает военный бюджет Японии (если вообще превышает), и уж несомненно, намного уступает совокупным военным расходам соседних стран - Японии, Индии и России.

Не стоит забывать и о модернизации вооруженных сил Тайваня с американской помощью, на основе решений, принятых в 2001 г. Россия и Индия уже обладают ядерным оружием. При возникновении кризиса, угрожающего существованию Японии эта страна также в короткие сроки способна обзавестись подобным оружием - а если проблема с ядерной программой Северной Кореи не будет решена, то она может сделать это вполне официально. Когда Китай говорит о своем стремлении к международному сотрудничеству и отрицает какие-либо планы военной конфронтации, речь здесь идет не столько о его предпочтениях, сколько о признании стратегических реалий. Если в среднесрочной перспективе Китай и будет представлять какую-то опасность, то она, вероятнее всего, будет носить политический и экономический, а не военный характер.

Исключение составляет тайваньский вопрос: именно его зачастую называют в качестве 'катализатора' потенциального конфликта. Такое действительно может произойти, если обе стороны отбросят в сторону сдержанность, характеризующую взаимоотношения США и Китая по этому вопросу уже не один десяток лет. Однако такое развитие событий далеко не неизбежно. Почти все страны - и все крупные державы - признают позицию Китая, заключающуюся в том, что Тайвань - неотъемлемая часть страны. Так же поступили и уже семь президентов Соединенных Штатов, причем представлявших обе партии, и никто не был в этом вопросе столь однозначен, как нынешний президент Джордж Буш.

Обеим сторонам удается искусными маневрами успешно преодолевать последствия разногласий по Тайваню. В 1972 г. Пекин согласился на визит президента Никсона даже несмотря на то, что Соединенные Штаты в то время признавали Тайбэй в качестве столицы всего Китая. Не помешала эта ситуация и визиту следующего президента - Джеральда Форда (Gerald Ford) - в 1975 г. И это при том, что официальные дипломатические отношения между двумя странами были установлены только в 1979 г. Несмотря на значительные американские поставки оружия Тайваню, отношения между США и КНР неуклонно улучшались, поскольку они основываются на трех 'опорах': признании со стороны США принципа 'единого Китая' и их отрицательного отношения к провозглашению независимости Тайванем; понимании Пекином того факта, что с точки зрения Соединенных Штатов тайваньский вопрос должен решаться только мирными средствами и готовности Вашингтона отстаивать этот принцип; а также сдержанности с обеих сторон, позволяющей избежать эскалации напряженности в Тайваньском проливе.

Сегодня задача состоит в том, чтобы обеспечить переговорный процесс по тайваньскому вопросу. Недавние визиты в Пекин глав двух из трех крупнейших партий Тайваня, возможно, являются прелюдией к такому процессу. Целесообразными представляются и переговоры о сокращении военных группировок в Тайваньском проливе.

С точки зрения общего баланса сил, многочисленное и весьма образованное население Китая, его огромные рынки, а также растущая роль в мировой экономике и глобальной финансовой системе обещают миру со стороны набирающего международное влияние Китая как новые возможности, так и новые риски. Однако любому, кто не стремится изначально уничтожить Китай как единый функционирующий организм, видно, что подобные возможности заложены в тех самых глобальных экономических и финансовых процессах, которые Америке до настоящего времени удавалось столь успешно развивать.

Истинные намерения Китая станут ясны тогда, когда он встанет перед выбором между сотрудничеством в общих интересах и попыткой использовать свое возросшее влияние для выдавливания Америки из Азии. Как бы ни парадоксально это звучало, самая лучшая стратегия противостояния чужой гегемонии состоит сейчас в том, чтобы поддерживать тесные связи со всеми крупными странами Азии, включая и Китай. В этом смысле азиатский подъем станет для Америки проверкой на конкурентоспособность в зарождающемся сегодня новом мире - особенно в странах Азии. Традиционная цель США - недопущение чьей-либо гегемонии в азиатском регионе (в Шанхайском коммюнике 1972 г. она была провозглашена как совместная цель Америки и Китая) - сохраняет актуальность. Однако осуществлять ее придется прежде всего политическими и экономическими средствами - пусть и подкрепленными военной мощью США.

В случае конфронтации между США и Китаем подавляющее большинство азиатских стран постарается не становиться на ту или иную сторону. Однако, в то же время, у них в принципе больше оснований для того, чтобы добиваться построения многосторонней системы международного устройства в регионе совместно с Америкой, а не развивать исключительно азиатский национализм. В этих странах никто не хочет видеть себя продуктом, сделанным по американскому образцу. Индия, например, считает, что с Америкой ее объединяют серьезные общие интересы в противостоянии радикальному исламу, некоторых аспектах борьбы с распространением ядерного оружия и обеспечении устойчивости Ассоциации стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Ей незачем придавать этим общим задачам идеологизированный характер или антикитайскую направленность. Она не видит никакой непоследовательности в одновременном улучшении отношений с Соединенными Штатами и объявлении о заключении стратегического партнерства с Китаем. Что же касается Америки, то ее заявления в духе идеологического 'крестового похода' и приверженность политике сдерживания по образцу Холодной войны могут лишь способствовать подобным жестам со стороны Дели и Пекина. Кроме того, они способны вызвать взрыв возмущения среди мусульманского населения Индии.

Китай добивается углубления сотрудничества с США, преследуя свои же собственные интересы, чему есть множество причин. Среди них и сокращение разрыва между развитыми и еще развивающимися районами Китая, настоятельная необходимость приспосабливать политическую систему ко все ускоряющемуся ходу экономической и научно-технической революции, и потенциально катастрофический удар, который 'холодная война' с Америкой может нанести по непрекращающемуся пока повышению уровня жизни, от которого зависит легитимность власти. Однако из этого ни в коем случае не следует, что ущерб, который понесет Китай в случае начала 'холодной войны', что-либо даст Америке. Такая политика не найдет особой поддержки в Азии. Азиатские страны не перестанут торговать с Китаем. Что бы ни случилось, Китай никуда не исчезнет. Заинтересованность Америки в поддержании сотрудничества с Китаем связана с тем, что это будет способствовать стабильности на международной арене.

Политика превентивных действий не имеет смысла, когда имеешь дело со страной такого масштаба, как Китай. Мы ни в коем случае не заинтересованы в том, чтобы будущие поколения китайцев рассматривали США как своего постоянного и заклятого врага. Аналогичным образом и Китаю совершенно незачем, чтобы в Америке его считали государством, сосредоточенным исключительно на собственных узких внутриполитических или региональных интересах.

Своего рода 'лакмусовой бумажкой' в этом отношении является вопрос о ядерном оружии Северной Кореи. Зачастую его преподносят как пример неспособности Китая полностью реализовать собственные возможности. Но каждый, кто знаком с политикой, которую Китай проводил в последние десять лет, понимает, что в Пекине значительно усилилась заинтересованность в ликвидации ядерного арсенала Северной Кореи. Терпение, которое он проявляет в этом вопросе, раздражает некоторых американских политиков, но отчасти в этом проявляется реальный факт - для Китая северокорейская проблема выглядит куда многограннее, чем для Соединенных Штатов. Америка сосредоточивает внимание на северокорейском ядерном оружии; Китай волнует перспектива хаоса в соседней стране. Эти разные заботы, однако, нельзя считать несовместимыми; однако, они, возможно, потребуют расширения рамок дискуссий, чтобы те охватывали не только Северную Корею, но и всю Северо-восточную Азию.

Важно учитывать и психологию обеих сторон. Китаю следует осторожно подходить к политическим шагам, могущим быть направленными на выдавливание Америки из Азии, а также к таким важным для США вопросам, как соблюдение прав человека. С другой стороны, это должно оказывать влияние на гибкость и широту позиции Америки в отношении Китая. Америке необходимо понять, что любой угрожающий тон в отношениях с Китаем будет ассоциироваться в Пекине с пренебрежением со стороны империалистических держав прошлого. Вряд ли таким тоном следует говорить со страной, сохранявшей самостоятельное управление в течение четырех тысяч лет.

В начале нового века отношения между Китаем и Соединенными Штатами смогут во многом определить, будут ли наши дети жить под еще большей угрозой, чем в 20-м веке, или же мы оставим им в наследство новый мировой порядок, в котором учитывается стремление всех людей к миру и прогрессу.

Генри Киссинджер, "ABC" (Испания) 20 июня 2005

Автор - бывший госсекретарь США, сегодня он возглавляет компанию 'Kissinger Associates'.