"Компания": Труба «Россия – Китай» испортит карьеру еще не одному чиновнику

21 Авг 2006, 12:37

Большому кораблю – большое плавание. Для российской нефтянки таким кораблем должен был стать Восточный нефтепровод. Он мог приносить до $40 млрд прибыли в год. Спустя семь лет разговоров о нефтепроводе к его строительству приступили только минувшей весной. Не дожидаясь начала стройки, кто-то уже сделал на нем карьеру, а другим он стоил кресла в правительстве.

Восточный нефтепровод – камень на перепутье дорог российской нефтянки: «Пойдешь направо – бизнес потеряешь, пойдешь налево – золотые горы встретишь». С 1999 года руководство страны решало, какую из них избрать – пустить трубопроводную артерию в Китай или же дотянуть ее до Тихого океана. Хотя проект строительства экспортной трубы до сих пор остается на бумаге – к его строительству подрядчики приступили лишь в апреле этого года, сказочные пророчества, вырезанные на мифическом «указателе», уже сбылись. Глава «Роснефти» Сергей Богданчиков и президент «Транснефти» Семен Вайншток, планировавшие достигнуть тихоокеанского берега, нашли золотые копи: один из них превратил свой холдинг в лидера отечественной нефтяной отрасли, а другой не отдал частным компаниям контроль над экспортной трубой. Предложивший путь до Китая Михаил Ходорковский остался без бизнеса и лишился свободы. Оказавший ему поддержку Михаил Касьянов покинул кресло премьер-министра.

Палка о двух концах

Грандиозный конфликт, который в начале 2000-х годов возник вокруг «Восточки», на первый взгляд, имел под собой экономические разногласия. Построить сырьевую ветку до Китая придумал Ходорковский. На сторону нефтяника встал Касьянов. Противники «китайского маршрута» Богданчиков и Вайншток при поддержке бывшего министра энергетики Юсуфова предлагали дотянуть трубу до Тихого океана, из морских портов которого можно было отправлять нефть в Японию и другие страны Азиатско-Тихоокеанского региона.

Проект Ходорковского был самой короткой дорогой для выхода российской нефти на рынок Поднебесной. Существующих месторождений Западной Сибири хватало для заполнения нового экспортного направления – к окончанию строительства трубы разработанные провинции спокойно бы давали 30 млн тонн «черного золота», необходимых потребителям Китая. Единственной проблемой этой трубы мог стать Пекин. Вложив порядка $2,5 млрд в проект Ходорковского, Россия попадала в зависимость от Китая как от монопольного покупателя нефти из этого трубопровода. Как рассказал «Ко» бывший зампредправления ЮКОСа Александр Темерко, китайцы не скрывали, что постараются диктовать свои цены на российскую нефть. Неприятный опыт общения с монопольным импортером энергоресурсов у нашей страны уже был: Турция, до которой «Газпром» построил газопровод «Голубой поток», постоянно сбивала цену газа.

«Китайцы говорили, что могут покупать нефть в Казахстане. Проект трубы из этой страны уже существовал, и Пекин готов был инвестировать в ее строительство, – вспоминает Темерко. – Крыть этот козырь нам было нечем. Один раз кто-то из наших менеджеров намекнул пекинским чиновникам, что Россия с тем же успехом может построить нефтепровод в Японию. Китайцы молча проглотили эту пилюлю. Однако этот небольшой рэкет не прошел. В тот же вечер за ужином нам подали рис, обильно политый соевым соусом. Хотя мы ели по всем правилам, используя палочки, китайцы почему-то посмеивались над нами. Только потом мы узнали, в чем заключался юмор. Оказывается, рис поливают соусом только японцы. Китайцы же едят рис пресным».

Выход российской трубы на тихоокеанский берег помогал застраховать риск попасть в кабалу к единственному покупателю нефти. В борьбу за российское сырье могли включиться не только Китай, но и Япония, Южная Корея, Индия, Индонезия и Австралия. Конкуренция среди импортеров, по мнению Богданчикова и Вайнштока, вызвала бы рост цен на нефть, что, соответственно, окупило бы затраты на строительство трубопровода в меньший срок. Этот проект также был не без изъянов. По расчетам идеологов, «японская» труба могла бы эффективно работать при мощности в 50 млн тонн нефти в год. Даже самые оптимистичные прогнозы не подтверждали, что в неосвоенной Восточной Сибири быстро найдется столько нефти. Заполнить трубопровод можно было лишь за счет нефти из Западной Сибири, но в результате реверса экспорта пострадали бы традиционные покупатели российского «черного золота» из Евросоюза. К тому же стоимость строительства трубы до Тихого океана по меньшей мере в два раза превышала цену трубы по проекту Ходорковского.

Правда, в кулуарах правительства об экономической составляющей «Восточки» как-то забывали. На первый план выходили корпоративные интересы. По словам главы аналитического отдела ИК «БрокерКредитСервис» Максима Шеина, приняв предложение Ходорковского, правительство фактически давало его компании карт-бланш на участие в реализации этого проекта. «ЮКОС, поскольку его глава являлся инициатором строительства и разработчиком технико-экономического обоснования трубы, мог рассчитывать на положение единоличного поставщика нефти из России в Азию (за исключением поставок по железной дороге). Компания Ходорковского могла даже стать совладельцем нефтепровода, инвестировав в его создание несколько миллиардов долларов», – вспоминает эксперт.

Вайншток сел на трубу

Оппонентов Ходорковского – Вайнштока и Богданчикова – такое развитие событий не радовало. Первый мог потерять монополию на транспортировку нефти за рубеж. «Поскольку я сам некогда был нефтяником, я могу сравнивать. И утверждаю: нефтяники не умеют ни проектировать, ни строить, ни эксплуатировать магистральные нефтепроводы. Они умеют добывать нефть и делают это хорошо. Пусть этим и занимаются», – заявлял глава «Транснефти». Второй оппонент, участвуя в этой истории, всерьез рисковал бы созданием на базе своей компании крупнейшего нефтяного холдинга страны. Добывавшая в то время 21 млн тонн «Роснефть» (шестое – седьмое место среди вертикально интегрированных холдингов России) не имела ни одного крупного зарубежного проекта. По мнению эксперта ИК «Проспект» Дмитрия Мангилева, сев на «японскую» трубу, компания Богданчикова гарантировала бы себе стабильную экспортную выручку, то есть средства на инвестиции в освоение новых провинций. Кроме того, у Богданчикова существовала личная неприязнь к Ходорковскому, который неоднократно обвинял руководителей российских госкомпаний в неэффективном ведении бизнеса.

Осенью 2003 года главный оппонент государственных менеджеров покинул поля битвы – Ходорковского обвинили в неуплате налогов, мошенничестве при приватизации и арестовали прямо на борту самолета в новосибирском аэропорту Толмачево. В начале марта 2004 года кресло главы правительства оставил Михаил Касьянов, и препятствия для строительства трубы по проекту «Богданчикова–Вайнштока» были устранены.

Взгляд сбоку

К 2004 году вопрос о маршруте «Восточки» среди российских чиновников и бизнесменов был практически решен: трубу решили дотянуть до океана, при этом сделав ответвление до Китая. Однако будущим потребителям российской нефти в Азии только предстояло выяснять отношения. Основные «военные действия» развернулись между Китаем и Японией. И то и другое азиатское государство рассчитывало на российскую нефть. В Москву потянулись вереницы делегаций из обеих стран, каждая из которых сулила все большие и большие инвестиции на строительство нефтепровода в своем направлении. Как рассказал «Ко» вице-президент «Транснефти» Сергей Григорьев, ни одна из сторон не собиралась уступать. «Каждый хотел забрать всю российскую нефть себе. Объединенный вариант, который был в конце концов одобрен, они даже не хотели обсуждать», – вспоминает Григорьев. Японцы обещали вложить в «Восточку» более $1 млрд: $500 млн потратить на строительство нефтеналивного порта и $600 млн – на возведение нефтепровода океанского побережья. Еще более $10 млрд Токио готов был направить на сырьевые проекты на Сахалине. Предложения Китая также выглядели приемлемо. Помимо денег на само строительство, Пекин клятвенно гарантировал Кремлю инвестиции в освоение сырьевой базы «Восточки» – нужные $10 млрд для освоения месторождений Восточной Сибири. Впрочем, по словам вице-президента «Транснефти», по большому счету все эти обещания так и остались на словах.

Неожиданный интерес проявила и третья, до того момента незаинтересованная сторона. Свой вариант маршрута нефтепровода огласили представители РЖД. По их мнению, целесообразнее всего было построить трубу вдоль Байкало-Амурской магистрали, а уже потом тянуть ее и до Китая, и до Тихоокеанского побережья. Это позволяло сэкономить на доставке материалов для строительства «Восточки». Кроме того, пока «Транснефть» строила трубопровод, нефть в Азию можно было бы поставлять по железной дороге. Межправительственное соглашение о поставках по «железке» связало бы Токио и Пекин обязательствами перед Москвой, и руководство этих стран перестало бы искать нового поставщика энергоресурсов. У РЖД был свой интерес. Российские нефтяники неохотно перевозили сырье по железной дороге в Азию. Расходы на транспортировку нефти зачастую делали такие операции нерентабельными. Увеличение поставок через РЖД принесло бы этой компании до $1 млрд дополнительного дохода в год. Впрочем, ни частные нефтяники, ни «Роснефть», ни «Транснефть» не приняли предложение РЖД всерьез: мировые цены на нефть после начала американской кампании в Ираке подскочили чуть ли не втрое. Выросли и экспортные налоги на вывоз сырья. «Отечественным нефтехолдингам стало выгодно продавать сырье внутри страны, не тратясь на транспорт. «Роснефть» и «Транснефть» не могли согласиться с РЖД, так как в случае реализации этой идеи они рисковали потерять роль координаторов всего проекта», – объясняет аналитик FIM Securities Дмитрий Царегородцев.

Впрочем, внешние факторы, повлиявшие на отсрочку строительства, оказались на руку как Вайнштоку, так и Богданчикову. Ссылаясь на необходимость довести проект «до ума», руководители обеих госкомпаний использовали это время для решения собственных задач. Президент «Транснефти», например, добился от правительства запрета на создание частных нефтяных магистралей в России. Крупные российские нефтехолдинги, среди которых были и «Сургутнефтегаз», и ТНК, и «Сибнефть», и ЛУКОЙЛ, пользуясь неразберихой вокруг азиатской трубы, пытались пошатнуть монополию «Транснефти» на трубопроводный экспорт сырья из России. Компании хотели построить частную трубу, по которой через портовый город Мурманск отечественное сырье могло бы выйти на американский рынок. Однако все инициативы нефтяников зарубил новый российский премьер Михаил Фрадков, запретивший частные экспортные трубопроводы в России, что позволило Вайнштоку единолично остаться на экспортной магистрали.

Богданчиков также не терял времени. За счет некогда главного актива ЮКОСа – «Юганскнефтегаза» – «Роснефть» потеснила ЛУКОЙЛ на пьедестале лидеров отечественной нефтянки. «Восточка» сыграла не последнюю роль в этом прорыве. В поисках денег на «Юганск» Богданчиков дошел до Пекина. Китайские госкорпорации прокредитовали российскую компанию на покупку предприятия ЮКОСа. Гарантиями расчета по этому займу стали обещания поставок «Роснефти» в Китай в необходимом местным потребителям объеме.

Marafon Богданчикова

В результате нерасторопности компаний постановление о строительстве нефтепровода ВСТО (Восточная Сибирь – Тихий океан) было подписано Михаилом Фрадковым лишь в самом конце 2004 года. В «Транснефти» снова заговорили, что создание трубы начнется если не сегодня, то завтра. Однако с мертвой точки проект так и не сдвинулся. Весь 2005 год госкомпании продолжали жить собственной жизнью, не обращая внимания на то, что обещанные сроки поставок вновь срываются. Трубопроводная монополия окончательно перевела свои финансовые потоки на дочерние подразделения. Это было необходимо для сокращения выплаты дивидендов миноритарным акционерам компании. Дело в том, что блокпакет «Транснефти» принадлежит частным совладельцам компании (75% монополии или 100% голосующих акций контролирует российское правительство). Если государство не настаивало на улучшении дивидендной политики компании, поскольку она и так перечисляет в бюджет сотни миллионов долларов налогов, то миноритарии были кровно заинтересованы в ежегодных выплатах «Транснефти». Ограничить аппетиты частников компания могла лишь за счет сокращения собственной чистой прибыли. Для этого трубопроводная монополия отказалась от консолидации доходов «дочек» в своей бухгалтерии. Придраться к такой схеме подсчета прибыли по закону было невозможно. В результате по итогам 2004 года компания выплатила своим акционерам около 750 млн руб. дивидендов. Годом ранее выплаты составили почти 4 млрд руб.

Богданчикову, пообещавшему Владимиру Путину в кратчайшие сроки увеличить добычу «Роснефти» до 100 млн тонн, также не было дела до «Восточки». Компания приступила к активной скупке месторождений из нераспределенного фонда государства. В «Роснефти» не экономили денег на приобретение перспективных углеводородных участков: иногда госкомпания на несколько порядков «накручивала» аукционную цену лицензий на освоение месторождений, дабы выйти победителем тендера. Например, в декабре прошлого года «Роснефть» заплатила за Восточно-Сугдинский участок в Иркутской области 7,47 млрд руб. при стартовой цене 30 млн руб.

Затраты принесли ощутимый результат. В мае этого года международная аудиторская компания DeGolyer & MacNaughton оценила доказанные запасы «Роснефти» в 18,9 млрд баррелей нефтяного эквивалента. Переоценка позволила госкомпании стать мировым лидером по «обеспеченности запасами и ресурсами углеводородов», говорится в отчете аудитора. Увеличение добычи принесло «Роснефти» дополнительную выгоду. Ранее холдингу не удавалось приобрести серьезных партнеров на Западе. Единственное, чем могла похвастаться «Роснефть» – это создание консорциума с американским конгломератом Marafon. После покупки «Юганска» инвесторы взглянули на «Роснефть» другими глазами. Свою дружбу холдингу предложили сразу несколько ведущих нефтегазовых корпораций мира, а Ванкорское месторождение, ранее не интересное для западных инвесторов, получило целый ворох предложений финансовой поддержки со стороны иностранцев.

«Транснефть» и «Роснефть» добились своей цели: обе компании создали самые благоприятные условия для работы внутри России. Все говорило о том, что они наконец приступят к строительству ВСТО. Однако строителей ждало новое препятствие, возникшее с нежданной стороны.

Нефть через пробирку

Когда паны дерутся, у холопов чубы трещат. В случае с ВСТО роль «холопа», по видимости, суждено было сыграть байкальскому омулю – деликатесу, популярному не только в Иркутской области, но и по всему миру. Экологические движения – Greenpeace, Всемирный фонд дикой природы, а также несколько местных организаций – в марте 2006 года провели собственную независимую экспертизу проекта Восточного нефтепровода. Выводы оказались не в пользу строителей трубы. По мнению экологов, магистраль, проходящая всего в нескольких километрах от озера Байкал, ставит под угрозу вымирания большое количество представителей флоры и фауны российской сокровищницы пресной воды. Кроме того, нефтепровод должен был пройти в районах с повышенной сейсмической активностью. По оценке Байкальского центра мониторинга земли, неучтенный ущерб природе от реализации проекта составил бы $8 млрд.

«Транснефть» игнорировала протесты экологов. Как рассказал «Ко» представитель Greenpeace Михаил Крейдлин, когда в мае 2005 года на Байкал приехала делегация UNESCO, ни один из менеджеров местного офиса «Транснефти» не стал отвечать на вопросы о нарушениях при строительстве трубы. Такая неприязнь компании к экологии объяснялась позицией чиновников. Ростехнадзор еще до обвинений экологов дал положительное заключение на ТЭО трубопровода. Подписанию приказа главой этого ведомства Константином Пуликовским предшествовала почти детективная история. Изначально комиссия Государственной экологической экспертизы выступила против маршрута, предложенного «Транснефтью». Один из членов комиссии, бывший глава Госкомэкологии Геннадий Чегасов, и вовсе назвал положительное заключение по ТЭО проекта подтасовкой. После того как комиссия вынесла отрицательное решение по проекту, в ее состав были включены еще 34 эксперта. Однако и обновленная группа отклонила проект. В ответ на это Ростехнадзор исключил из комиссии четырех экспертов – именно тех, кто голосовал против ТЭО. Третье решение комиссии было уже положительным.

Экологические протесты негосударственных движений в России имеют скорее показательный характер и не приносят желаемого результата. Например, обвинения экологов не помешали ЛУКОЙЛу приступить к освоению Кравцовского месторождения, находящегося всего в 22-х километрах от Куршской косы, природоохранной зоны в Балтийском море.

Несмотря на отрицательный опыт борьбы с нефтяниками, защитники природы продолжили борьбу с «Транснефтью». Как ни странно, протесты экологов были услышаны в Кремле. 26 апреля Владимир Путин вызвал к себе Вайнштока и лично приказал ему перенести маршрут нефтепровода на 40 километров от Байкала. Ровно через месяц, 26 мая, глава «Транснефти» выполнил поручение президента, десятикратно увеличив расстояние. Новый – и на сегодняшний день последний – маршрут трубы обогнет Байкал аж за 400 километров. По оценкам экспертов, это обойдется строителям ВСТО еще в миллиард долларов.

В пользу бедных

Строительство Восточного нефтепровода можно сравнить с либерализацией рынка акций «Газпрома», считает начальник аналитического отдела банка «Зенит» Евгений Суворов. Инвесторы почти десять лет ждали, когда государство решится объединить иностранный и российский секторы акций монополии, а также разрешит иностранцам покупать бумаги газового холдинга в любом объеме. Проекту строительства «Восточки» уже исполнилось 7 лет. «Транснефть» в очередной раз декларирует, что тянуть трубу ничто не мешает, и она будет готова в ранее заявленный срок – к 2008 – 2009 годам, – рассуждает Дмитрий Мангилев из «Проспекта». – Однако до сих пор существует много неясностей в отношении будущего нефтепровода. Например, еще фактически не определена конечная точка маршрута. Бухта «Перевозная», обозначенная «Транснефтью» в качестве пункта перевалки нефти на морские судна, вызывает много сомнений. Далеко не все причалы этой бухты способны принимать многотонные танкеры. Строительство терминалов по перевалке нефти в тех местах, где глубина достаточна, вызывает возражение со стороны экологов. Компании придется углублять дно бухты или вновь идти на конфликт с экологическими движениями».

Существует еще одна причина, по которой срок реализации ВСТО может быть перенесен на неопределенное будущее. Весной этого года привилегированные акции «Транснефти» оказались под арестом, наложенным Генпрокуратурой. Поводом послужило дело 1998 года, когда следователи обвиняли бывших «топов» «Транснефти» Виктора Черняева и Сергея Землянского в махинациях при приватизации компании. Одновременно на рынке заговорили о возможной отставке Вайнштока. По неофициальной информации, именно он в настоящее время контролирует крупный пакет «префов» своего холдинга. Сергей Григорьев опровергает эту информацию. «Заморозка» акций пока не отразилась на работе «Транснефти». Вайншток неоднократно говорил о том, что его мало волнует капитализация и рынок ценных бумаг «Транснефти». Правда, если следователи смогут доказать, что руководитель монополии действительно является крупным акционером компании, Вайнштоку придется несладко. Руководство страны может отнестись к нему по меркам Запада, где одновременная работа чиновником и управление частным бизнесом сродни финансовому преступлению. Хотя Вайншток и является наемным менеджером госкомпании, его могут заподозрить в превышении служебных полномочий.

Вместе с этим эксперт, как и большинство его коллег, не сомневается, что строительство трубы начнется в ближайшее время. Интерес к ВСТО со стороны его будущих клиентов – азиатских стран – возрастает. Так, по словам пресс-секретаря главы японского МИДа Есинори Котори, «Токио рассчитывает до конца 2006 года заключить соглашение об участии в проекте, а также развитии ресурсов Восточной Сибири».

«Китай, который уже помог «Роснефти» с кредитом для покупки «Юганска», и с которым у госкомпании есть еще один нефтяной проект – выкупленное у ТНК-ВР добывающее предприятие «Удмуртнефть», – также не откажется принять участие в строительстве «Восточки», – уверен начальник аналитического управления «Велес-Капитала» Михаил Зак. «Внутрироссийские интриги вокруг этой трубы завершены, пора задуматься об экономической и геополитической составляющей», – полагает генеральный директор Агентства политических и экономических коммуникаций Дмитрий Орлов.

Экономические выгоды у ВСТО следующие. Китай в ближайшие 10 – 15 лет намерен выйти на первое место среди стран-потребителей нефти, обогнав традиционного мирового лидера – Соединенные Штаты. Сейчас Поднебесная закупает за границей около 135 млн тонн «черного золота». Покупки нефти в России пока незначительны: отечественные нефтяники поставляют не более 10 млн тонн в Китай. Из 80 млн тонн, которые в идеале будут транспортироваться по маршруту ВСТО, на китайских потребителей приходится 30 млн тонн. При нынешних ценах на нефть этот объем стоит почти $15 млрд. В целом прогнозы роста спроса на нефть в странах Азиатско-Тихоокеанского региона следующие: к 2010 году страны АТР будут потреблять до 1,5 млрд тонн, к 2020 году – до 1,97 млрд тонн, а к 2030 году – до 2,2 млрд тонн. Построив Восточный нефтепровод, российские нефтяные компании смогут стать серьезными игроками в этой части мира и ежегодно зарабатывать до $40 млрд. «Большая часть этих средств наверняка достанется «Роснефти», чье Ванкорское месторождение должно стать одной из ресурсных баз нефтепровода. Вторым крупным поставщиком нефти, вполне вероятно, окажется «Сургутнефтегаз». Последний маршрут трубы, который Вайншток представил президенту Владимиру Путину, проходит в непосредственной близости от крупного Талаканского месторождения, разработкой которого занимается эта компания. Формально «Сургут» не имеет никакого отношения к государству, но рынок давно уверился в том, что конечными бенефициарами этого холдинга являются структуры, близкие к высокопоставленным российским чиновникам. Фактически можно утверждать, что государство строит ВСТО под себя», – полагает заместитель генерального директора Центра политических технологий Алексей Макаркин.

«Создание экспортной нефтяной магистрали в азиатском направлении даст стимул для разработки неосвоенных нефтегазоносных провинций Восточной Сибири», – убежден Дмитрий Мангилев из «Проспекта». Однако и эта положительная перспектива, по словам эксперта, окажется на руку госкомпании. «Де-факто чиновники запретили иностранным инвесторам добывать и продавать российское сырье. Тем самым преимущество на аукционах по продаже лицензий на освоение новых месторождений окажется у государственных компаний», – полагает Мангилев. «Строя ВСТО, правительство косвенно создает себе нефтяную копилку, которую можно будет использовать несколько десятков лет», – считает Дмитрий Орлов.

Трубный яд

Тезис о том, что Россия сидела, сидит и останется сидеть на «нефтяной игле», знаком многим. «Так сложилось исторически», – резюмирует Алексей Макаркин. Государственный бюджет, а вернее, руководство нашей страны всегда зависело от цен на нефть. Вместе с этим чиновники уверенно использовали энергетический фактор в геополитических интересах. Пример тому – недавнее возобновление переговоров между Россией, Грецией и Болгарией о строительстве нефтепровода в обход традиционного маршрута доставки на мировой рынок российской и ближневосточной нефти через Босфор и Дарданеллы. Являясь самым популярным морским нефтяным путем, эти проливы постоянно перегружены: зафрахтованные танкеры иной раз простаивают здесь по несколько суток в ожидании «зеленого света». ВСТО со своим семилетним возрастом по сравнению с этим проектом просто ребенок – идея создать альтернативный маршрут в обход узких проливов появилась еще 30 лет назад, а соглашение о строительстве трубы Россия, Греция и Болгария подписали лишь весной 2005 года. По «случайности» за стол переговоров эти страны сели незадолго до ввода в эксплуатацию нефтепровода Баку – Тбилиси – Джейхан (БТД), соединившего кавказские государства с турецким портом. БТД – неудобный для России проект. Он идет в обход нашей страны, что позволяет Азербайджану, ежегодно добывающему более 10 млн тонн нефти на Каспии, продавать сырье в Европу, не согласуя свои контракты с Россией. «Заявляя о строительстве трубопровода Бургас-Александруполис, российское правительство противопоставляет его БТД, то есть предоставляет импортерам выбор: покупать нефть в Азербайджане или в России. Это прекрасный пример использования еще не построенной трубы в геополитических интересах», – считает Максим Шеин из «БрокерКредитСервиса».

С Восточным нефтепроводом обратная ситуация. «Чиновники и заинтересованные в ВСТО бизнесмены использовали трубу в корпоративных интересах. Вайншток решал проблемы с миноритариями, запрещал строительство частных трубопроводов. Богданчиков превратил свою компанию в гиганта нефтяной отрасли и вывел ее на фондовую биржу», – полагает Макаркин. «Разумеется, участники крупного проекта получают ряд преимуществ и в других, иногда спорных вопросах. Строители ВСТО, «Роснефть» и «Транснефть», грамотно воспользовались предоставленным шансом», – соглашается Мангилев.

Чиновники доказали, что могут извлечь выгоду из нефтяной трубы, даже если она существует лишь на бумаге. Еще в 2003 году Ходорковский с иронией просил их: «Мы готовы построить трубу хоть на Луну, вы только решение примите». История с «Восточкой» ярко продемонстрировала, что стабильное положение на государственной службе можно получить, придумав любой крупный и стратегически важный для страны проект. Причем для самого чиновника или наемного государственного менеджера гораздо выгоднее не собственно реализация поставленных задач, а их существование. Это в очередной раз подтверждает старую как мир истину олимпийского движения: «Главное – не победа, главное – участие».

Николай Макеев, "Компания", 11 августа 2006