"Политика — это вторично". Александр Карелин дал интервью "Стратегиям успеха"

На встречу с журналистами ИД «Сибирь-Пресс» АЛЕКСАНДР КАРЕЛИН пришел через четыре часа после того, как самолет, на котором все семья Карелиных вернулась из отпуска, приземлился в аэропорту Толмачево. Было бы уместно поговорить о семейном отдыхе и спросить отца троих детей о методах спортивно-оздоровительного воспитания. Но ограничиться лишь «частными вопросами» не удалось.

— Александр Александрович, вы много внимания уделяете общественной работе, часто встречаетесь с ребятишками из спортивных школ. На собственных детей остается время?

— Честно скажу, мало. Вот с семьей были две недели в Крыму, классно отдохнули. В 7 утра подъем, построение, утренняя пробежка, восхождение на гору…

— Это на отдыхе-то?

— Вот и сыновья мне сначала сказали: «Мы же отдыхать приехали!» «От чего?» — спросил я. Дня три было, конечно, тяжело. Потом втянулись. Занятия на Крымском побережье приобрели совершенно другой смысл. Это не зал. Я видел, как мой старший сын за эти две недели изменился. Он поверил в себя. Не успели приземлиться в Новосибирске, он отправился в зал на тренировку. Наверное, две недели занятий, восхождений с отцом многое ему дали.

— А ваши жена и дочка тоже вставали в 7 утра?

— Нет, мои девочки выбирали сами, как распорядиться свободным временем. Хотя они у меня тоже активные. Думаете, если папа спортсмен, то всей семье покоя нет? Нет. У нас в семье нет «принудиловки«. Мы не только тренировались, но и ходили на экскурсии. Отдыхали в поселке Новый Свет недалеко от Судака, там, где Голицын создал знаменитое шампанское. Ходили на дегустации. Я даже в шутку назвал наш отдых «винно-спортивные сборы».

— Наверное, когда вы бегали по утрам, вдоль тропинки выстраивались зеваки?

— Мы потому и бегали рано утром, чтобы никто не видел. Хотя был смешной случай. Однажды после того, как мы набегались, наотжимались, наприседались, решили искупаться. Начали развязывать шнурки на кроссовках, и тут из кустов выходит мужчина: «Вы — Карелин?» «Карелин», — отвечаю. Он признался, что караулит нас с 6 утра. У него сегодня день рождения, в честь которого он попросил разрешения сфотографироваться со мной. И добавил, что его жена «запилила», сделай и сделай фото с Карелиным: «Сидим на одном пляже с самим Карелиным, никто не поверит».

— Не устаете от повышенного внимания?

— Сам сделал свой выбор. Теперь надо соответствовать. С другой стороны, публичность ко многому обязывает, приходится следить за речью, сдерживаться, лишний раз не «раскапустишься». Я понимаю, что мое имя — это уже особый брэнд. Так, я являюсь лицом турнира на призы Карелина. На турнир приходят много ребят, для которых важнее не посмотреть борьбу, а сфотографироваться с олимпийским чемпионом. Я никогда не отказываюсь, хотя коллеги иногда надо мной подсмеиваются. Но надо терпеть. После турнира — всплеск, во все залы пришли 200–250 новичков. Думаю про себя: «Значит, не зря все было».

— А какие-то встречи трогали вас, что называется, до слез?

— Бывает и такое. Особенно угнетает, когда реально помочь кому-то не можешь. Для меня есть разница между тем, что ты сделал все от тебя зависящее и реальной помощью.

В декабре прошлого года я получил приглашение из детского центра онкологии крови. У них проходил курс лечения парнишка из Калининграда, бывший борец. Просят просто прийти, морально поддержать. Сразу поехал. Взял с собой борцовский костюм, журнал по борьбе. Приезжаю, понимаю по глазам персонала, что они меня не ждали, написали письмо так, на всякий случай. Захожу в палату к мальчику. Володе 16 лет, его мама за стенкой смахивает слезы. Мальчишка без волос, без ресниц, все обожжено. Смуглый не от загара, а от облучения. Мы сфотографировались, я ему говорил какие-то ободряющие слова. Потом позвонил в Калининград своим коллегам-конкурентам «вольникам», рассказал про Володю, они ему тоже помогали. А вскоре получил письмо от парня: «Спасибо, Сан Саныч, я никогда не сдамся». Мне уже сообщили, что мальчишка борется за жизнь. Пока он еще очень слаб, но уже приходит в зал, смотрит, как идут тренировки. Вот ради таких историй стоит жить. А политика, дискуссии — это все вторично, не так важно.