Московский журнал "Политический класс" публикует статью Алексея Мазура

Демократия по-русски: воспоминание о будущем
Способны ли мы построить демократию, соответствующую нашему национальному менталитету?

Владислав Сурков, введя в употребление термин 'суверенная демократия', затронул чрезвычайно важные для России вопросы. Какую именно демократию мы строим? Почему демократия работает настолько по-разному в разных странах? Почему конституции, написанные по одному образцу, в одних странах приводят к стабильности и процветанию, а в других - к коррупции и смуте? Статус автора термина и его реноме как одного из архитекторов современной российской политической системы позволяют надеяться, что уровень дискуссии о 'суверенной демократии' будет достаточно высок.

Какие бывают демократии?

Не будем вдаваться в тонкости федерализма, избирательных систем, разницы между парламентской и президентской формами правления. Все демократии мира можно грубо разбить на два типа - те, которые работают, и те, которые не работают. Некоторые занимают промежуточное положение.

Ни у кого не возникнет вопроса, работает ли демократия в Великобритании. Как и не возникнет вопроса, работает ли она в Узбекистане.

А вот, например, Италия, которая сегодня входит в число 'приличных стран', после Второй мировой долгое время являлась (да и сейчас во многом остается) олицетворением всевозможных пороков, характерных для демократии. Страшная коррупция, перманентный политический кризис и разгул экстремизма. Но государственное устройство Италии формально совпадает с государственным устройством Великобритании (разве что без конституционного монарха) - в обеих странах парламентская форма демократии.

Большинство стран мира сегодня называют себя той или иной формой демократии. Азия, Африка, Латинская Америка - почти сплошь демократические страны. Но когда говорят об успехах демократии, имеют в виду небольшое количество западноевропейских и англосаксонских стран. Даже Япония не слишком часто приводится в пример. Там какая-то 'странная и непонятная' демократия - с однопартийной, по сути, системой, и 'теоретики демократии' обходят ее стороной.

Может, мы должны изучать опыт только Западной Европы, потому что она - родина демократии, а остальные страны сегодня 'догоняют' лидеров? А в Латинской Америке 'привитие демократии' продолжается уже двести лет, причем последние сто - под патронажем США. И если мы твердо решили строить в России демократию, надо как следует разобраться в причинах ее многочисленных провалов в Латинской Америке. Мы же не хотим лететь в самолете, у которого регулярно отказывают двигатели?

Демократия терпела катастрофу не только в Латинской Америке. Коллапс демократии случался и во многих европейских странах, причем с самыми чудовищными последствиями.

Насколько по-разному устроены демократии в Великобритании, США, Японии, Швейцарии или Финляндии!.. Неужели там настолько глупые люди, что не догадались, как мы, взять самый успешный образец государственного устройства и применить его у себя?

Можно ли полагать, что нам невероятно повезло и те, которые писали Конституцию России 1993 года, сумели подняться над страстями текущего политического момента и учесть весь печальный опыт мировой демократии и российскую специфику ее применения?

Опыт последних 17 лет убедительно показывает - далеко не любая форма демократии работоспособна в России. Дело за малым - понять, как должна быть устроена суверенная демократия России, чтобы быть эффективной и соответствовать русскому менталитету.

Неудачные демократии неудачны одинаково, удачные - удачны по-разному

Деление на 'работающие' и 'неработающие' демократии очень грубо и страдает субъективностью. Но, опираясь даже на такую субъективную оценку, можно отметить некоторые закономерности.

Недостатки 'неработающих демократий' одинаковы, хотя они ими страдают в разное время в разной степени. Это - неустойчивая политическая система с чехардой партий, популизм политиков, деградация гражданских добродетелей, периодическое сползание в авторитаризм, частые политические кризисы, попытки переворотов и массовые волнения. Все 'неработающие демократии' объединяет общая черта - коррупция правящей элиты. Сами эти демократии могут быть президентскими, парламентскими, унитарными, федеративными. Они могут менять форму, но сохраняют при этом свою суть.

Хотим ли мы встать на этот путь? Или уже идем по нему?

Наиболее эффективны те демократии, которые прорастали из национальных традиций или вбирали их в себя. Большинство стран с эффективной демократией сохранили институт монархии. И это не случайное совпадение. Где демократия вводилась как постепенное совершенствование государственного устройства - там она оказалась успешной. Где все старое было враз отменено и заменено новым и 'передовым' - там начинались потрясения.

В 'работающих демократиях' правящая элита и народ готовы соблюдать законы и правила демократии даже в ущерб себе

У народа и у элиты должна быть привычка к законопослушанию и готовность протестовать против тех, которые нарушают правила игры. Мы привыкли воспринимать демократию как борьбу интересов разных групп. Но если для участников борьбы правила игры менее ценны, чем ее результат, - все правила оказываются попраны. Чтобы демократия была 'работающей', должна быть сила, следящая за соблюдением правил игры. В большинстве стран 'развитой демократии' такой силой является правосознание граждан. Отметим, что это правосознание, как правило, досталось демократиям в наследство от Средневековья, а не стало результатом 'воспитания народа в ходе демократического процесса'. Оно вырабатывалось в среде элиты, постепенно распространяясь на весь народ в целом. Там, где такое правосознание не выработано, демократия упорно не желает приживаться. Особенно если применяется необдуманно и в 'самых передовых формах'.

Сегодня та сила, которая следит за соблюдением правил игры, в большинстве демократий имеет внешнее происхождение. Евросоюз, США, многочисленные международные организации контролируют исполнение правил демократии, объявляя одни режимы более демократическими, а другие - менее. Эти механизмы 'принуждения к демократии' далеки от совершенства. Но без них большинство демократий мира таковыми уже бы не являлись.

Россия сама избавилась от коммунистического режима и установила демократию. Но смогли ли мы выработать внутренний, суверенный механизм соблюдения правил игры или тоже являемся демократией постольку, поскольку хотим быть принятыми на Западе?

Русский менталитет

Весьма именитые теоретики демократии утверждают, что разговоры о 'русском менталитете' - это чушь, что демократия прекрасно работает в странах с самым разным менталитетом, 'возьмите хотя бы Японию'.

Болезненная реакция на слово 'менталитет' объясняется тем, что обычно оно используется как постулат веры, не требующей ни доказательств, ни объяснений. 'Демократия - не для русского менталитета' - и точка. Почему, какие именно свойства русского менталитета противопоказаны демократии, не объясняется.

А зря. Большинство проблем российской политической мысли XIX и XX веков - от 'обожествления' российского, а точнее - русского народа. Оторванная от народа интеллектуальная элита наделяла его некими придуманными ею самой чертами и на основании этого предлагала учиться у народа и отдавать ему власть. Это кончилось 1917 годом, однако традиция сохраняется вплоть до наших дней.

Сегодня одни отрицают какие-либо специфичные черты русского человека, то ли поднимая, то ли опуская его до уровня 'общечеловека', другие, напротив, делают из них религию, имеющую самое опосредованное отношение к реальной жизни.

Барьер пассивности

Основное политическое состояние русского человека - равнодушное сосуществование с властью. Нас не должны обманывать колеблющиеся настроения и данные соцопросов. То, что думает о себе средний россиянин, и то, чем он является на самом деле, - разные вещи. Например - социологические опросы неизменно показывают, что существенная доля наших сограждан (до трети) готова принять участие в массовых акциях протеста. Реально же принимают участие доли процента.

'Мистер Паркер' (Максим Кононенко) в своем интернет-дневнике предлагал организовать 'флеш-моб', посвященный приезду президента Латвии в Москву. Идею поддержала пара сотен читателей дневника. Реально пришли два человека. 'Коэффициент Паркера' - какая доля изъявивших поддержку массовой акции реально примет в ней участие - составляет около одной сотой. И этот 'коэффициент' касается любых инициатив.

Но состояние равнодушия может резко смениться, а русский человек способен демонстрировать либо чудеса самоотречения и консолидации вокруг власти, либо безудержную ярость в 'русском бунте'. Одно давало силу Русскому государству во времена вторжения врагов, другое ставило его на грань гибели во времена смут и революций.

Пример качественного перехода от всеобщей пассивности к массовым выступлениям недавно продемонстрировало 'Байкальское движение' в Иркутске. К небольшой группе активистов, защищавших Байкал от трубы 'Транснефти', стали присоединяться сначала сотни, а потом тысячи людей. Но как только было принято решение о переносе трубы, массовые акции экологов опять ужались до десятков человек.

Верю - не верю

Русский человек не вдается в мелочи. Он не будет считать копейки в бюджете и следить за политической интригой. Он либо верит власти, либо не верит. Надеяться, что в обозримом будущем коррупция будет обуздана повседневным контролем гражданского общества над чиновниками, не приходится.

У русского человека нет привычки к контролю 'по мелочам'.

Сегодня граждане России не верят ни одному уровню власти, кроме президентского. Это убедительно показывают социологические опросы. Недоверие к власти выглядит наиболее угрожающим на уровне малых городов России и в некоторых из них почти доходит до грани 'русского бунта'.

За человеком, а не за идеей

Идеологические теории - удел немногих. Русский человек пойдет за тем, кого сочтет честным и искренним.

'Ты за кого - за большевиков или за коммунистов?' - 'А за кого Ленин?' Этот известный диалог - прекрасная иллюстрация того, какими критериями иногда руководствуется русский человек, решая вопросы жизни и смерти. Белые набирали пополнение из пленных красноармейцев, и те отчаянно сражались, веря в правоту теперь этого дела.

В отличие от мобилизованных крестьян, которые разбегались. В чем причина? Пленные попадали к идейным добровольцам, воевавшим на фронте, крестьян же мобилизовывали тыловые мародеры.

Есть в таком способе 'коллективного поведения' и определенная мудрость. Проще выбрать 'правильного лидера' и держаться его, нежели самому пытаться решить все вопросы. При консолидированной и 'правильной' элите подобный способ массового поведения дает российскому обществу огромную силу, при лживой и расколотой элите - чреват нестабильностью и междоусобицами.

Русский человек не стремится разбираться в теоретических спорах. Но он нутром чует - верит лидер в то, что говорит, или нет.

Именно поэтому у нас падает явка на выборах и растет голосование 'против всех' - избиратель уже давно не верит политикам.

Именно поэтому склонные к экстремизму маргиналы так легко переходят из одного идеологического лагеря в другой - им важен дух движения, а не его теория.

Потребность в самоидентификации

У русского человека есть потребность в коллективе и самоидентификации.

На протяжении тысячи лет своего существования русские люди всегда были членами общин, гильдий, сословий - групп населения, связанных общими обязательствами. Русский человек знал - кто он, какое его место в социальной иерархии, кто и как представляет его интересы во взаимоотношениях с властью. Видеть в этой системе только проявления рабства - неправильно и несправедливо. Жизнь в России с ее климатом, набегами кочевников и окружающими врагами была тяжелой, но возможность выбора - до поры до времени - была у каждого. В конце концов любой крестьянин мог выбрать тяжелое, но гарантированное от голодной смерти положение крепостного или полную опасностей и лишений, но вольную жизнь казака.

В советские годы самоидентификация с определенной группой людей была разрушена. Советской власти не были нужны самоуправляемые общины, она хорошо почувствовала на себе силу и опасность таких общин во время донского восстания казаков и последующей Гражданской войны. Казаков не истребили полностью, но структуры их самоорганизации были уничтожены. Советская власть замкнула на себя каждого человека. Сложная и мозаичная организация Российской империи сменилась простой схемой: человек-государство. Люди были разбиты на группы и классы, но внутри этих групп и классов не допускалось никакой самоорганизации - они лишь определяли способ взаимоотношений конкретного человека с государством.

Этот же механизм прямого взаимодействия человека и государства сохранился и сегодня. Но если советская власть взяла на себя и функции представления интересов рядовых граждан перед государством - в виде месткомов, профкомов, парткомов и народных контролей, а также с помощью 'работы с письмами трудящихся', - то сегодня каждому человеку предложено самому себе быть и адвокатом, и выборщиком, и лоббистом. Мол, учитесь демократии.

Потребность же в самоидентификации и обретении 'коллективности', 'общности' у русского человека осталась. 'На миру и смерть красна'. Получив свободу и демократию, русский человек остался в полном одиночестве, один на один с хищниками-чиновниками, бандитами, олигархами и строителями 'пирамид'.

Почему русские люди не самоорганизуются, не создают общества по защите своих прав, объединения по кварталам и улицам? Почему не знакомятся даже с соседями? Любой знает, как трудно решить самую малую проблему - вроде установки домофона - в подъезде, если для этого требуется участие многих.

Потребность в коллективе и коллективной самоидентификации у русского человека есть, а способности образовывать такие коллективы - нет. В ходе истории русские всегда были членами подобных общин, но крайне редко им приходилось их создавать.

Неудовлетворенная жажда самоидентификации находит выход в уродливых формах. Простейший способ самоидентификации: 'я - русский'. Никто толком не может сказать, что это значит - то ли носить косоворотку и бороду, то ли - ботинки на толстой подошве и бритую голову, то ли быть православным, то ли язычником. 'Консенсус' находится в противопоставлении - 'мы против нерусских'.

Проблема российской элиты

Менталитет и качества народа очень важны для формирования и функционирования политической системы. Но качества правящей элиты не менее значимы. Из кого сформирована политическая элита современной России и какими качествами обладает?

Партноменклатура

Существенный слой российской политической элиты образован бывшей партноменклатурой. Той ее частью, которая оказалась наименее идейной. Интересно, что из демократов 'первой волны', не являвшихся членами КПСС, в политической элите не осталось вообще никого.

Выходцы из бизнеса

Не стоит объяснять, какими качествами нужно было обладать, чтобы достигнуть успеха в российском бизнесе в 90-е годы и каким способом наши бизнесмены попадали во власть. В большинстве случаев их политическая деятельность является продолжением и развитием их бизнеса.

Впрочем, надо среди них выделить одну небольшую, но важную подгруппу. Тех, которые попали в политику как 'делегаты' своих корпораций. Как правило, это эффективные менеджеры с 'корпоративной моралью' - 'хорошо то, что хорошо моей корпорации'. По мере работы они могут начать воспринимать как 'свою корпорацию' бюрократический клан, ведомство и даже все государство в целом. Мы знаем примеры, когда корпораций уже не стало, а их 'представители' продолжают работать в госструктурах. Кому они служат? Что у них в головах? Очень интересный вопрос.

Профессиональные политики

Это - самая беспринципная и бесчестная часть политической элиты. Если, конечно, не считать политтехнологов. Практически у всех профессиональных политиков, сохранившихся в политической элите, в биографии есть предательство, а скорее - и не одно.

Силовики

Хотя они и восприняли существующие правила игры, а их представления о государственности являются причудливым набором идеологических штампов, все же на общем фоне силовики выгодно отличаются тем, что хотя бы имеют представление о 'чести' и 'службе Отечеству'. К сожалению, 'кодекс чести' наших силовиков не включает в себя заботу об идеалах демократии и верность букве закона.

Обслуживающий персонал

Кроме уже упомянутых политтехнологов, это работники СМИ, а также руководители многочисленных общественных организаций. Как правило, их способ жизнедеятельности сводится к 'собиранию крошек со стола власти'.

Молодая смена

Уже подрастает молодое поколение - те, которые делают карьеру в сложившейся политической системе. Часть из них движутся по протекции родителей, другие - пробивают себе дорогу сами. Успехи некоторых 'молодых политиков' показывают, что двери в нашу политическую систему для молодежи открыты, жалобы, что молодых никуда не пускают, - это в пользу бедных. С одной поправкой - двери открыты для тех, которые восприняли существующие правила игры.

И возраст тут ни при чем.

Чего нет

Как уже было сказано выше, для функционирования демократии должна быть политическая сила, следящая за соблюдением правил демократии ,- своего рода 'судья', беспристрастно встающий на сторону победившего по правилам. Во многих странах таким 'судьей' является готовность и элиты, и народа признавать итоги выборов. Но даже при пассивности населения подобным 'судьей' могла бы быть и часть политической элиты. И демократия бы работала.

Но такой элиты у нас нет.

А теперь о качествах политической элиты. Они очевидны.

Стадность

Вести себя как все и не иметь собственного мнения - вот важнейшие правила выживания в российской системе власти. Из-за стадности эта система выглядит абсолютным монолитом во время стабильности и рассыпается в пыль при любой нестабильности. Типичное поведение российского чиновника в момент кризиса - спрятаться и переждать.

Лживость

Публичная ложь стала нормой поведения наших политиков. За нее даже никто не осуждает. Считается, что политик должен говорить 'правильные слова' независимо от своего поведения. Налицо своеобразное 'раздвоение сознания' - то, что заявляется и декларируется, - это 'ритуал', а настоящая жизнь - это совсем другое. Тот, кто поверит в декларируемые ценности и попытается их применить в повседневной жизни, будет отторгнут чиновничьим сообществом, которое сочтет 'диссидента' в лучшем случае сумасшедшим, в худшем - особо вредным жуликом и проходимцем, решившим всех предать ради личной карьеры. Иначе говоря, любое проявление принципиальности становится несовместимым с политической жизнью.

Недоговороспособность

Стадность касается общегосударственных и служебных вопросов. В части личной выгоды и служебного продвижения наша политическая элита способна на бескомпромиссную борьбу. Зачастую переходя все границы разумного. Желание 'додавить' противника бывает настолько велико, что противоборствующие стороны ставят под угрозу собственное политическое существование. Сказывается недостаток политической культуры и опыта. Подобные черты проявились в 'битвах олигархов', в противостоянии 'Отечества' и 'Единства' в 1999-м, в непримиримой внутрипартийной борьбе во всех российских партиях, которые существуют не только на бумаге. Так, может быть, нынешняя политическая стабильность есть результат 'запрета на разборки' сверху, а не следствие умения нашей политической элиты договариваться?

Корпоративная ограниченность

Большинство представителей политической элиты живут жизнью собственного круга, не понимая своего места в государстве и роли в истории. Те слова, которые произносятся с высоких трибун, они воспринимают не как руководство к действию, а как набор заклинаний, которые надо транслировать.

Поведение партии власти, отменяющей порог явки на выборах и графу избирательного бюллетеня 'против всех', похоже на поведение электрика, который удаляет из сети предохранители, чтобы они не срабатывали так часто.

Российские чиновники и политики будут радостно приветствовать борьбу с коррупцией, продолжая участвовать в этой самой коррупции. Одной рукой российский политик может голосовать за антикоррупционные законы, а другой - брать взятки.

Впрочем, и политтехнологи с удовольствием проведут кампанию 'за поголовное истребление политтехнологов' - если им за нее заплатят. Такая ограниченность сознания вполне способна привести к коллективному самоубийству. Что мы и наблюдали в 1990-1991 годах.

Но в этом есть и положительная сторона. Наши чиновники и политики верят в одно, а делают другое. Если бы они верили в то, что делают, у России вообще не было бы шансов. А так есть вероятность, что они позволят вырасти чему-то новому, что их потом заменит. И даже будут ему помогать - пока это новое не начнет затрагивать их собственные интересы.

Дефицит лидерства

'Нестадность' препятствует чиновничьей карьере, но представители 'стада' не в состоянии занимать ключевые посты в государстве. Там требуются самостоятельные решения. Из-за этого на самом верху иерархической лестницы острый дефицит кадров (как в известном анекдоте: 'овощи' тоже будут мясо'). И он будет только нарастать - ведь перекрыты почти все каналы 'поступления свежей крови'. Посмотрите - многие ли из высших должностных лиц России прошли 'чиновничью лестницу' с начала и до конца? На самом верху - все больше выходцы из бизнеса или силовых структур.

Никакой осмысленной политики отбора правящей элиты России сегодня нет. Не говоря уже о ее подготовке и воспитании. Более того, к сожалению, нет еще и ясного понимания того, что из нынешней политической элиты построить 'суверенную демократию' невозможно. Ведь проблема не в том, по каким чертежам строить, а в том, из чего строить.

Попытки реализации 'суверенной демократии'

'Единая Россия'

Создание 'Единой России' можно считать попыткой построить 'суверенную демократию' по японскому образцу. Очевидно, что до недавнего времени реализовывалась 'полуторапартийная' система власти, в которой 'Единой России' отводилась роль 'собирателя всех политических элит' и бессменной правящей партии - наподобие Либерально-демократической партии Японии (ЛДПЯ).

Качества нашей правящей элиты сполна отразились в этом проекте. Благодаря стадности в него удалось загнать существенную часть политического бомонда. Но на этом кадрово-организационные успехи практически и закончились.

Во-первых, потому, что из-за недоговороспособности какую-то часть туда так и не удалось загнать, а другая и вовсе сама собой выпала в ходе межклановой борьбы.

Во-вторых, из-за корпоративной ограниченности 'Единая Россия' так и не озаботилась созданием механизмов взаимодействия с народом (электоратом), ограничиваясь пропагандой и административным ресурсом. Беда не в том, что средний результат 'Единой России' на региональных выборах составляет всего 15% общего числа избирателей (в недавно прошедших выборах в Пермском крае - 12,6%). Беда в том, что это нисколько не беспокоит функционеров правящей партии. Они искренне считают, что получили 'мандат народного доверия'.

На деле 'мандат народного доверия' сегодня есть только у президента, и вся легитимность 'Единой России' - лишь тень этого мандата.

ЛДПЯ - это не только 'партия политической элиты' Японии, но и эффективный механизм согласования интересов фракций, групп и кланов. По сути, внутреннее устройство ЛДПЯ - это и есть политическая система Японии, которая получает вотум народного доверия на каждых парламентских выборах. Есть ли шанс эволюции 'Единой России' в этом направлении?

Скорее всего, без внешнего принуждения функционеры 'Единой России' не изменят своего поведения.

Двухпартийная система

Таким внешним принуждением могла бы стать конкуренция со стороны второй партии власти - идеи очень удачной с электоральной точки зрения.

Сколько бы в регионе ни было кланов, все они делятся на две группы - те, которые хотят власть удержать, и те, которые хотят власть отобрать. Поэтому в двухпартийную систему вписываются почти все региональные политики. Кто выпал из 'Единой', легко найдет себе место в 'Справедливой'. Да и в 'Единой' теперь будут бережнее к кадрам.

Борьба двух партий власти может на некоторое время вернуть интерес избирателя к выборам. Хотя избиратель понимает, что принципиально он ничего изменить не может, но увидеть, как кто-то теряет власть в результате твоего голосования, приятно.

Электорат практически всех остальных партий может оказаться 'разорванным' между полюсами такой двухпартийной системы.

Остается открытым вопрос, удастся ли двухпартийной системе преодолеть ту пропасть, которая разделяет российских политиков и российский народ. Пока партии движутся традиционным путем - принимают в свои ряды спортсменов и актеров.

Вместе с тем у двухпартийной системы столько плюсов, что даже подозрительно. Где-то должен быть подвох.

И он есть.

Для тех, которые вне схватки, она выглядит борьбой марионеток.

Но не для тех, которые внутри. Они борются за мандаты, за власть, за деньги, за собственную безопасность. Если результат борьбы не предрешен заранее, эта схватка может перейти все границы. К черту стабильность, пока враг не добит!

Мы имели возможность наблюдать все это в Туве. Противостояние 'Единой России' и Партии ЖИЗНИ полностью преобразило электоральный ландшафт республики, ни одна из других партий не прошла в хурал, явка была высокая. Полный успех двухпартийной системы на выборах. Но борьба продолжилась и после выборов - с отменой результатов голосования в нескольких округах, избиением председателя избиркома, бойкотом заседаний хурала. Прошло несколько месяцев, а хурал Тувы так и не смог начать работу.

От полного раздрая республику спасло только наличие арбитра в лице федерального правосудия и федеральных органов власти. Кто будет арбитром после думских выборов?

Молодежные проекты

Рассмотрим молодежные проекты - 'НАШИХ', 'Молодую Гвардию', 'Мою страну', 'Местных', 'ПолитЗавод' - с точки зрения формирования и отбора новой элиты для 'суверенной демократии'. Если такая цель и ставилась организаторами проектов, то они явно не учли силу коррупционной идеологии. В стране сформировался слой 'активистов', которые набегают в любой проект, если там есть запах денег и карьеры. Подобным коррупционным спамом забиты все места, где раздаются гранты, деньги и членство в 'общественных советах'. Увы, молодежь не только не стала исключением, но и активно перенимает 'передовой опыт' у старших товарищей.

У нас уже появился целый вид деятельности - 'социальный сетевой маркетинг'. Надо студентов на выборы привлечь? Надо численность обеспечить в партийной организации? Надо создать массовое молодежное движение?

Последние довыборы в Томске коренные жители города проигнорировали, зато была небывалая явка в студенческих общежитиях - более 50%.

Дмитрий Рогозин, когда ему надо было быстро создать сеть парторганизаций 'Родины', обратился к студенческим профсоюзам. Сеть была создана быстро и оперативно. Теперь эти молодые, подающие надежды политики с той же верностью служат Сергею Миронову.

Чему учат молодых политиков на 'ПолитЗаводе'? Политическому ритуалу. А принципам поведения они учатся сами - на примере взрослых.

Коррупционная среда у нас не только в органах власти. Средний обыватель нечасто дает взятку, но внутренне всегда готов к этому. Гаишнику за техосмотр, врачу, преподавателю вуза, военкому. Да и воровство со стройки или с завода особым грехом не считается, рассказывают об этом в компаниях с гордостью. В органах власти масштаб просто другой.

И что, мы соберем тысячу молодых людей из этого общества, скажем им 'вы - будущая элита', дадим им флаги в руки и будем ждать, кто из них вырастет?

Политическая стабильность и возрождение государственности

Политическая стабильность сегодня опирается на 'мандат народного доверия' президенту Путину. 'Простой человек' проголосовал за Путина, чтобы тот 'сам навел порядок'. То, что порядка на местах мало, - это плохо, то, что жизнь улучшается, - это хорошо. Народ скорее доволен, чем недоволен.

Но ни к кому больше такого доверия нет. Поэтому народ равнодушен к отмене губернаторских выборов и к другим новациям в области избирательного права. 'Мы Путину доверяем, вот он и наводит порядок. Мы не против'. Губернаторы хорошо понимали, что реальной поддержки у них нет, и не сопротивлялись. А кто не понимал - тот убедился.

Но нет гарантии, что у преемника Путина долго сохранится высокий рейтинг. Да и вообще - что он будет.

В чем сегодня фундамент стабильности? В политических традициях? В устоявшихся элитах, воспитанных на идеалах доблести и патриотизма? В развитом гражданском обществе?

Крыша у нашей государственности есть, но неплохо бы фундамент построить, пока не подул очередной ветер перемен.

Что положить в фундамент?

Национальная форма демократии должна прорастать из традиционных форм управления, присущих культуре той страны, которая демократию строит.

Но далеко не все традиционные формы управления совместимы с демократией и полезны ей. Перед Россией стоит грандиозная по своей сложности задачи. Ведь никто из ныне живущих не жил в то время, когда традиционные российские формы управления действовали. И мы знаем, что именно традиционные формы управления привели к жесточайшему кризису 1917 года. Значит, не все из них соответствовали требованиям времени.

XX век стал торжеством равноправия. Соперничающие между собой социализм и либерализм спорят, что важнее - социальное равенство или свобода. Но и тот и другой отказывают людям в праве быть РАЗНЫМИ. Для всех - одни правила, одни законы. Теоретики обеих 'религий' считают: что хорошо для них, хорошо для всех.

Пора признать очевидную истину: люди - не равны. Они разные.

И что хорошо для одних - плохо для других.

ХХ век смел все сословные барьеры и разрушил мозаичную структуру общества. Исчезли общины, цехи, сословия. Человек остался один на один с государством. И это тот случай, когда вместе с водой выплеснули ребенка.

Справедливоправие как высшая форма равноправия

Сословное общество не отвечало представлениям о справедливости. Одни сословия угнетали другие и стремились закрепить такое положение навеки.

Но чем плох принцип существования в рамках одного государства сообществ, живущих по разным законам? Даже сейчас нет ни одного государства, в котором вообще не было бы таких сообществ. Везде есть армия, полиция, монастыри, тюрьмы, психиатрические лечебницы, иностранные граждане. Но большинство 'варится в общем котле'.

Современный горожанин не привязан к определенному клочку земли, где он должен иметь дело с одними и теми же людьми. Соседи по лестничной площадке не знакомы друг с другом и могут жить совсем разной жизнью. И по разным правилам.

У нас один набор прав и обязанностей для большинства граждан России. И общественная дискуссия идет по вопросу: 'Как жить всем?' Поставим же вопрос по-другому: 'Как жить мне и таким, как я?' И на этот вопрос можно дать удовлетворительный ответ каждому, если в государстве будет широкий набор прав и связанных с ними обязанностей. Так в России всегда и было. Права и обязанности мещан, дворян, купцов разных гильдий отличались весьма существенно.

Как добиться того, чтобы сообщества, живущие по разным законам, не начали угнетать друг друга? Есть простой, но крайне эффективный механизм.

При наличии права свободного перехода граждан из одного 'сообщества' в другое невозможно возникновение существенной несправедливости.

Теория конкурентного федерализма утверждает, что если имеется свободная мобильность населения между странами или штатами одной страны, то это накладывает определенную дисциплину на правителей этих штатов или стран независимо от способа происхождения власти.

В результате эти правители вынуждены конкурировать за жителей-налогоплательщиков подобно тому, как торговцы конкурируют за клиентов. В идеале, если 'голосование ногами' работает правильно, должна произойти 'сортировка по предпочтениям' - в разных штатах соберутся сторонники разных образов жизни.

Самоуправляемые общины с разными наборами прав и обязанностей также соберут любителей разных образов жизни - если государство будет жестко следить за правом свободного перехода, - и никуда не надо будет переезжать.

Наличие таких самоуправляемых общин с разными наборами прав и обязанностей решит и проблему общности и самоидентификации. 'Я - казак', 'я - купец', 'я - русский язычник', 'я - мусульманин'. Хотите жить по шариату? Пожалуйста, но соседей не трожьте и отвечайте за порядок в округе.

Права и обязанности каждого такого сообщества должны быть сбалансированы, иначе возникнет перекос и наплыв 'халявщиков'. И каждое дополнительное право необходимо облагать дополнительной обязанностью. История учит: нарушение баланса прав и обязанностей хотя бы для одной группы населения грозит разрушением государства.

Местное самоуправление

Существующая сегодня избирательная система не выдерживает никакой критики. Даже на муниципальном уровне она не обеспечивает передачи интересов от избирателей к избранникам. Где механизм такой передачи? Наказы депутатам? Или обещания кандидатов в ходе выборов? Депутаты не помнят, что обещали, а избиратели - кого избрали.

На федеральном уровне избирательная система затрагивает вопросы самосохранения власти, и потому вопрос ее реформы очень болезненен. В эффективной работе местного самоуправления заинтересованы практически все. И на этом уровне можно опробовать национальную форму выборов.

Суть предложения сводится к следующему. Каждый избиратель может выбрать избирательную общину, или 'трибу', которая будет осуществлять дальнейшее голосование от имени всех своих членов. Как именно устроено управление внутри 'трибы' - дело ее членов. Дело государства - следить за свободой перехода избирателей из одной 'трибы' в другую и свободой образования новых 'триб'.

Думается, что такая избирательная система соответствует русскому менталитету. Вхождение в 'трибу' будет осуществляться по принципу 'верю - не верю'. Если избиратель сочтет, что руководство 'трибы' злоупотребляет его голосом, он хлопнет дверью и уйдет в другую 'трибу'. 'Русский бунт' из 'сокрушителя власти' станет механизмом регуляции избирательного процесса.

В лице руководства 'триб' появится недостающее звено между избирателем и властью, которое не только будет фиксировать данные в ходе выборов обещания и следить за их выполнением, но и начнет формулировать требования к власти от имени избирателей и вести с ней предвыборный торг.

Новая элита

Создание структуры сообществ, живущих по собственным законам, и возникновение эффективной избирательной системы не решат главной проблемы, вызывающей неустойчивость демократии.

Кто будет следить за соблюдением правил игры? Кто будет внедрять в жизнь самые лучшие реформы и новации?

Попытка принудить к этому коррумпированную политическую элиту напоминает попытку вытащить самого себя за волосы из болота.

России необходима но