Рождественский Шукшин

16 Дек 2009, 11:18

В программу Восьмого Международного Рождественского фестиваля искусств в Новосибирске вошли только два шукшинских спектакля. Корреспондент Тайги.инфо попытался понять, что хотели сказать зрителям Театр Наций (Москва) и «Глобус» (Новосибирск) в год 80-летия актера, писателя, режиссера Василия Шукшина.

12 декабря в Новосибирске завершился Восьмой Международный Рождественский фестиваль искусств. В этот раз он был посвящен трем юбилярам — Антону Чехову, Николаю Гоголю и Василию Шукшину. Причем творчество уроженца Алтайского края Василия Макаровича на форуме представили только Театр Наций (Москва) и театр «Глобус» (Новосибирск). Корреспондент Тайги.инфо попытался понять, что два театра хотели сказать зрителям словами героев шукшинских рассказов.



Творчество Шукшина не может похвастаться богатой сценической театральной историей. Возможно, вполне по объективным причинам (Шукшин написал всего три пьесы - «Точка зрения», «Энергичные люди», «А поутру они проснулись»), а, возможно, писатель стал заложником школьных стереотипов, поставивших его творчество в рамки деревенской прозы и на этом закончивших разговор о нем. «Мы так легко поставили Василия Макаровича на полку советских авторов, а он на самом деле великий писатель, выходящий за рамки советской тематики», - говорит художественный руководитель Государственного Театра Наций (Москва) Евгений Миронов. Недавно актеры Театра Наций убедились в универсальности прозы Шукшина. «Со спектаклем произошло какое-то чудо. Зрители в Вене, Ганновере, Хельсинках, Риге, Таллинне, Вильнюсе и в российских городах реагировали на содержательные срезы представления одинаково: они в одних и тех же местах хохотали, в одних и тех же местах плакали», - вспоминает Миронов (кстати, в январе 2010 года «Рассказы Шукшина» поедут на Международный театральный фестиваль в Тель-Авиве).

В новосибирские театры к творческому наследию писателя тоже особого интереса никогда не проявляли. В новосибирском отделении Союза театральных деятелей зафиксированы единичные случаи постановок спектаклей по прозе Шукшина. В 2009 году, который назвали Годом Шукшина на Алтае, к творчеству Василия Макаровича обратился один театр - «Глобус». Спектакль «Шукшин. Про жизнь» впервые на глобусовской сцене 31 октября увидел свет в постановке питерского режиссера Владимира Гурфинкеля, а 6 декабря представление было показано в рамках Рождественского фестиваля.

Шукшин. Ничего лишнего

Для латвийского режиссера Алвиса Херманиса спектакль «Рассказы Шукшина» стал дебютом на российской сцене (не считая его постановок в СССР). В одном интервью он сказал, что выбрал творчество именно этого писателя, потому что искал «очень русский материал». «Когда мне предложили поставить спектакль с русскими актерами, я понял, что хочу иметь дело только с такой литературой, какую больше не встречу нигде в мире, которая именно о России мне что-то особенное скажет», - рассказал режиссер журналу «Огонек».



Херманис не поленился и в августе 2008 года поехал вместе с актерами на родину Шукшина в село Сростки Алтайского края. Там столичные артисты пообщались с односельчанами Василия Макаровича, искупались в Катуни, а фотограф Моника Пормале сделала фотографии деревенских жителей и алтайских пейзажей, которые потом использовались в декорациях.

Сюжетную канву спектакля составили девять рассказов: «Степкина любовь», «Сапожки», «Микроскоп», «Игнаха приехал», «Беспалый», «Жена мужа в Париж провожала», «Срезал», «В воскресенье мать-старушка», «Степка». Харманис не стал дробить их, резать и делать мозаику, а выпустил целиком один за другим. Однако в этой неслучайной, продуманной очередности рассказов обнаруживается драматургическое развитие сюжета. Совершенно разные истории с разными персонажами выстроены так, будто нанизаны на единый сюжетный стержень. Херманис сам создал драму, грамотно выстроив композицию прозаических текстов.

Начинается действие с рассказа о юношеской влюбленности Степки в городскую девушку Эллочку, переросшую в предложение руки и сердца («Степкина любовь»). Тогда союз состоялся, мечта сбылась: Элла предпочла наглому Ваське Степку. Затем с каждым рассказом разрыв между мечтой и реальностью, между деревенским и городским мирами увеличивается, становится непреодолимым. Отец уже не может понять городского сына («Игнаха приехал»), заботливого скромного Серегу бросает распутная жена Клара («Беспалый»), деревенский Колька от тоски по деревне и безвыходности включает в городской квартире газ и задыхается («Жена мужа в Париж провожала»), наглый Глеб Капустин унижает городского кандидата Костю, приехавшего в родную деревню («Срезал»), песни слепого гармониста Гани становятся не нужны, их заменяет радио («В воскресенье мать-старушка»).

Завершающим аккордом стал рассказ «Степка». На фотографиях появились увядшие подсолнухи, а на сцене - мужик, из-за тоски по деревне сбежавший из тюрьмы за два месяца до освобождения. С практичной точки зрения он - дурак, потому что «так не делают нормальные люди». Действительно, нормальные люди не делают, но герои Шукшина мечутся между двумя нормами, образами жизни – городским и деревенским. Этот конфликт поистине трагедийного масштаба, так как происходит в душе человека. Нерешенный, он разрывает душу на части. Действие развивается по схеме древнегреческой трагедии – от счастья к несчастью, от незнания к знанию. Наивно думать, что Шукшин имел в виду чисто материальное противостояние двух пространств — города и деревни. Нет, это конфликт двух миров — родного, близкого и чужого, далекого; человечного, настоящего и технологичного, синтетического; прошлого и будущего.

«Пролетели все наши года»

Стремление к документальности, этнографичности проявилось не только в сросткинских фотографиях, но и в звуковом оформлении спектакля. Каждый минисюжет поддерживался не только тематичными фотографиями на «заднике» (например, рассказ о встрече двух братьев с отцом сопровождался фотографией двух парней и старика на фоне Катуни), но и соответствующими по настроению народными песнями. Девять сценических историй разделяли лирические, хороводные, свадебные, исторические песни, причитания, духовные стихи в исполнении бабушек из Курской, Псковской, Смоленской, Вологодской и других областей России. Некоторые произведения вживую исполняли сами артисты. В спектакль также вошли частушки, записанные в Сростках. Херманис не только не выбросил из рассказов Шукшина песни, но и добавил то, чего в авторском тексте не было, но вполне могло быть спето в деревне. Например, частушки во время праздника или похоронное причитание по брату перед выносом тела. В итоге получилось очень емкое по содержанию и точное по воплощению действо: звук, изображение и актерская игра работали как ансамбль.



Восемь актеров играли по несколько персонажей, представляя россыпь самобытных русских характеров. Авторский текст в спектакле сохранен, поэтому артисты не только играли, но и рассказывали о своих героях. Приспособлений у них почти никаких не было - весь вечер они провели на длинной деревянной лавке, которая в зависимости от истории превращалась в сцену, в забор, в прилавок и т.д. Играли актеры с упоением, с удовольствием, будто рассказывали анекдоты своим друзьям - настолько диалог с залом получился душевный. Дуэт Чулпан Хаматовой и Евгения Миронова был органичен и поразил своей слаженностью. Единственный возможный минус можно усмотреть в иногда излишней театральности Миронова. Например, когда увеличенный в несколько раз силуэт актера в роли Глеба Капустина начинает делать балетные па, изображать сцены из «Умирающего лебедя», это вызывает не шукшинский смех, а аншлаговский. Конечно, это отдельные моменты, не способные испортить без сомнения великолепную в целом постановку.

Мировой Шукшин

Конкретности и документальности «Рассказов Шукшина» Херманиса противопоставлена эпичность и абстрактность «Шукшина» Гурфинкеля. Вместо знакомой Катуни тут вненаходимые речные воды, видеоизображение которых прикрывает задник сцены. Декорации минимальны – с потолка свисают доски, которые по необходимости превращаются то в стол, то в скамью. По необъятным просторам большой сцены курсирует паром, служащий то печкой, то избой (сценография и костюмы - Ирэна Ярутис).



Для воплощения одиннадцати шукшинских рассказов («Даешь сердце!», «Крепкий мужик», «Билетик на второй сеанс», «Осенью», «Степка», «Демагоги», «Забуксовал», «Космос, нервная система и шмат сала», «Упорный», «Сураз», «Верую!») Гурфинкель задействовал более сорока актеров - почти всю труппу театра. Режиссер разбил рассказы на фрагменты, из которых выстроил новую картину. Показывая отрывки человеческих историй, он все время возвращал зрителя к заявленным героями проблемам. А проблемы все те же – конфликт деревенского человека, вырванного из привычной среды и не нашедшего новой опоры в жизни. По словам Гурфинкеля, он хотел показать людей неуспокоенного духа, ищущих смысл в мироустройстве. Так, Моня Квасов носится с идеей создания вечного двигателя, Роман Звягин не может успокоиться от осознания того, что Русь-тройка Николая Гоголя везет жулика Чичикова. Знакомые герои неоднократно появляются на сцене, но каждое их появление не приближает разрешение конфликта, напротив, оно лишь усиливает ощущение порочного круговорота жизни без опоры. Из этого беспокойства, этих вопросов без ответа рождается рассказ «Про жизнь».

В оформлении сценического пространства поражает темнота (художник по свету - Елена Алексеева) и тишина - герои выходят из ниоткуда и уходят в никуда, словно теряясь в этом пространстве-времени, так и не осознав себя, не укрепившись, не приземлившись. Они плывут по реке времен, реке жизни, кто-то - по течению, кто-то – против, а кто-то, не найдя опоры и не чувствуя сил плыть дальше, медленно падает на дно. «Жалко. Прожил, как песню спел, а спел плохо. Жалко — песня-то была хорошая» («Билетик на второй сеанс»).

К сожалению, в спектакле присутствует ряд неудачных, совсем не шукшинских мизансцен. Например, приставания Тимофея Худякова к бывшей любовнице Поле Тепляшиной, более подходящие для сцены театра «Кривое зеркало».



В финале все шукшинские «чудики» уехали вдаль на пароме, эхом повторив фразы из своих историй. Это то наследие Шукшина, которое писатель оставил потомкам, это те вопросы, над которыми люди будут биться, пока течет река времен.

Алина Хабирова, фото предоставлены пресс-службой театра «Глобус».