«Я не думал, что он будет что-то дописывать»: адвокаты Солодкиных считают недопустимым протокол допроса Буоля

04 Окт 2012, 04:00

Очередное заседание по делу Александра Солодкина, Александра Солодкина-старшего и Андрея Андреева началось в Новосибирском областном суде 3 октября с продолжения допроса свидетеля Дмитрия Буоля, приговоренного прошлой осенью к 17 годам колонии.

Очередное заседание по делу Александра Солодкина, Александра Солодкина-старшего и Андрея Андреева началось в Новосибирском областном суде 3 октября с продолжения допроса свидетеля Дмитрия Буоля, приговоренного прошлой осенью к 17 годам колонии. В пятницу Буоль рассказал обстоятельства совершенного им в июне 1999 года покушения на предпринимателя Фрунзика Хачатряна, а также заявил, что «не может утверждать, что Солодкины [ранее когда-то] вошли в состав преступного сообщества» под руководством Александра Трунова. Напомним, по версии следствия, Солодкины и Андреев руководили структурными подразделениями в составе труновского ОПС.

Адвокат бывшего советника губернатора Новосибирской области Александра Солодкина-старшего Михаил Книжин спросил Дмитрия Буоля, откуда у него появилась информация о причастности его доверителя к покушению на Хачатряна. Свидетель ответил, что узнал об этом утром 18 июня 1999 года от своего напарника Рената Ганеева, пока они ждали на шоссе, когда автомобиль проедет за Хачатряном в сторону его дачи. Но потом, повторил Буоль сказанное 28 сентября, у него возникли «личные соображения» о заказчике, «когда был митинг, кажется, армянской диаспоры у здания РУОП, где требовали выдачи киллера, и так далее». Позже Буолю стало известно и о «конфликте между РУОП и Хачатряном» из-за вещевого рынка на Гусинобродской барахолке, и он сделал из этого свои выводы.

Кроме того, Книжин задал вопрос об автомате Калашникова, из которого Буоль стрелял в машину Хачатряна и который потом, по словам Буоля, «исчез» из отделения милиции. «В 2009 году мне предъявили на опознании фотографию автомата, достаточно нечёткую», — рассказал Буоль, добавив, что идентифицировал оружие «только по прикладу и способу крепления», поскольку сам «модернизировал» автомат незадолго до покушения. «Этот приклад можно было приделать к любому автомату?» — поинтересовался адвокат. «Ваш вопрос снимается, к материалам дела отношения не имеет», — заявила судья Лариса Чуб.

«У любого предпринимателя в этом городе возникает необходимость решать вопросы с администрацией области или города»

Адвокат бывшего вице-мэра Новосибирска Солодкина-младшего Николай Украинцев попросил Дмитрия Буоля назвать его «источник информации о структуре преступного сообщества». Свидетель сказал, что он «общался, в принципе, со всеми». На вопрос о содержании дружеских, как он говорил, отношений подсудимых и его непосредственного шефа Радченко Буоль ответил, что «у Анатолия какой-то был общий бизнес с кем-то из Солодкиных». В ответ на просьбу уточнить его заявление об исполнении Солодкиными «административных функций» свидетель пояснил: «У любого предпринимателя в этом городе возникают трения по бизнесу, и возникает необходимость решать вопросы с администрацией области или города». Радченко, по его словам, обращался к Солодкиным, и сам Буоль тоже, когда занимался строительным бизнесом, хотел попросить помочь ему выиграть один тендер. «Какова судьба этого тендера, Дмитрий Николаевич?» — спросил адвокат. «Нас посадили», — напомнил Буоль.

Украинцев попросил объяснить, почему ранее Буоль называл «импровизированной» свою единственную, по его словам, личную встречу с Солодкиным-младшим: «Импровизация в чем была, с чьей стороны?» Свидетель рассказал, что в 2000 году встречался с Анатолием Радченко в холле офисного здания по адресу Октябрьская, 42, где располагались кабинеты принадлежащих Радченко фирмы «Сибмегаполис» (по сути, один из штабов преступного сообщества, пояснил Буоль, — прим. Тайги.инфо) и ЧОП «Георгий Победоносец». Буоль просил шефа о помощи в приватизации квартиры, и Радченко для этого познакомил его в тот день с директором муниципального предприятия «Дома быта», фамилии которого он уже не помнит. Солодкин тоже оказался в том холле, и Радченко представил ему Буоля, но они тогда просто случайно познакомились и ни о чем не говорили, добавил свидетель. После этого Солодкин-младший попросил Буоля еще раз пояснить суду, что помогать ему с квартирой по просьбе Радченко должен был не он, а другой человек.

Отвечая на вопросы адвокатов, Буоль подтвердил свои показания о том, что автомобиль с Хачатряном останавливался на шоссе, когда телохранители предприниматели открыли по нему ответный огонь. Напомним, из показаний водителя и одного из охранников следует, что джип прибавил скорость и не останавливался до поста ГАИ. Буоль также подтвердил, что его брата, поступившего в 1999 году при помощи Александра Никитина в школу милиции, через год «посадили на иглу его друзья». А в 2001 году возникло уголовное дело о краже, из-за которого Радченко советовал Буолю, если тот захочет помочь брату, обратиться к «своим людям» в наркополицию. Тогда киллер подумал, что шеф имеет в виду Павла Гришунина, племянника бывшего командира СОБРа, также входившего в состав группировки. Игорь Гришунин также помогал организовать несостоявшееся покушение на Хачатряна на улице Жуковского, вспомнил свидетель. После рассказа Буоля о его младшем брате Украинцев спросил: «Дмитрий Николаевич, а кто еще стал наркоманом?» «Снимается вопрос!» — объявила судья. «Вы сами употребляли наркотики?» — перефразировал Украинцев. «Нет, никогда», — ответил свидетель, подняв глаза и посмотрев на адвоката.

Солодкин-старший выяснил, что Дмитрию Буолю неизвестно о том, как подконтрольные или близкие Александру Трунову организации некогда спонсировали баскетбольный клуб «Локомотив». О том, что сам Трунов вкладывал средства в строительство спорткомплекса «Заря» в Ленинском районе Новосибирска, где часто, по словам самого Буоля, проходили встречи участников группировки, Буоль также не знал. Не было свидетелю известно и то, что инвестиции Трунова в «Зарю» проходили через Владимира Анисимова, родственника Андрея Боженко, руководившего в то время строительным департаментом Новосибирской области. Получив отрицательные ответы на свои конкретные и информативные вопросы, Солодкин тем не менее остался заметно доволен тем, что задал их.

Не было свидетелю известно и то, что инвестиции Трунова в «Зарю» проходили через Владимира Анисимова, родственника Андрея Боженко

Подсудимый Андрей Андреев спросил Буоля, не слышал ли тот, прослушивая в 1999 году телефон Фрунзика Хачатряна, разговоры последнего с сотрудниками мэрии, прокуратуры, МВД, ФСБ и другими должностными лицами. «Ну с мэрией точно да», — ответил Буоль бывшему заместителю начальника УФСКН РФ по Новосибирской области. Он пояснил, что объект несколько раз, пока они с Ренатом Ганеевым его «вели», на их глазах заходил в мэрию. В ответ на вопрос Андреева о судьбе записей телефонных разговоров Хачатряна Буоль заявил, что, насколько ему известно, «кассеты эти передавались Радченко в РУОП».

Второй адвокат Солодкина-старшего Светлана Ткаченко спросила свидетеля, при каких обстоятельствах 30 мая 2011 года его допрашивал в СИЗО следователь. Буоль рассказал, что той весной Генпрокуратура РФ «приняла дело для проверки на предмет досудебного соглашения», заключенного им со следствием. Однако данных Буолем в 2009-2010 годах «показаний там не оказалось», поэтому «в авральном режиме» пришлось допрашивать его заново. «Это был свободный рассказ или ответы на вопросы?» — уточнила Ткаченко. Тот пояснил, что давал показания по всем эпизодам обвинения, и повторил, что следователь его слова «набивал на ноутбуке», который затем «отвозился в Следственный комитет», где «в текст желтым цветом добавлялись дополнительные вопросы». Допрос продолжался три дня, и окончательный вариант протокола допрошенный, когда ставил подпись, «уже не читал». «Об этом вы подробно уже рассказывали, — сказала судья. — Еще вопросы».

«Дмитрий Николаевич, вы сообщали следствию структуру преступного сообщества в том виде, в котором она была представлена в зачитанном нам протоколе?» — спросил Буоля Николай Украинцев. Тот вновь сказал, что многого из написанного не говорил, и назвал «бредом» приписанные ему слова о том, что «общак» ОПГ хранился в офисе Солодкина-старшего. «Что якобы было подразделение во главе с Александром Наумовичем, которое занималось связями с чиновниками разного уровня, — этого не было, в принципе такого не могло быть», — заявил Буоль, добавив, что, «скорее всего», источником информации о таком подразделении было ОРБ. При этом он вспомнил, что, когда в 2006 году Радченко задержали, «с Толиных слов, семья Солодкиных приложила максимум усилий, чтобы его отпустили». «И еще звучала фамилия такого сотрудника прокуратуры, как Афанасьев», — сказал Буоль.

По его словам, последние несколько лет труновской группировки, с которой сам Дмитрий Буоль себя не отождествлял, как таковой не существовало. «Все занимались бизнесом», кроме того, из-за конфликта Андрея Боженко, проходящего сейчас потерпевшим по делу Солодкиных, и Радченко, произошел раскол. Причиной «разборки» стал та самая «касса» ОПГ, к которой имел прямой доступ Радченко: Боженко говорил, что тот «берет лишнее», и пытался «встать у общака» сам. Кроме того, если Радченко нравилось просто тратить деньги, то Боженко склонялся к тому, чтобы куда-нибудь их вкладывать, отметил Буоль.

Боженко говорил, что тот «берет лишнее», и пытался «встать у общака» сам 

Свидетель сообщил, что он считает рассматриваемое сейчас в областном суде уголовное дело следствием разборки Радченко с Боженко, который заручился поддержкой своего знакомого Александра Никитина и других сотрудников окружного управления МВД РФ. «ОРБ сотрудничало с ОПГ, у них были общие интересы», — сказал Буоль. По его словам, Боженко с Никитиным связывала и дружба, и бизнес: «Кто-то мне даже говорил, что жена или подруга Никитина является главным бухгалтером у Боженко». Оба убеждали его дать показания на Солодкиных и Андреева, рассказал Буоль. Отметим, 3 октября потерпевший Андрей Боженко, посещавший почти все предыдущие заседания, в зале суда отсутствовал.

Вернув свидетеля к теме его допроса от 30 мая 2011 года, протокол которого зачитывала ранее в суде прокурор Марина Морковина, адвокат Украинцев поинтересовался, хорошо ли себя Буоль себя в тот период чувствовал. Тот ответил, что у него как раз «ухудшилось здоровье», и «давление было под 160», поэтому он не смог в свое время пройти показания на детекторе лжи. Впрочем, в заседании по уголовному делу самого Буоля этот протокол, по его словам, всё равно не фигурировал.

Когда Буоль ответил, что допрос проводил следователь по фамилии Фоменко, Украинцев заявил судье ходатайство об исключении из материалов дела протокола допроса Буоля как «недопустимого доказательства, добытого с нарушением закона». Все остальные адвокаты поддержали своего коллегу, отметив и то, что свидетель, по его словам, не читал протокол внимательно и 28 сентября частично опроверг его содержание, и то, что в документе стоит подпись следователя Большунова, а не Фоменко.

Прежде чем поставить ходатайство на обсуждение, судья Лариса Чуб решила допросить свидетеля сама. Она получила от Буоля подтверждение того, что он совершал покушение на Хачатряна, что «осужден правильно» и что полностью признает вину. «Вы сказали, что Боженко заказал убийство Радченко. Почему же Радченко не обращался с заявлением на Боженко в правоохранительные органы?» — спросила судья. «Это его личная головная боль была», — ответил Буоль, добавив, что и Трунов на собрании, как ему пересказали, говорил членам группировки: «Не трогайте Боженко, Толя выздоровеет и сам разберется».

«Вы в рамках соглашения должны были всё правдиво рассказать? На следствии правдиво всё рассказали? — уточнила Чуб. — Что Боженко-то делал неправильно, по-вашему?» «Те показания, которые я дал, конкретно Боженко не устраивали», — ответил свидетель. По его словам, с письменным заявлением на действия Боженко и Никитина он к следователю Роману Цыганкову не обращался. «Вы такие же показания давали в рамках соглашения?» — еще раз уточнила судья Чуб. «Я не знаю, почему эти фразы появились в протоколе», — повторил Буоль, имея в виду показания в отношении Солодкиных и Андреева.

«Почему вы не внесли замечания в протокол, что у вас давление, и вы не можете давать показания?» — спросила судья. «Не знаю», — ответил Буоль. «Что мешало вам прочитать как следует окончательный вариант протокола? Вы говорите, что следователь во времени на ознакомление с ним вас не ограничивал. От этого зависела судьба многих других лиц, вы же показания давали против всех фактически», — напомнила Чуб. «Было доверие к следователю, я не думал, что он будет что-то дописывать», — признался Буоль.

«Почему вы не внесли замечания в протокол, что у вас давление, и вы не можете давать показания?»

Прокурор Алексей Куликов в ответ на вопрос судьи сообщил, что готов высказать мнение о ходатайстве Украинцева после допроса бывшего следователя Владимира Большунова, который 3 октября как раз находился в здании областного суда, и заявил соответствующее ходатайство. Потерпевшие и их представители не стали возражать. Потерпевший Фрунзик Хачатрян, наконец явившийся в суд, добавил лишь, что ему не нравятся «второстепенные вопросы», которые задает Дмитрию Буолю сторона защиты вместо того, чтобы выяснять, «было явление или нет». Адвокаты и подсудимые выступили против вызова Большунова в качестве свидетеля, сойдясь на том, что его обязательно стоит допросить, но сперва нужно «запросить в СИЗО, кто выводил тогда Буоля на допрос, Фоменко или Большунов». Это сразу сняло бы многие вопросы, подчеркнул Михаил Книжин. «А просто нам его слова на веру совершенно ни к чему. Никто из должностных лиц, если спросить, не признается, что он совершал должностное преступление», — заметил адвокат.

Судья Чуб постановила всё же удовлетворить ходатайство прокурора, а вопрос о запросе каких-либо сведений из СИЗО решить после допроса бывшего следователя. По ее просьбе пристав сходил за Владимиром Большуновым, который в настоящее время занимает пост прокурора отдела управления Генпрокуратуры РФ в СФО, а в период с сентября 2009 года по март 2012 года работал в окружном управлении СК РФ. Большунов подтвердил, что он неоднократно допрашивал Буоля, либо в СИЗО, либо в своем кабинете на Каменской, но сообщил, что не помнит, проводился ли допрос именно 30 мая 2011 года. «Если там стоит моя подпись, и стоит подпись Буоля, то да», — предположил он.

По словам Большунова, допросы он проводил с принтером и компьютером, а в СИЗО брал с собой ноутбук. «На каждом листе Буоль ставил подпись, замечаний у него не было. Если бы я добавил что-то от себя в документ, Буоль обратил бы внимание, но этого не было. Он всегда ознакамливался с протоколами допросов. Как внимательно читал — это уже дело его». Владимир Большунов опроверг слова Буоля и о том, что ноутбук отвозился в СК РФ для внесения каких-либо сведений, и о том, что допрос продолжался три дня: «Насколько я помню, нет, несколько дней допросы не проводились». На вопрос представителя одного из потерпевших, кто мог просить вывести Буоля для проведения следственных действий, Большунов ответил, что просил либо он, либо другой следователь, работавший в составе следственной группы и находившийся в это время в СИЗО. Нарушением то, что выводит на допрос один, а допрашивает другой, не является, подчеркнул свидетель.

На большинство вопросов подсудимых и их адвокатов Большунов ответить затруднился. Бывший следователь заявил, что не помнит ни событий 30 мая 2011 года, ни обстоятельств и содержания других допросов («Каждого свидетеля допрашивают по-своему», — отметил Большунов), ни сколько раз они проводились, ни того, был ли среди четырех членов возглавляемой им следственной группы по делу Буоля сотрудник по фамилии Фоменко. Вопросы о том, каков порядок проноса в СИЗО спецтехники, какие документы нужны для вывода свидетеля на допрос и утрачивались ли какие-либо материалы дела, судья снимала как «не имеющие отношения к содержанию ходатайства». Когда Большунов сказал, что не согласовывал содержание допросов даже с руководителем следственной группы по делу группировки Александра Трунова, Николай Украинцев спросил его, передавался ли кому-либо обсуждаемый протокол. «Он же сказал вам, что никому не продавался!» — в сердцах оговорилась Лариса Чуб и сняла вопрос.

На ее просьбу указать, этот ли следователь допрашивал его в указанный в протоколе день, Буоль твёрдо ответил, что «нет, это был Фоменко», и пояснил, что помнит точно, потому что в мае 2011 года с ним проводились одни из последних допросов. Прокурор Куликов предложил показать коллеге Большунову подписанный им протокол, чтобы тот опознал его, и судья поставила на рассмотрение новое ходатайство. Андрей Андреев высказался категорически против этого, отметив, что «такой забывчивости следователя не видел и не слышал за все годы своей работы в органах». Чуб удовлетворила ходатайство, и Куликов ознакомил Большунова с протоколом. Тот подтвердил, что в документе стоят его подпись и что иных сведений он в него не вносил. На вопрос адвоката Андреева Татьяны Титовой о появлении в протоколе отметок экс-следователь ответил, что, «если есть правки, их внес Буоль». Поблагодарив прокурора Большунова, судья освободила его от роли свидетеля.

Сторона защиты сразу же заявила ходатайство об истребовании документов из СИЗО за период, относящийся к времени допроса Дмитрия Буоля, чтобы установить, кто именно проводил с ним следственные действия. Потерпевший Хачатрян спросил судью, имеет ли значение запрашиваемый защитой документ «или мы будем просто неделю ждать, пока бумагу принесут». Он заявил, что не возражает против ознакомления с «бумагой», «если она не будет влиять на ход следствия», и пояснил, что имеет в виду затягивание процесса. Другие участники заседания сказали, что «необходимость в этом отсутствует», поскольку Владимир Большунов уже дал «исчерпывающие показания».

«Если мы будем смеяться над подсудимыми и защитой, некрасиво будет. Прошу вас уважать своих коллег!»

После этого заявления в зале суда раздались смешки. «Не вижу оснований смеяться, когда стоит представитель потерпевшего! — заявила адвокатам Чуб. — Если мы будем смеяться над подсудимыми и защитой, некрасиво будет. Прошу вас уважать своих коллег!» В удовлетворении ходатайства она отказала «с учетом показаний Большунова». «Ваша честь, почему априори Большунов говорит правду, а Буоль нет? Вопрос-то принципиальный — был там Большунов или нет. Буоль заявил, что был Фоменко. Это же надо как-то опровергнуть. Так давайте выясним этот вопрос!» — воскликнул адвокат Михаил Книжин.

Адвокат Татьяна Титова отметила, что процесс закончится еще нескоро, запрос в СИЗО на его длительность повлияет несильно, и поэтому она не понимает, почему другая сторона демонстрирует «такое страстное нежелание установить объективные обстоятельства». Представитель потерпевшего Виктора Елькина в ответ на это заявила, что о затягивании процесса ее коллеги не говорили: «И точка зрения моя в этом моменте основана на норме права». Адвокаты чуть ли не хором попросили ее назвать норму, которая имеется в виду, и судье вновь пришлось говорить им о необходимости уважать своих коллег.

После перерыва, во время которого Дмитрия Буоля увели конвоиры, а Фрунзика Хачатряна — его товарищи по национально-культурной автономии, прокурор Алексей Куликов и представители потерпевших признались, что им нужно время для составления мнения о первом ходатайстве адвоката Николая Украинцева. Судья Лариса Чуб перенесла рассмотрение вопроса о признании одного из доказательств недопустимым на 4 октября и предложила допросить свидетеля Аксёненко, который с утра ждал в коридоре своего часа. Адвокаты и подсудимые попросили хотя бы 20 минут на ознакомление с его показаниями, данными на следствии. Чуб дала им 15, но напомнила, что в пятницу предупреждала, что оставляет за собой право вызывать любого свидетеля в любой момент. И если защита хоть раз еще не окажется готовой к какому-либо допросу, судья будет обращаться в президиум областного суда или ставить перед подсудимыми вопрос о смене защитников, раз уж эти к заседаниям не готовятся.

Свидетель обвинения Павел Аксёненко оказался одноклассником Хасана Ганеева, с 1998 по 2000 год работавшим в должности инженера связи в ЧОП «Георгий Победоносец». Из ответов на вопросы прокурора, адвокатов и подсудимых следовало, что в его обязанности входило приобретение для предприятия и сопровождение радиостанций и другой техники, а также «защита информации», то есть поиск подслушивающих устройств по указанию Анатолия Радченко. Аксёненко искал «жучки» в офисе Александра Солодкина-старшего на Серебренниковской, ресторане на Димитрова, 7 (в настоящее время по этому адресу находятся столовая «Подсолнухи» и позная «Алтан», — прим. Тайги.инфо), в квартирах Радченко, Ганеева и других лиц. Работал он всегда вдвоем с Александром Криковцовым, ныне покойным. Тот занимал в ЧОП пост консультанта по защите информации, общались они только по работе, и Аксёненко никогда не обсуждал со своим напарником, что раньше Криковцов работал в КГБ.

Что в офисе Солодкина будет открыт филиал штаба одного из кандидатов в губернаторы, Аксёненко не знал

Напарник Аксёненко пользовался в работе телефонной и адресной базами, в том числе и базой МВД: «В то время можно было на любом блошином рынке купить их». Что в офисе Солодкина будет открыт филиал штаба одного из кандидатов в губернаторы, Аксёненко не знал. Старикова Ивана Валентиновича не прослушивал, но конкретно и пофамильно всех, кого записывали с 11:00 до 20:00 («Раньше 11 разговоры не начинались»), назвать не может. В содержание бесед он сам не вникал, копий магнитофонных записей не делал, о проделанной работе отчитывался передачей Радченко кассет и дальнейшую их судьбу не знает. В кабинет, где работали он и Криковцов, мог заходить, кроме них, только Радченко. Уволившись из «Георгия Победоносца», работал в фирме «Центр Систем», соучредителем которой был Хасан Ганеев. В настоящее время является сотрудник ООО «Позитив — Кэш», также связанного с Ганеевым.

Кроме прочего, Павел Аксёненко сообщил, что они прослушивали и Фрунзика Хачатряна, и подробно описал, как это делалось с технической точки зрения. При этом свидетель не смог вспомнить, ни когда именно это происходило, ни содержание разговоров: «Радченко не говорил, с какой целью велась прослушка». Однако после вопроса Андрея Андреева о том, говорил ли Хачатрян с кем-нибудь о своих проблемах на вещевом рынке, Аксёненко вспомнил, что тот на самом деле касался этой темы. О покушении на Хачатряна свидетель узнал из СМИ. Передавал ли Радченко кассеты в РУОП, он не знает. Никто, кроме него и Александра Криковцова, этой работой не занимался, заявил Аксёненко. Напомним, ранее Дмитрий Буоль утверждал, что он и Ренат Ганеев сами прослушивали мобильный телефон Хачатряна и передавали некоторые записи Радченко.

«Знали ли вы, проводя такие мероприятия, что вы совершаете преступление?» — спросил Солодкин-старший. Аксёненко ответил, что «на тот момент это не каралось уголовно». «А вы привлекались к уголовной ответственности?» — задал вопрос Украинцев. «Что-то мне кажется, не по существу», — сказал судье Куликов. «Вопрос снимается», — согласилась Чуб. «Вас в качестве подозреваемого не допрашивали?» — нашелся адвокат Солодкина-младшего. Аксёненко рассказал, что у него «были разные статусы», в том числе и статус обвиняемого, но уголовное преследование было прекращено, «потому что срок давности истёк». «Это по какой статье?» — поинтересовался Украинцев и убедился, что Аксёненко привлекался по ст. 138 (нарушение тайны телефонных переговоров), а не по ст. 210 УК РФ (участие в организованном преступном сообществе). Следующее заседание назначено на 4 октября. Хачатрян пообещал журналистам, что в этот день его обязательно допросят.

Кирилл Логинов