Канск наш: Три дня на тринадцатом фестивале

19 Сен 2014, 04:35

Один журналист год назад, сдав текст о Канске через две недели после возвращения в Москву, достойно вышел из неловкой ситуации: дескать, фестиваль давно завершился, но воспоминания о нем не дают покоя. Глупо было бы не воспользоваться удачной задумкой. Тем более что Канск действительно не отпускает.

Миновав через четыре часа после отправления из центра Красноярска табличку «Канск», фестивальный автобус начинает ехать медленно, почти торжественно. Не столько потому, что начинается город, и дорогу могут внезапно перебежать канцы, а просто дорога плохая. Пока везут до конечной, городского дома культуры (ГДК), есть время поглазеть в окна (минимаркет «Ирида», автомойка «Амида», магазин автозапчастей «Камаз-батыр») с естественным интересом. Вот он, тот самый Канск, где проходит тот самый фестиваль, о котором ты впервые услышал лет десять назад и мечтал увидеть всё это своими глазами.

Первые четыре дня XIII Международного Канского видеофестиваля позади. Большую часть конкурсной программы я пропустил, как и, например, экскурсию в город Бородино, в 60 км от Канска, названный в этом году «Культурной столицей Красноярского края». Уехали поэт Андрей Родионов и журналист Екатерина Троепольская, проведя литературный мини-фест «Зазубрина» в канском драмтеатре: в читках современных пьес принимали участие местные актеры. Отдали должное и писателю, жившему в Канске и давшему мини-фестивалю имя: зазубринскую повесть о красном терроре «Щепка» на сцене читали три юные «эринии» в белых одеждах. «Мы волновались, но очень довольны результатом», — пишет мне Троепольская из Воронежа, где проходит еще один фестиваль современного искусства. «Чернозёму» всего два года, здешний намного старше.Впервые энтузиасты из московской студии «Видеодом» провели в Канске видеофестиваль в 2002 году. С тех пор было много всего, и поводов бросить затею, казалось бы, представлялось немало, но арт-директор Надежда Бакурадзе и директор Павел Лабазов не сдаются. Каждое лето они привозят творческие делегации в маленький сибирский город, делая его одним из центров культурной жизни России, заметным благодаря их стараниям и за рубежом. Конечно, я слышал популярную версию о том, что местных жителей такая перспектива не устраивает, а понаехавшие москвичи просто снимают город, как кафе на корпоратив, для своей тусовки и смотрят на канцев свысока. Трех дней хватило, чтобы убедиться в том, что это не так. Канск заинтересован в фестивале, а организаторы так сроднились с местными единомышленниками, что считают чуть ли не родными.

Центр города встречает осенним унынием, хотя у нас в запасе еще четыре дня лета. Гостиница «Сибирь» до сих пор без света: накануне была гроза, и где-то оборвался провод, обесточив половину Канска. В ГДК электричество закончилось за пять минут до завершения картины «Овсянки» председателя фестивального жюри Алексея Федорченко. Зрители досматривали кино на ноутбуке, а режиссер освещал себя во время обсуждения, лирично проходившего в темноте, айфоновым фонариком. Финал «Овсянок» на большом экране повторят вечером, перед тем как показать следующий фильм Федорченко: тоже вне конкурса, у председателя ретроспектива. Удивительные «Небесные жены луговых мари», состоящие из 22 новелл продолжительностью от 30 секунд до 10 минут каждая, на фестивале короткометражного кино смотрятся особенно гармонично. Почти весь фильм при этом снят на марийском языке, и из-за иноземной речи быстро забываешь, кто ты, когда и где.Впрочем, выходишь в город и сразу вспоминаешь. В книжном магазине на главной площади покупаю карту Канска, для которой его объединили с Бирюсинском и Тайшетом: маловат для того, чтобы обзавестись персональной, около 95 тысяч населения. Некогда известные заводы и комбинаты закрылись. Через вокзал Канск-Енисейский проходит Транссиб, стоянка у поезда две минуты. Идеализировать этот город сложно, но и сочувствовать незачем: сожаления из-за местожительства на лицах у прохожих не видно, живут же люди. Раз в год международный фестиваль у себя принимают, в конце концов. Негатива в адрес «чужого, наносного» местные культурные институции не испытывают. Нет такого, как в Перми, где нововведения Гельмана раздражали, скажем, писателя Иванова. Артисты драмтеатра с удовольствием знакомятся с современной драматургией. С краеведческим музеем на следующий год решили делать совместные экскурсии. В выставочном зале ГДК, остановок пять на автобусе от самого дома культуры, представлены проекты международного архитектурного фестиваля. Кого еще не вспомнил? Да, кажется, всё. Может быть, конечно, ответ еще и в этом.

Посещение уютного краеведческого включаю в обязательную программу. Самый большой зал музея посвящен истории города: макет Канского острога, чёрно-белые снимки, старинные костюмы, украшения и предметы быта, камни эпохи палеолита рядом с китайскими вазами конца XIX века. Отдельный уголок посвящен писателям, чье имя можно связать с городом — стенды про Зазубрина, Вивиана Итина, Аркадия Стругацкого, Ярослава Гашека; по словам Родионова и Троепольской, Канск дает понять, что город он литературный. В обязательном «отделе природы» с чучелами птиц, зверей и мамонта внезапно обнаруживается современное искусство. В центре кабинки специальным образом сложена горка мусора, на стенах поочередно загораются две лампочки, куча отбрасывает тень, и на противоположной стене возникают силуэты двух мужчин на фоне свалки с трубами ТЭЦ. Сотрудник красноярского краеведческого, автор инсталляции «Экологическая катастрофа», имел в виду Христа в пустыне с картины Крамского и роденовского Мыслителя, говорит экскурсовод. Силуэты больше похожи, правда, на Высоцкого и Олега Даля. Есть еще один зал, посвященный почему-то пожарной охране; в музее поясняют, что это передвижная выставка. От подробной экскурсии я отказываюсь, поэтому только через неделю узнаю, уже в Новосибирске, что краеведческий музей, открытый 92 года назад, оказывается, занимает сейчас здание первого канского кинотеатра «Фурор». Всё связано, даже не удивляюсь.Каждый фестиваль оставляет после себя городским улицам арт-объекты, и некоторым из них могли бы позавидовать столичные галереи. Пять лет назад, например, великие Виноградов и Дубосарский рисовали прямо на стенах плакаты для фильмов конкурсной программы. Они до сих пор красуются в разных частях Канска, защищенные от времени и вандалов стеклом. У плаката на нашей гостинице стекло в трещинах: кто-то не оценил, забросал камнями. На «Канской пальмовой аллее» стоят разноцветные пальмы из монтажной пены, проволоки, скотча, полиэтилена и бумаги, сделанные по эскизам детей из Москвы и Норильска. В двух шагах от них — восьмиметровая «Колокольня» архитектора Андрея Савина: железный каркас истыкан берёзовыми пеньками, если найти рычаг, потянуть и привести «скелет» в движение, раздастся почти колокольный звон.

Преобразованием городского пространства занимаются на архитектурном фесте, еще одном сателлите видеофестиваля, тоже международном. Организаторы учитывают мнение жителей Канска, которые могут прийти в выставочный зал и сами выбрать эскизы, по которым через год для них будут изготовлены фонари, фонтаны и мост через реку Кан. На выставке «Благо устройства» голосую за фонтан в виде тучи, где вода не бьет струей вверх, а льет сверху вниз (объект называется «Непременная облачность»), фонари в виде грибов на изогнутых длинных ножках, напоминающие хатифнаттов, и подвесной мост с настоящими грузовыми кранами в качестве несущих пилонов. На первый взгляд, всё это нереализуемо, но авторам, в том-то и штука, ставили обязательное условие — чтобы можно было легко и бюджетно воплотить проект в жизнь, это вам не «бумажная архитектура».

Фильмы-лауреаты Канского видеофестиваля (2008-2013)

В прошлом году жители Канска так же голосовали за новые лавочки. Теперь для них на набережной поставили «Кинолавку» знаменитого Юрия Аввакумова, похожие на черные диваны из «Икеи» лавочки Андрея Чельцова из пуленепробиваемого железа и откровенно дизайнерскую лавку Алексея Криеля, получившуюв 2013 году гран-при архитектурного фестиваля. Криель не приехал, по словам Павла Лабазова, диплом и приз «Золотой кан» в виде изогнутой пилы, «которой нельзя ничего распилить», ему вручат в Москве. В дальнейшем облагораживание набережной (по крайней мере, уже более-менее благоустроенной ее части) продолжится под присмотром бизнесмена Артура Мкртчана, несколько лет активно помогающего Канскому видеофестивалю. Кроме прочего, он входит в жюри архитектурного конкурса.

С диверсификацией бизнеса у мецената Мкртчана всё хорошо: мебельная фабрика, охранное агентство, совхоз «Танинский», недвижимость. «Колокольня» и «пальмы» установлены перед торгово-развлекательным центром «Порт-Артур», работающем на площадках разрушенного в 1990-х хлопчатобумажного комбината, а лавочки стоят возле недавно открытого отеля «Канны», в котором есть одноименные ресторан и салон красоты. Белоснежное здание новой гостиницы смотрится особенно вызывающе на фоне кирпичных руин старого здания ООО «Канские тепловые сети». Не удивлюсь, если с этими теплосетями Мкртчан тоже как-то связан. Спрашиваю, зачем ему еще и фестивалить. «Мне низачем, а нашему городу полезно. Хотя бы неделю его имя звучит в таком масштабе во всем мире». Супруга мецената говорит, что и Канн, где проходит тот, другой кинофест, насколько она помнит, тоже начал развиваться благодаря какому-то богатому французскому человеку. Мкртчан смущается и отходит беседовать с президентом видеофестиваля Андреем Сильвестровым.Тем временем на базе Канского кинопроката, филиала краевого учреждения культуры «Красноярский кинограф», продолжает работать «Сибирский видеокампус» — бесплатная образовательная площадка для молодых людей, решивших стать режиссерами и операторами. С ними работают столичные и красноярские мастера, обучение ведется в течение трех лет, каждый год соответствует стадиям кинопроцесса — подготовка (сценарий), производство (съемки), постпродакшн (монтаж). Директор кинопроката Наталья Сухорукова показывает ряды полок с плёнками, просмотровый зал, реставрационное оборудование, монтажный стол, водит меня по зданию, построенному в 1985 году, и с сожалением говорит, что от идеи открыть в нем музей советского кинематографа, видимо, придется отказаться.

Сегодня здесь хранится около 800 кинолент. Отсюда их развозят по деревням и селам, чтобы устраивать показы в ДК. С западными и южными районами Красноярского края так же работали филиалы «Кинографа» в Ачинске и Минусинске. Теперь их ликвидируют в целях «оптимизации». Зачем поддерживать жизнь в советских постройках и тратиться на зарплаты людям «на местах» в условиях сокращения бюджетных расходов, если можно пытаться всем управлять из краевого центра. Канский кинопрокат просветительских функций тоже лишат, а двухэтажное здание переделают под склад. В отличие от минусинского и ачинского, тут хотя бы крышу относительно недавно подлатали. Непонятно, правда, где в следующем году студенты будут заниматься постпродакшном. Сухорукова ненамного их старше, занимает должность около трех лет, помогает видеофестивалю еще дольше. Такая уж это история, затягивает всех, кто проникается, и оставляет рядом. Организаторы всем приводят в пример Алексея Акимова, который был на всех 13 фестивалях, дважды получал призы, один раз сидел в жюри, а сейчас работает в оргкомитете техническим директором.

Еще одна смыслообразующая фестивальная площадка — бывший гражданский (есть еще военный) аэропорт, закрывшийся опять же в 1990-х. Архитекторы и дизайнеры с 2011 года превращают полуразрушенное здание то в птицу Феникс (лет пять назад здесь был пожар), то, как на этот раз, в гигантский кинопроектор. Соединенные железными тросами доски, тянущиеся от букв «Канск» на крыше аэропорта к земле, образуют и сомнительную лестницу, и удивительную «киноплёнку», изображения на которую транслируются с помощью фонаря. Зрители могут зайти в бывший зал ожидания, обойти коридоры аэропорта (лучше приезжать, когда стемнеет: сюрпризов ждешь из-за каждого угла) и представить, каким гордым казалось здание, когда в нем работали не иностранные дизайнеры, а советские диспетчеры. А сейчас оно само уже воспринимается как произведение искусства, объект соц-арта, памятник малой авиации, место силы, которое завораживает тебя и удерживает. Неслучайно Бертран Госселин, руководящий «киномеханиками», приезжает из города с утра и находится тут до поздней ночи. На открытие лавок французский архитектор, похожий на героя фильмов Ива Робера, приходит в рабочем костюме, нацепив на нос вместо пенсне кусочек киноплёнки.В последний день фестиваля в аэропорту устраивают перформанс «Взлётная полоса». Девушки в красных платьях с завязанными глазами молча стоят в разных частях схемы из ломаных линий, треугольников и кружков, расчерченной на плитах взлётно-посадочной полосы разноцветными красками. Ждут, когда музыкальная группа, чей инструментарий состоит из микрофонов, ноутбуков, синтезатора, саксофона, гитары, гармони, кастрюли и какого-то шланга, настроит звук и затянет свою мистерию о полёте и гравитации. «Мы приглашаем вас встать в кружки на этой схеме, при условии, что вы не выйдете из них до конца нашего представления, — говорит зрителям красноярский журналист Сергей Мезенов, участвующий в перформансе в качестве музыканта. — Это, так сказать, экстрим-партер».

Девушки в красном будут танцевать между зрителями и вокруг них, кричать им в лица, отталкивать и обнимать, а под конец отвяжут от лежавших по периметру камней черные воздушные шары, чтобы отпустить в кажущееся бесконечным небо. Выглядело эффектно, хотя все бы выиграли, сократи авторы представление минут на 30. Один зритель с самого начала организовал свой перформанс, причем едва ли не интереснее. Встав в крайний кружок спиной к происходящему, молодой человек стоял так полтора часа, медитируя на горизонт, и ни разу не обернулся. Как взаимодействуют публика и современное искусство — бесконечно богатая тема. Особенно, если речь о фестивале в маленьком городе, где в остальные дни, надо полагать, мало что происходит.

Гран-при достался фильму про эксперименты над животными

В единственном канском кинотеатре «Космос» зал один, зато с 3-D, в фойе игровые автоматы, в расписании только второй «Город грехов», третьи «Неудержимые» и ужастик про оборотней. Кинотеатр «Восход», где когда-то проводились видеофестивали, закрыт. Еще есть, мне говорили, ночной клуб «GOROD». Молодежь тусуется вечером перед ГДК, слушает Лепса и Натали из открытых «Тойот». В год первого видеофестиваля они должны были, по-моему, впервые пойти в школу. На конкурсные показы тоже приходят: занимают места в задних рядах, разговаривают во время фильма и радуются, увидев на экране, например, «женские сиськи». Такие зрители, конечно, бывают везде и всегда, и хорошо, когда они в меньшинстве. Остальных интересует кино, и они его получают. Экспертный совет из 2637 заявок отобрал 35 работ, к каждой могут возникнуть претензии и вопросы, но всё это настоящие фильмы, просто самый продолжительный идет ровно 25 минут.

Но главное, что фестиваль в Канске — это не только конкурс короткометражек и параллельные арт-программы. «Это про децентрализацию искусства», — находит верные слова Нено Белчев, один из лауреатов прошлых лет и член жюри 2014 года. «В странах бывшего советского блока искусство было централизировано. В моей стране всё искусство было в столице. Был фестиваль анимации в Варне, но софияне убрали его, и он умер», — говорит болгарский видеохудожник. Каждый год, пусть всего на неделю, одним из культурных центров страны становится не одна из ее столиц, не какой-нибудь мегаполис, а именно провинциальный Канск. Именно сюда едет сербский режиссер Стефан Милешивич. Он не участник видеофестиваля, а фанат группы Secret Chiefs 3, и приехал ради ее часового выступления после церемонии закрытия. Знаменитые авангардисты играют на сцене ГДК вместе с музыкантами Красноярского филармонического русского оркестра (из-за балалаек и домр в композиции «Exodus» мерещатся нотки из «У солдата выходной») и звучат совершенно сокрушительно. Такого концерта и такой овации в этом зале еще не слышали.«Пацанчик ругается матом, когда стоит за аппаратом! На здоровье!» — радостно кричит по-русски за столом после официального закрытия звукорежиссер Secret Chiefs 3. Следующим вечером они выступают уже в Москве, потом в Петербурге, но первый их концерт в России состоялся в Сибири. Организаторы видеофестиваля, где на все мероприятия вход бесплатный, конечно, не заработали на их выступлении ни рубля. И ведь могли бы, если совсем цинично, не тащить американцев еще и в Канск, не везти пятьдесят оркестрантов из красноярской филармонии, не проводить кинопоказы, выставки, спектакли, перформансы. Не устраивать, в конце концов, сам этот международный фестиваль, тринадцатый по счету. А они не отказываются от своего безумного проекта и, хочется верить, не откажутся. Им продолжает помогать Фонд Михаила Прохорова. Минкультуры тоже сначала хотело дать денег, но потом передумало. Говорят, г-н Мединский вычеркнул из списка грантополучателей сразу несколько независимых кинофестивалей. Вероятно, потому что возникла необходимость провести новые, в «Артеке», Ялте, Гурзуфе и Симферополе? «Мне, кажется, аннексировали русский язык», — признается Нено: он начал забывать слова, наговорившись со Стефаном. Двум жителям Европы, для того чтобы познакомиться, стоило приехать в Канск. Разве не круто?

Кирилл Логинов
Фото Софьи Грушиной