Громыко: «Россия вынуждена играть в Европе на двух досках»
Альтернатива европейского вектора России пока не оправдала себя — поворот на Восток не дает дивидендов, сравнимых с выгодой транзита через Балтику и Восточную Европу. Перспективы отношений со странами этого региона зависят от крупных игроков в ЕС, которые видят экономические преимущества совместных проектов. Мнение директора Института Европы РАН Алексея Громыко.
В ходе круглого стола «Прибалтика и Беларусь в транзитных связях ЕС, ЕАЭС и КНР» в ТАСС, посвященного возможному участию России в китайском проекте «Один пояс — один путь» (OBOR), доктор политических наук Алексей Громыко, внук легендарного министра иностранных дел СССР, ответил на вопрос Тайги.инфо о перспективах кооперации России и стран Балтии в сфере транзита грузов и услуг из Восточной Азии в Европу. Редакция приводит мнение эксперта полностью.
Этот вопрос нужно рассматривать через тему сопряжения Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и OBOR, сопряжения политики и экономики. Если бы вы нашли человека, который никогда не слышал о европейских странах и их отношениях с Россией, и дали бы ему с чистого листа проработать бизнес-план по доставке товаров [из Китая в Западную Европу], то этот регион занял бы в нем очень зримое место с точки зрения портовой и железнодорожной инфраструктуры. И сквозные пути были бы очерчены с запада на восток и обратно, и с севера на юг.
Но вот эта самая политика вмешалась настолько, что Россия уже не тактически, а стратегически выстраивает все последние годы собственную инфраструктуру в Прибалтике. Выстраивает ее теперь и без Украины, тратит значительные средства, чтобы проводить новые автомобильные и железнодорожные пути. То есть, с точки зрения рыночной логики, многое, что происходит в экономическом планировании России, объяснению не поддается. Но если вы вмонтируете в это политические факторы, то всё становится на свои места.
Следующее. Если мы говорим о выстраивании альтернативной инфраструктуры, без использования традиционной роли стран Прибалтики как транзитных или перевалочных, то вопрос заключается в том, идет ли речь о тактике или о стратегии. Если воспринять санкционное состояние новую норму или, как принято сейчас говорить, новую нормальность, то это надолго. И, действительно, в долгосрочном плане нужно работать, чтобы все риски минимизировать.
134088 Из-за ксенофобии дети едут учиться в Китай, а не в Сибирь
Если мы считаем, что в политическом, дипломатическом плане наша стратегия выстраивается так, чтобы нормализовать отношения даже с самыми трудными партнерами — Прибалтикой, Польшей, Румынией, если брать южнее, то, соответственно, в бизнес-планах, рассчитанных на долгосрочную перспективу, нельзя ставить крест на том, что с экономической точки зрения должно было бы считаться само собой разумеющимся.
Сегодня, насколько я это вижу, в стратегическом мышлении России борются несколько потоков или направлений. Один из них — это разворот на Восток, который многими, в том числе политиками, воспринимается слишком буквально — как разворот спиной к Европе и выстраивание неких мегапроектов с тем же Китаем. Но так не получается на практике. Во-первых, потому что у южных или восточных соседей России несколько иной взгляд на значение идеи на разворот России на Восток. Во-вторых, о чем тоже было сказано сегодня, Россия сама пока достаточно медленно выстраивает свою стратегию в этом направлении. И больше сама волей-неволей встраивается в стратегические проекты других стран, нежели предлагает что-то, что форматирует эти проекты с точки зрения интересов нашей страны.
В этом смысле, в теории, нормализация отношений России с соседями в этом регионе были бы очень важны, потому что встроится ли она в китайские проекты как достаточно автономный игрок или поневоле, но эта инфраструктура очень важна. И вместо того, чтобы строить обходные маршруты вокруг Украины или Прибалтики, эти деньги можно было бы вкладывать совсем в другое, что было бы с экономической точки зрения выгодно и целесообразно.
Но, так пока этого не происходит, приходится, насколько я это вижу, «играть на двух досках» и строить дополнительную инфраструктуру для временного решения конфликта между Россией и Западом. И одновременно пытаться встраиваться в китайские планы — в проект «Один пояс — один путь», а если переводить буквально, то «Общее пространство — общие судьбы».
135770
И последнее. Насколько от России зависит изменение ситуации в этом регионе? Мне представляется, что от нашей страны сейчас зависит намного меньше. Потому что Россия, насколько я понимаю, не ставит перед собой цель рвать экономические отношения, вкладывать дополнительные средства в строительство портовой и железнодорожной инфраструктуры. Это был не наш выбор, и мы прекрасно знаем из общения с нашими партнерами в этих странах, что там всё это очевидно, они это понимают.
Немцы, например, считают, в отличие от поляков и прибалтов, что тот же самый Nord Stream 2 к политике отношения не имеет. И [министр иностранных дел ФРГ] Зигмар Габриэль, выступая недавно на Мюнхенской конференции по безопасности, отстаивал эту точку зрения, что «Северный поток-2» с экономической точки зрения — выгодный проект. Пусть он будет выгоден в первую очередь Германии и Нидерландам, но Германии же всё это будет закупать не только для себя, но и чтобы превращаться в еще более мощный хаб для распределения ресурсов по Европе. Тем более, что с сейчас пока блокируется полностью идея по подаче нашего газа через юг. Для Германии в чем-то это плюс, так как Nord Stream 2 в отличие от ситуации еще 5−6 лет назад приобретает экономический смысл.
Вот, ситуация ровно такая. Политически ее выход в том, о чем Евросоюз сейчас проговаривается — даже такой человек, как министр обороны ФРГ Урсула фон дер Ляйен. Говорил об этом и глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер. Речь идет о том, чтобы идею многоскоростной Европы распространить из области общей безопасности и обороны распространить на внешнюю политику Евросоюза.
Сегодня практически все ключевые решения
Европейское бюро Тайги.инфо