Пыльная быль: как кузбасский уголь забивает легкие Дальнего Востока
Кузбасский уголь, который добывают в разрезах, примыкающих вплотную к жилым домам, из-за которого в Киселевске и Прокопьевске кашляют примерно все, едет через всю страну в открытых вагонах, чтобы в портах Приморья осесть в трюмах сухогрузов и уплыть в Азию. Но приносит он на Дальний Восток и беды Кузбасса: угольную пыль, болезни легких и черный снег. Корреспондент Тайги.инфо побывал в Приморье и тоже подышал пылью.
Проезжая мимо щита с надписью «Добро пожаловать в Находку», моя попутчица из Новокузнецка начинает довольно сильно кашлять, приговаривая: «Чую, чую наш кузбасский уголек». Если спросить людей из Сибири, что они знают о Находке и где она расположена, то большинство скажет что-нибудь про Дальний Восток без всяких уточнений. Находка — некогда красивейший город на берегу одноименной бухты в Японском море, сегодня крупнейший перевалочный пункт угля в Азию и, по мнению местных жителей, зона экологического бедствия. Прямо в черте города на территории порта работают перевалочные угольные терминалы, пыль от которых периодически накрывает весь город. Черный снег, черная после дня, проведенного на улице, одежда, дети, сидящие дома, потому что на улице не погуляешь, черные собаки — это все тоже Находка. Город, еще тридцать лет назад занимавший одно из первых мест по стране по количеству зелени, стал черно-серым.
А все почему? Потому что перевалка, то есть перегрузка угля из вагонов на корабли, проводится открытым способом. К причальным стенкам приезжают составы угля (преимущественно кузбасского), вагоны опрокидываются, а в небо взлетают клубы угольной пыли. Кроме того кучи угля необходимо регулярно ворошить, чтобы он не слежался и не произошло самовозгорание. Ворошение также сопровождается выбросами пыли. Ну и третий этап «пылевой завесы» — это погрузка угля непосредственно в трюмы кораблей. По правилам экскаватор должен полностью погружать ковш в трюм для того, чтобы минимизировать количество пыли, а на деле, многие погрузчики открывают грейфер в паре метров над трюмом. Уголь сыпется вниз, а пыль, соответственно, летит наверх.
Работники угольных терминалов работают в респираторах, которые им положены по технике безопасности. Им еще повезло, а остальным жителям Находки не положено ничего, они вдыхают пыль полной грудью. По словам горного инженера и активиста «Экозащиты» Антона Лементуева, уголь имеет низкую плотность и особую структуру, из-за чего он парит в воздухе довольно долго. Но страдают не только люди. Загрязняется акватория: водолазы, опускающиеся на дно бухты, говорят, что там уже лежит слой угля в тридцать сантиметров. Ни о какой рыбе, ни о каких промысловых видах животных в богатейшей некогда бухте речь уже даже не идет.
Работники угольных терминалов работают в респираторах, а остальные жители Находки вдыхают пыль полной грудью
Угольная пыль — общая проблема. Корреспондент Тайги.инфо слышал жалобы от таксистов, работников гостиницы и продавцов. Но открыто против этого экологического бедствия не выступает практически никто. Причина проста: родственники жителей Находки или они сами работают в порту и боятся потерять работу.
На передовой защиты Находки от угольной пыли находится общественная организация «Надежда». Ее основатель, Артем Трембовлев, вернувшись в родной город после многих лет работы во Владивостоке, не узнал Находку.
«Я увидел, насколько изменилась Находка. Большую роль, конечно же, сыграл развал Союза, когда градообразующие предприятия, где трудились 45 тысяч человек, прекратили свою деятельность. Потом было многое: порт работал на перевалку металла, леса. И вот несколько лет назад на причалах стали возникать небольшие кучки угля. Никому не было до них дела, однако они постепенно росли, и сегодня почти все причалы завалены углем. Это основной груз, который переваливается в Находке и Восточном порту. Эти причалы не были предназначены для перевалки угля, не были оборудованы специальными защитными экранами, улавливающими пыль, водяными пушками. Но никого это не останавливало, и не останавливает, — говорит Трембовлев. — Так как город закрыт со всех сторон сопками, то в безветренную погоду мы никуда не можем спрятаться от угольной пыли. Ни в одном районе города».
По его словам, в какой-то момент терпеть стало невозможно, и «Надежда» собрала трехтысячный митинг против перевалки угля открытым способом компаниями-стивидорами (стивидоры — компании, ведущие перевалочную работу в портах). Сейчас, говорит активист, не проходит и недели, чтобы в Находку не приехал какой-нибудь высокопоставленный чиновник, чтобы оценить ситуацию. Но угольная пыль, тем не менее, по прежнему окутывает город.
«Если бы не было субсидий, то и уголь бы через всю страну никто не возил, это было бы чудовищно дорого и невыгодно»
Эколог Владимир Сливяк отмечает, что ситуация ухудшилась в последние годы, поскольку постоянно растет экспорт угля в азиатские страны. Это Корея, Малайзия, Китай и Япония, где после Фукусимы стали потреблять гораздо большее количество угля. По словам эколога, в отличие от других областей энергетики, угольная добыча сосредоточена исключительно в частных компаниях. Здесь нет участия государства, нет компаний, которые бы своей работой наполняли бюджет.
«Они зарабатывают на том, что игнорируют все экологические нормы в Кузбассе, где добывают уголь, а потом везут уголь 5 тыс. километров на Дальний Восток. Это никогда не было бы рентабельным, если бы не грандиозные субсидии из федерального бюджета. Если бы не было субсидий, то и уголь бы никто не возил, это было бы чудовищно дорого и невыгодно. Ситуация абсолютно вопиющая, начиная от Кузбасса и заканчивая Приморьем. Это цепочка, в которой нарушаются все экологические нормы. В Находке это создает невыносимые условия жизни для людей, которым не посчастливилось жить вокруг терминалов. Они не могут даже открыть окна, потому что подоконник сразу же покрывается слоем вездесущей пыли», — описывает всю ситуацию Сливяк.
С ним согласен и Артем Трембовлев, считающий, что терминалы в Находке стали откровенно заниматься «очковтирательством».
«Они [стивидоры] наняли пиарщиков, чтобы бороться с нами, а не решать проблему пыли. Обвиняли нас в том, что мы претендуем на политические должности, но это не так. Мы хотим нормально дышать, а не идти в политику», — утверждает Трембовлев.
«Мыс Астафьева»: «У стивидоров много денег, но мало совести»
Утром мы стоим на обзорной площадке, с которой отлично просматривается акватория бухты. На рейде — четырнадцать больших сухогрузов. «Все за углем, конечно же. Ночью было волнение, они отходили в море, а сейчас вернулись и ждут своей очереди на погрузку», — говорит Антон Лементуев.
Первое место, куда привозят журналистов — микрорайон «Мыс Астафьева». В Находке его называют «угольным гетто», потому что до ближайшего терминала от жилых домов всего лишь метров 150−200. Корреспондент Тайги.инфо был в этом микрорайоне в 11 часов утра. Ночью шел снег, прекратившийся лишь под утро. Угольные терминалы, в свою очередь, начали работать утром и всего лишь за два часа превратили относительно белый, недавно выпавший снег в серо-черную субстанцию с маслянистыми вкраплениями угольной пыли и мелких кристаллов антрацита. В микрорайоне проживает около 3 тыс. человек, и почти все они, по словам экологического активиста Сергея Роенко, написали уже по несколько обращений по поводу угольной пыли в разные инстанции. Ситуация резко ухудшилась в последние пару лет, когда объемы переваливаемого угля возросли, а над защитными мерами никто не задумался.
Мы разговариваем с Сергеем Роенко во дворе школы в микрорайоне «Мыс Астафьева». Над черным снегом возвышаются гимнастические снаряды, заниматься на которых нет никакого желания, настолько они покрыты пылью.
Активист рассказывает, что несмотря на все жалобы и письма по инстанциям жителей микрорайона им приходят только отписки. А те проверки, которые приезжают сюда для замеров воздуха, показывают, что все в порядке.
«Роспотребнадзор проводит замеры воздуха, стоя на черном снегу, но пыль в воздухе не находит. Причем за полчаса до приезда инспектора все терминалы, как по мановению волшебной палочки, прекращают свою работу. Очень любят инспекторы приезжать после хорошего дождя, когда всю пыль прибило, и отвечают нам: „Ребята, да у вас все здорово“. Причем стоят они в это время на черном снегу. Но снег, говорят, не в их компетенции, потому что количество пыли в нем они не могут замерить. Дело в том, что у терминала „Астафьева“ много хороших юристов, но очень мало совести. Они на суде, глядя нам в глаза, говорили, а может это не угольная пыль, может это сажа. Может это с другого берега несет. Хотя все подтвердят, что мы каждый день видим клубы пыли над терминалом „Астафьева“. Именно этот терминал начал первым нарушать экологические нормы. Остальные, когда увидели, что наказания никакого нет, а нарушать экологию очень выгодно, экономя воду и электричество, тоже стали сильно пылить», — говорит Роенко.
ОАО «Терминал Астафьева»
Предприятие входит в группу компаний «Аква-Ресурсы» Руслана Кондратова. В 2006 году он стал депутатом заксобрания Приморского края, в 2007–2012 годах заседал в Госдуме, был членом фракции «Единая Россия». «Проект модернизации терминала реализуется совместно с ОАО „Российские Железные Дороги“ и поддерживается администрацией региона», — сказано на сайте компании.
Руслан Кондратов — сын экс-сенатора, бывшего полпреда президента в Приморье Виктора Кондратова. Кроме того, Кондратов-старший возглавлял краевое управление ФСБ в 1991–1999 годах, он умер в январе 2018 года. У бизнесмена, по данным базы «Контур-Фокус», больше десяти компаний. Они связаны с обработкой грузов и строительством. Среди них есть, например, ООО «Тихоокеанский балкерный терминал».
Во время обострения конфликта между экс-полпредом Кондратовым и Евгением Наздратенко, возглавлявшим Приморье, Руслан Кондратов стал свидетелем по делу о продаже российских траулеров во Вьетнам. Связанная с ним компания арендовала судна для рыбного промысла у разорявшейся государственной базы, но после того, как их отправили в Китай «на ремонт», траулеры не вернулись, писал «КоммерсантЪ».
С Роенко согласны жительницы микрорайона, присоединившиеся к беседе. По их словам, больше часа на улице провести нельзя, потому что начинается нестерпимый кашель и слезы текут из глаз. «Но самое обидное, что дети страдают. У них обостряются бронхиты, легочные заболевания. Мы не можем их выпустить на улицу погулять. Мой младший ребенок, когда выезжает за город, начинает резко кашлять. Она уже смеется и говорит, что без угля мне, наверное, плохо», — говорит местная жительница Юлия Петровна.
По словам жителей микрорайона, у властей города на все претензии недовольных один ответ: стивидоры платят много налогов, пополняют бюджет Находки. На каждом терминале работает 400−500 человек, что приносит в казну муниципалитета весомые средства.
«Но почему три тысячи жителей должны страдать 24 часа в сутки из-за налогов в бюджет, нам никто не объясняет», — сетуют жители.
Сергей Роенко добавляет, что стивидоры говорят о социальной ответственности, но дальше минимальных мер, вроде новых окон в школу, дело не идет. «Детей хоть немного обезопасили, но кто достанет пыль из наших легких? Сейчас на терминалах хотя бы появились водяные пушки, прибивающие угольную пыль к земле. До этого у стивидоров вообще никаких санитарно-экологических документов и лицензии на перевалку грузов не было», — резюмирует активист.
Несмотря на килограммы отписок чиновников разных уровней жители «Мыса Астафьева» не собираются сдаваться, говоря, что «вода камень точит».
Поселок Врангель: «Ничего я вам не скажу, я не хочу терять работу»
Едем дальше. В получасе езды от Находки находится Восточный порт и поселок Врангель. Хотя поселком его назвать трудно, это четыре пятиэтажки, не видавшие ремонта, такое ощущение, со времени постройки. «Очень напоминает Припять», — поеживается коллега из Москвы. Людей на улицах нет, а редкие прохожие, попадающиеся нам навстречу, наотрез отказываются говорить об экологических проблемах.
На месте терминала еще несколько лет назад был контейнерный порт, но сейчас он составляет примерно 20% от площади «Восточного порта». Остальное отдано углю, которого за 2016 год там было перевалено 24 млн. тонн. Виктория — единственный человек, согласившийся поговорить с нами, но и она говорит чрезвычайно осторожно, выбирая выражения.
«Мы не за то, чтобы запретить перевалку, но ее нужно сделать цивилизованной. Каждые три дня мы моем полы, потому что летит пыль, хоть и окна закрыты на щелевики. Детям негде гулять, машины все в угле», — констатирует Виктория.
В администрацию города Находка, в чью юрисдикцию входит в том числе и поселок Врангель, были направлены журналистские запросы. Однако нам ответили, что там все в нормах закона, а если у нас есть данные о нарушениях во время забора воздуха на анализ, то следует обратиться в прокуратуру.
Уже потом, в автобусе, журналистам приходит в голову мысль сделать такие города Кузбасса, страдающие от угольной пыли, как Киселевск и Прокопьевск, побратимами Находки и Врангеля. «Скованные одной пылью», — смеется коллега из Новокузнецка. Но смеется недолго, потому что вновь начинает кашлять.
Славянка: «Весь поселок выйдет на митинг против угля»
Поселок Славянка, находящийся в двухстах километрах от Находки, не производит удручающего впечатления. Напротив, это красивое место, где есть работа, а на улицах гуляют мамы с детьми. Не так давно все пятиэтажки поселка были отремонтированы, и в поселении сейчас нет ветхого и аварийного жилья. Здесь функционирует Судоремонтный завод, очень развит туризм. По словам местных жителей, летом население Славянки увеличивается минимум на 50% за счет приезжающих. Местные жители массово сдают квартиры и проживают в это время на дачах.
И в этом красивейшем месте, недалеко от которого находится национальный парк «Земля леопарда», а леопардов и косуль видят иногда чуть ли не из окон домов, планируется постройка очередного угольного терминала.
Когда об этом стало известно, 2 тыс. жителей Славянки вышли на митинг против строительства. Учитывая, что население поселка — примерно 12 тыс., то получается, что митинге был каждый шестой. Население сформировало инициативную группу, которая борется против строительства. Например, они провели флешмоб, когда несколько сотен человек выстроились на мысе с огромными буквами из красной ткани «Славянка против угля». Потом эти десятки метров ткани были разрезаны на лоскуты примерно по метру длиной, и те люди, которые не хотят допустить строительство терминала, вывешивали их за окна. По словам жителей, тогда на несколько дней Славянка почти полностью окрасилась в красный цвет. Это было еще в начале декабря прошлого года, но и сейчас за многими окнами в Славянке висит красная ткань.
Член инициативной группы Руслан Войтюк рассказывает нам, что население не понимает, почему за счет здоровья людей планируется решение экономических проблем территории.
«Плюсы от строительства предприятия не перекрывают минусы. Вы видели, что творится в Находке. Мы не хотим такого. Терминал планируют построить к северу от Славянки. Но у нас зимой дует северный ветер, ветер с моря. Это значит, что вся пыль будет лететь именно на жилые дома. Нам говорят про налоги и рабочие места. Но простите, мы посчитали, и получается, что налоговых поселений в бюджет Славянки в год будет поступать около миллиона рублей. Всего. Это будут поступления из фонда заработной платы. Считаем, что будет 100 человек рабочих, допустим, зарплата будет 50 тыс рублей. Берем 1,3% от 13%, и получаем 100 тыс. в месяц. Это около миллиона в год. Плюс 3 млн будет идти в районный бюджет, — приводит расчеты Руслан Войтюк. — И за 4 млн поступлений в год мы получаем производство, которое, скорее всего, хоть нам и обещают закрытый и экологически чистый терминал, будет пылить точно так же, как и в Находке. Это предприятие принадлежит господину Кондратову, который владеет терминалом „Астафьева“, над которым постоянные клубы пыли. Он и перед строительством в Находке говорил, что терминал будет экологически чистым. Результат мы все видели. Мы знаем о том, что когда первый вагон с углем перевернется здесь, обо всех обещаниях забудут».
«мы видим Находку и боимся, что нам покажут красивые картинки, а в реальности ВСЕ получится совершенно иначе»
Есть еще момент: участки, которые взяты около Славянки под строительство терминала, по градостроительному плану предполагаются под инфраструктурное развитие и развитие жилых зон. И для одобрения проекта компании-застройщику необходимо провести общественные слушания. Но население Славянки даже не знает, на какое время эти слушания назначены.
«Тихоокеанский балкерный терминал», который планирует строить здесь перевалку, не общается с населением и не предоставляет документы и проекты.
«Но мы видим Находку и боимся, что нам покажут красивые картинки, а в реальности получится все совершенно иначе. Мы действуем строго в рамках закона. У нас в планах — участие в Первомайской демонстрации под лозунгом экологической безопасности Славянки. Если примут решение строить терминал, если оно пройдет все согласования, то нам остается только наблюдать за тем, чтобы предоставленный проект, прошедший экологическое согласование, был реализован. Чтобы у нас не повторилось ситуации „Мыса Астафьева“. Если у нас будет так же, то мы не пойдем партизанской войной, мы будем пытаться использовать все законные меры привлечения органов власти к проблеме. Если решение будет принято и строительство начнется, то нам остаются только контролирующие меры», — говорит Руслан Войтюк.
Этот разговор мы ведем уже на пляже, с которого видна гряда островов, начинающаяся от Владивостока. «Это „Дальневосточный морской заповедник“, там очень большое лежбище котиков. Здесь крабы, гребешки, трепанги. Неужели уголь стоит того, чтобы испортить природу?», — спрашивает Войтюк, и очередной волной нам под ноги выносит маленькую морскую звезду. Кто знает, останутся ли они в бухте Славянка, если решение по строительству угольного терминала все же будет принято.
«Будет здесь производство грязное, дети здесь не задержатся, куда-нибудь уедут»
Глава Славянки Максим Бренчагов понимает опасения жителей поселка, но, как и любой чиновник, зависит от вышестоящих инстанций: «Есть два мнения: чиновника и человека. Скажу человеческое мнение. Я отец троих детей и вырос в очень экологически неблагополучном районе Приморского края. Я пропитан этими ядами, но такую судьбу для своих детей я не хочу. Будет здесь производство грязное, дети здесь не задержатся, куда-нибудь уедут. Теперь скажу как чиновник. Не органы местного самоуправления поселка могут решать „быть или не быть“. Мы можем вставлять какие-то мелкие подножки, тянуть время, но в целом мы вопрос этот не решим. Только инициативная группа своими действиями может привлечь внимание власти».
Василий Волнухин