Мамин дом
Русские мужчины много пьют, бьют и выгоняют из дома женщин. Иногда женщины, чтобы выжить, сгребают в охапку детей и уходят сами, но часто бежать некуда. Некуда бывает пойти и выпускницам детских домов, ждущих очереди на жилье, и тогда они оставляют своих детей в домах малютки, плодя сирот. Материнская обитель св. Софии в Новосибирске дает этим мамам крышу над головой и возможность встать на ноги.
«Если бы могли отстроить еще этаж, то и он был бы занят, — говорит руководитель Материнской обители св. Софии центра „Каритас“ Юлия Крюкова, а мимо туда-сюда бегают малыши, то и дело хватая ее за руку. — Обитель рассчитана на двадцать семей, и у нас почти никогда не бывает свободных мест».
«Каритас» запустил программу помощи мамам, оказавшимся в сложной жизненной ситуации, в 1996 году. Сюда женщины и девушки бегут от мужей-алкоголиков и от насилия в семье, когда близкие люди оставляют их одних после рождения ребенка, или когда родственников нет совсем и идти больше не к кому и некуда.
Чтобы дать им выход из безвыходной, казалось бы, ситуации и сохранить детей в семье, в Новосибирске, Челябинске и Барнауле работают стационарные центры — материнские обители, в которых женщины получают крышу над головой, питание, сопровождение социальных педагогов, юристов и психологов.
Одна из таких обителей расположена возле Бугринской рощи в Кировском районе Новосибирска. Лена живет здесь уже год. Она из Здвинского района. Ее сыну Никите — чуть меньше года, у него режутся зубы, и, по младенческому обыкновению, он грызет и слюнявит все вокруг.
«Пришла сюда на девятом месяце, в феврале, а в марте родился Никита. До этого я работала и снимала комнату. Денег хватало на жилье и еду, а когда беременная была, осталась без папы Никитиного, тяжело стало, — объясняет она. — Надо было что-то решать, и мне подсказали в соцзащите, что есть обитель, что здесь принимают женщин со взрослыми детьми. И меня так душевно встретили».
У Лены трое детей: дочка учится в техникуме и живет отдельно, сын 12 лет — с Леной в обители. Ну, и Никитка. Отец старших детей все 15 лет их гражданского брака пил.
«С ним было не очень хорошо жить, постоянные скандалы были. Дочка моя к бабушке уходила, а сын всегда со мной, его психику жалко было, — виновато улыбается Лена. — Сейчас я с ним страдаю из-за этого всего. Маленький он такой хороший был, а теперь вот переходный возраст, дает нам жару. Но вроде исправляется помаленьку».
Лена пыталась уйти от первого мужа пять раз, но он всегда находил ее и уговаривал вернуться: «Я уеду в Барабинск к знакомой, а он туда за мной приезжает. Больше мне идти некуда было. Я каждый раз думала, вдруг он опомнится, но проходило время, и все начиналось по новой».
А отец Никиты оказался женатым, и тоже никак не помогает. «Может, и объявится когда-нибудь, если совесть проснется. А может, мы и другого найдем папу», — спокойно говорит Лена, придерживая Никиту, который уже пытается ходить за ручку, но как только отпускаешь, падает на четвереньки и бодро ползет прочь. То, что Лена и другие мамы в обители оставляют детей себе, а не отдают их в дома ребенка здесь считают своей главной целью да и достижением.
***
Наряду с жертвами домашнего абьюза, основные «клиенты» обители, как шутя говорят о них педагоги, — это выпускницы детских домов, временно или навсегда из-за бюрократии или собственной неопытности оставшиеся без жилья, гарантированного им государством. Но есть, например, и вдовы, в результате злого рока лишенные всего.
В обители два отделения. Первое — для женщин с грудничками, которые пока не могут работать и живут здесь, не платя за аренду комнаты, питание и все, что нужно для ухода за ребенком. Второе — социальное общежитие мам с детьми постарше, которые уже ходят в садик или школу, комната обходится им в 3 тысячи рублей в месяц, питаются они за свой счет. По договору, все женщины должны откладывать сбережения из получаемых пособий или зарплат, поддерживать порядок в обители, принимать участие в мероприятиях, посещать психолога и швейную мастерскую
«Почти все девочки всю жизнь прожили в детском доме, их выпустили, и теперь они еще ждут своей очереди на бесплатное жилье. На первичном приеме иногда выясняется, что кто-то даже не знает, что им что-то положено, и вот мы начинаем с ними работать, куда они должны пойти и что сделать», — объясняет руководитель обители.
В каждой из двадцати комнат — своя зачастую трагическая история. Вот взрослая уже сирота только в тридцать лет начала собирать документы на квартиру — пока ей было, где жить, она не вникала в то, что имеет право на жилье. А потом пришлось бежать от мужа и его зависимости… Или вот беженка из Украины с шестью детьми, сперва оказалась в Якутии, потом — в колхозе под Новосибирском, где было не прокормиться.
«Они из дома сбежали, когда война началась, сели на поезд и поехали в Симферополь, через три часа позвонила свекровь и сказала, что разбомбили вокзал. Муж остался там, завел новую семью, а она теперь одна с оравой детей, — говорит о ней Юлия. — Прописку мы ей сделали, на работу она устроилась — сначала горничной возле городского аэропорта, сейчас её переводят на повара за 15 тысяч рублей. На 7 человек. Так-то она трудяга, очень аккуратная, нам помогает, пироги печёт такие вкусные. Одного её мальчика определили в детский казачий корпус, 9 тысяч в месяц платить только за него. А что ей остается, беженцев на работу неохотно берут».
Кроме вполне боевых и пробивных мам, которые карабкаются изо всех сил, в обитель часто приходят абсолютно фрустрированные женщины, придавленные негативным прошлым опытом. Какое там устраиваться на работу — некоторые просто боятся заговорить с другими людьми. Поэтому посещение психолога — обязательное условие. «Для чего мы на этом настаиваем? Чтобы девушки поменяли не только на бумаге свое состояние, но и в голове, в сердце. Они сперва говорят, что им не нужен психолог. „Я нормальная“, — отмечает реакцию Юля. — Мы уговариваем, но уж если они пошли, то от психолога их не вытащишь. Она и индивидуально общается, и групповые семинары проводит, и техниками разными владеет. Очень классный специалист».
«Они из дома сбежали, когда война началась, сели на поезд и поехали в Симферополь, через три часа позвонила свекровь и сказала, что разбомбили вокзал. Муж остался там, завел новую семью»
Русские мужчины бьют своих женщин поразительно много, буднично констатируют в обители. «Женщина, подвергавшаяся насилию от мужа, уходит от него семь раз. Уже потом задумывается о серьезном уходе, если он ее не убил. Созависимые люди. Потом они от нас к мужьям возвращаются, потом опять сюда… — устало машет рукой педагог Олеся Алексеевна. — Один сплавил свою жену с тремя детьми, а сам теперь приходит: я скучаю по детям, мне нужно общение».
В холле обители и правда собирается на прогулку худая растерянная женщина. Она натягивает на маленькую дочь колготки, а мужчина их сердито поторапливает. «Если она приняла решение вернуться к мужу, мы же не можем ее останавливать. А вдруг у него действительно произошла переоценка, семья воссоединится, и все будет хорошо? Мы только порадуемся, — говорит Юля. — Только эти мужчины тоже нуждаются в психологе, но никогда к нему не обращаются. Не их это потребность, а если он не чувствует потребности, то ты хоть головой об стену бейся».
***
В этом году в обители — наплыв детдомовских девчонок 17−18 лет. Одна пришла беременная, прямо перед родами, вторая, которой нет еще и восемнадцати — с двухгодовалым ребенком на руках. «Они беспомощные. Ну, а что в детском доме? Ответственности они никакой там не несут. Как правило, не умеют готовить, ухаживать за своим ребенком, не знают, ни как кормить, ни как взять. Часто они не умеют взаимодействовать с ребенком: отдернула, крикнула, швыранула. И про это мы с ними разговариваем. Тут они учатся жить», — уверена Юлия.
Педагог Олеся Алексеевна проводит для девушек кулинарные курсы, чтобы те могли сварить ребенку элементарный суп или кашу, а не кормили их лапшой быстрого приготовления. На швейной мастерской они делают сувениры, которые потом продают на благотворительных ярмарках. Выручку тратят на подгузники (такой статьи расходов у обители нет, приходится выкруживать). Девушек просят возвращаться вечерами домой к определенному времени, но не всем по душе это правило — некоторые уходят в загул, приходится объяснять им правила общежития. Просто выгнать на улицу злостную нарушительницу режима с ребенком ни у кого не поднимается рука, ее увещевают до последнего, и если согласие не находится, дают контакты других кризисных центров.
«Изначально договор с ними заключается на три месяца, чтобы мы могли посмотреть на маму, стремится ли она что-то поменять в своей жизни или просто хочет перекантоваться, — объясняет Юлия. — По истечению трех месяцев мамочка пишет список своих достижений: что она сделала, проживая здесь. Мы с психологом прорабатываем это, если все хорошо, то планируем, что будем делать дальше и заключаем договор еще на три месяца. Если мамочка без нарушений внутреннего распорядка идет к своей цели, то мы ей помогаем».
«Просто если никак им не помогать, в будущем аукнется. Дети из кризисной семьи тянут за собой то, что видели в детстве, становятся преступниками, наркоманами, попадают в места лишения свободы»
С дисциплиной у девушек по-разному. Те, кто часто сбегал из детского дома, иногда «гуляют», и поселившись в обители. Одна недавно ушла с ребенком на четыре дня, и ни слуху, ни духу. Когда вернулась, стоял большой вопрос о расторжении договора, и девочка пригрозила, что отдаст сына в дом малютки. «Что нам оставалось делать, мы согласились. Но душа-то болит, не столько за нее, сколько за ребенка, она же его не заберет обратно, — сокрушается Юля. — Но на следующий день она сказала, что не хочет его бросать. Мы дали ей еще один шанс».
***
Питание одной семьи в месяц обходится обители в 4 тыс. рублей. Жизнь обители в месяц — в 400 тысяч. Меню сотрудники продумывают, изучая запасы. Недавно центру подарили грузовик капусты, ее и тушили, и солили, и отдавали тем, кто приходил за помощью. Однажды привезли несколько мешков кабачков — их тоже законсервировали на будущее. А если не будет этих продуктов и денег, если не вкладываться в непутевых или несчастных мам? Уставшая, запуганная, одинокая женщина, может, и не пойдет воровать, но и на ребенка сил у нее нет. «Просто если никак им не помогать, то в будущем аукнется. Дети из кризисной семьи или брошенные тянут за собой то, что видели в детстве, становятся преступниками, наркоманами, попадают в места лишения свободы, а зачем это нам с вами, если можно попытаться предотвратить?» — справедливо отмечает Юлия.
В конце концов, встав на ноги, подкопив денег и эмоционально восстановившись, женщины покидают обитель, освобождая место новеньким.
«Сейчас в планах свое жилье. Хотим поближе к Новосибирску остаться, может, в Чике, там и школы, и садик, — планирует мама Никиты Лена. — Раньше я думала, что невозможно такое, чтобы кто-то помог тебе просто так. Кому ни скажу про обитель, все отвечают: такого не может быть! Ну, как не может, я же живу! И надо всегда выход искать. Даже в закрытой комнате можно найти щель, чтобы протиснуться».
Перевести деньги, чтобы одиноким мамам было, где жить и что есть, можно на сайте «Каритаса».
Маргарита Логинова