Александр Асеев: «Настоящих буйных мало»

10 Фев 2009, 06:13

Ученые должны делать то, чего требует жизнь. Они должны зарабатывать, сотрудничая с министерствами, государственными и частными корпорациями. Эти тезисы в июне 2008 года после вступления в должность председателя Сибирского отделения РАН озвучил директор института физики полупроводников Александр Асеев. Что сделано в этом направлении? С какими сложностями пришлось столкнуться? Как финансовый кризис повлиял на сибирскую науку? На эти и другие вопросы известный академик ответил корреспонденту ТАЙГИ.info.

Ученые должны делать то, чего требует жизнь. Они должны зарабатывать, сотрудничая с министерствами, государственными и частными корпорациями. Эти тезисы в июне 2008 года после вступления в должность председателя Сибирского отделения РАН озвучил директор института физики полупроводников Александр Асеев. Что сделано в этом направлении? С какими сложностями пришлось столкнуться? Как финансовый кризис повлиял на сибирскую науку? На эти и другие вопросы известный академик ответил корреспонденту ТАЙГИ.info.

Небольшая преамбула. В девяностые годы, когда российская наука изо всех сил старалась выжить, а научные учреждения едва сводили концы с концами, институт физики полупроводников СО РАН работал на полную мощь и даже обеспечивал жильем своих сотрудников, покупая им квартиры на вырученные от заказов деньги. Одним из творцов этого благополучия был доктор физико-математических наук Александр Асеев, который с 1986 года заведовал здесь лабораторией, с 1993-го – исполнял обязанности заместителя директора по научной работе, а в 1998 году стал директором института, увеличив его капитализацию в десятки раз. Управленческий талант и предпринимательская жилка академика сыграли не последнюю роль и в том, что в июне прошлого года он большинством голосов был избран председателем СО РАН. Однако руководить институтом – это одно, а целым отделением РАН – совсем другое. Опять же – разразился кризис, существенно откорректировавший планы по развитию...

ТАЙГА.info: Александр Леонидович, делать выводы о результатах вашего управления пока рано, но, наверняка, вы можете рассказать, с какими сложностями столкнулись за восемь месяцев работы в должности председателя СО РАН?

— Основная проблема Сибирского отделения РАН в том, что у нас отсутствует система взаимодействия с правительственными структурами, крупными корпорациями – как государственными, так и частными. Отдельные институты – катализа, нефтегазовой геологии и геофизики, физики полупроводников, сильноточной электроники, физики прочности и материаловедения – в этом плане весьма успешны, ведут активную работу. А вот остальные, особенно институты прикладного характера, существенно отстают. Некоторые институты численностью 200-300 человек зарабатывают столько же, сколько одна лаборатория в Институте катализа. Нарастает неравновесие, которое выливается в то, что ко мне каждый день приходят директора и сотрудники с просьбами - выделить деньги дополнительные, отремонтировать крышу, где-то трубы заменить, выплатить зарплату молодым ученым, купить машину, что-то оформить, пожарную сигнализацию обновить… Огромный вал заявок. Я призываю людей больше работать с фондами, министерствами, участвовать в федеральных целевых программах, но это находит слабый отклик.

ТАЙГА.info: Почему?

— Во-первых, люди плохо понимают, как это делать. Настоящих менеджеров среди ученых очень мало. Ведь надо не просто заполнять документы, отправлять их в Москву, ехать и защищать их на экспертных комиссиях, но и потом плотно работать с заказчиком. В Институте физики полупроводников СО РАН мы этот процесс поставили на поток: кто-то из дирекции постоянно в Москве находится, заказчики к нам приезжают, зная, что от нас можно получить, мы хорошо понимаем направления фундаментальных исследований. А в СО РАН в целом этого нет. Я долго пытался выяснить, кто у нас работает с Министерством регионального развития, ведь мы - крупнейший регион России, должен быть кто-то. Так вот – никто не работает. Никто. Я поехал к министру сам, договорился о сотрудничестве по семи направлениям, но по каждому направлению нужны люди, которые бы работали с отделениями министерства, его специалистами. Я же не смогу по всем отделам ходить в одиночестве. Но многие в СО РАН думают, что если есть чем здесь заняться, то мотаться в Москву смысла нет. Да и желающих работать в этой мясорубке очень мало. Помните, у Высоцкого – «настоящих буйных мало, вот и нету вожаков».

Во-вторых, система взаимодействия отсутствует не только у нас, она отсутствует и у правительства. Говорится много слов (причем, на самом высоком уровне) об инновациях, о том, что нужно учиться воплощать разработки в реальные коммерческие продукты, но не делается – увы, вообще ничего. Законов по интеллектуальной собственности нет, механизмов передачи разработок в коммерческие структуры – тоже. Зато идет такое взаимное препирательство: ученые говорят, что у нас чиновники плохие (и отчасти это верно), чиновники говорят, что это не они плохие, а, наоборот, – ученые. В какой-то степени и это, может быть, верно. Но я знаю много случаев, когда наши ученые достигли успехов в научной сфере, только после того, как уехали за границу. Там они организовывают фирмы, производят высокотехнологическую продукцию, решают свои материальные проблемы. Понимаете, то, что наши люди могут успешно работать за рубежом, а здесь возможностей для реализации их потенциала практически нет – это системный кризис.

ТАЙГА.info: Есть ли понимание того, что нужно делать, чтобы исправить ситуацию?

— Я являюсь членом научно-технического совета корпорации «Роснанотех» (работает под брендом «Роснано», - прим. ТАЙГА.info), которой руководит Анатолий Чубайс. В последнее время во главу угла корпорация ставит такую политику: грубо говоря, то, что создано российскими учеными, выехавшими в девяностые годы за рубеж, покупать и возвращать обратно в Россию, вместе с учеными. Это правильный путь, потому что мы потеряли очень много времени. Мы упустили возможность, которая в истории больше не повторится. Я имею в виду нефтегазовый бум начала 2000 годов. Средства, заработанные в этот период, нужно было вкладывать в развитие новых технологий, в создание новых производств, в обновление промышленности, которая естественно воспринимала бы достижения науки. Но – увы, ничего не произошло.

В последнем номере газеты «Наука в Сибири» мы опубликовали речь американского президента Барака Обамы, которую он произнес перед своей инаугурацией. Обама прямо заявил, что главное направление для США – это наука, что без науки они не будут сильными, не смогут справиться с существующими проблемами. Поэтому должна работать система. Вот у нас ничего подобного нет вообще. Система ни снизу не вырастает, ни сверху. Нестыковка является фатальной. Наверное, это связано с особенностями российского менталитета, когда говорят одно, думают другое, а делают третье.

Опять же, ни для кого не секрет, что с начала 90-х годов правительство непрерывно вбрасывает тезис о том, что у нас слишком много науки, что она избыточна, и что ее всю не продержать. Последняя новация, которую внедряет министерство образования и науки, заключается в том, что все научные организации поделили на четыре категории, и будут по определенной системе оценивать эффективность их деятельности. Тех, кто окажется хуже всех, ликвидируют. Правительственные чиновники (и не только они) говорят, что в мире не было более инновационной науки и промышленности, чем советская. Но вместо того, чтобы умело распорядиться колоссальным богатством, оставшимся от советского периода, наша власть продолжает вести политику избавления. В Институте физики полупроводников мы это проходили. В девяностые годы, когда бюджет упал до нуля, появились вдруг активные люди, которые стали предлагать из тысячи наших сотрудников оставить триста человек, а остальных попросту разогнать. Была серьезная борьба, но я занял четкую позицию. Я считаю, что все люди полезны. Пусть ты не великий теоретик, типа Эйнштейна, но ты умеешь собирать установки. Людьми надо дорожить, а у нас этого понимания до сих пор нет. Мы недооцениваем наш потенциал, мы не можем грамотно им распорядиться. И единственным выходом из сложившейся ситуации считаем избавление от неэффективных институтов. А тем временем их бедственное положение вовсе не связано с тем, что ученые там ленивые или плохие (хотя, кое-где и такие моменты есть). Проблема в том, что задачи, над которыми они работают, в настоящее время не востребованы. Ученые исследуют космос, ионосферу, север, но кроме нефти ничто никого не интересует. Ну, хорошо, ликвидировали мы эти институты, как вдруг президент ставит задачу – защищать национальные интересы России в Арктике. И что будет с нашим севером? Где мы возьмем специалистов? То же самое касается биологии, зоологии. Ну, не будем мы сегодня изучать насекомых, а если завтра появятся клещи нового типа? Невероятная близорукость. Я даже устал на эту тему говорить.

ТАЙГА.info: Насколько я понимаю, проблему усугубляет и тот факт, что у нас мало людей, способных продвигать научные проекты, менеджеров. Что в этом направлении нужно делать?

— Таких менеджеров надо готовить, так сказать, на «живом» деле. Для чего мы в Академгородке технопарк строим? Чтобы эти «живые» дела были. Кроме того, в прошлом году СО РАН участвовало в создании научно-образовательных комплексов в ряде сибирских университетов (НГУ, НГТУ, СибГУТИ, ТГУ, Томский политехнический университет, СФУ). Обучение студентов должно включать освоение новейших достижений науки, а в самих комплексах должны работать небольшие фирмы с реальными производствами. Без рыночного подхода сложно воспитать научного менеджера.

ТАЙГА.info: Кстати, что сейчас с новосибирским технопарком?

— 30 января на совещании у губернатора Новосибирской области Виктора Толоконского было принято важное и верное решение. Я напомню, что в июле 2008 года вступил в силу закон о создании Фонда содействия жилищному строительству, по которому федеральная земля уходит в этот Фонд. А еще спустя три месяца разразился финансовый кризис. И в результате девелопер («РосЕвроДевелопмент»), который не смог согласно своим планам заложить участки, выделенные под объекты технопарка, бросил строительство здания на улице Николаева, куда уже было вложено порядка 100 млн. рублей, и просто ушел.

Смысл принятого нами решения – отказаться от услуг частных инвесторов. Ведь частный инвестор во главу угла ставил торгово-развлекательный комплекс, жилье, офисные помещения и конгресс-центр. Это вызвало волну недовольства среди народа – у меня за прошлое лето огромная кипа жалоб накопилась от общественности. По новому плану, в достройку зданий площадью 60 000 квадратных метров (речь идет о строительстве зданий на трех участках общей площадью около 10 га: один участок расположен на улице Инженерной, еще два – на улице Николаева) вложится администрация Новосибирской области. На это потребуется около миллиарда рублей. Если поведение частного инвестора может быть непредсказуемо, то областные власти – всегда заинтересованы в развитии своей территории. Деньги, которые выделяются из федерального бюджета на инфраструктуру, уже осваиваются (почти готов новый водовод, большой комплекс работ проведен по улучшению канализации, реконструируется электроподстанция «Научная» и т.д.). Я подписал обращение в Росимущество, чтобы два земельных участка (один уже находится в аренде ОАО «Технопарк новосибирского Академгородка») были переданы в собственность Новосибирской области. Только тогда администрация региона сможет вкладывать средства в строительство. Администрации области предстоит период переговоров с «РосЕвроДевелопментом», который, как я думаю, займет два-три месяца. После чего строительство на том участке будет продолжено.

Самое главное – опыт подсказал, что на самом деле частный инвестор нужен не тот, который исповедует коммерческий подход, а тот, который реально будет вкладываться в науку и инновации. Крупные компании – «Роснанотех» и «Ростехнологии» – они должны работать с нашим технопарком. Сейчас ведутся переговоры с такими корпорациями, как «Онэксимгрупп», «Норильский никель», «Русал», они понимают, что если будут держаться на старых технологиях, то все проиграют.

ТАЙГА.info: ООО «Газпромбанк-Инвест» будет играть какую-то роль в строительстве технопарка?

— О нем речь на совещании не шла. Но есть другая ситуация. У нас в Новосибирске работают Институт нефтегазовой геологии и геофизики и Институт геологии и минералогии. Это мировые центры, которые внесли громаднейший вклад в развитие сырьевой базы по нефти и газу в России. Я ожидал, что «Газпромбанк-Инвест» вложится в развитие этих институтов, но правительство приняло решение построить Центр нефтегазовой геологии в Красноярске. Кадры, разработки, результаты – здесь, в Новосибирске, а Центр – будет там. Поэтому я ничего не могу сказать сейчас о том, будет ли «Газпромбанк-Инвест» что-то делать в Новосибирске.

ТАЙГА.info: Над чем вы будете работать в 2009 году?

— У нас в СО РАН ведется несколько крупномасштабных проектов. Сотрудники Института нефтегазовой геологии и геофизики активно участвовали и участвуют в освоении месторождений в Западной Сибири, они обосновали передвижение центра нефтегазовой добычи в Восточную Сибирь, решали проблемы наполнения нефтепровода «Восточная Сибирь – Тихий Океан», отодвигали его от Байкала. В Институте экономики организации промышленного производства работают над стратегией экономического развития Сибири. В Институте вычислительных технологий заняты созданием Центра мониторинга. Мы плохо понимаем ситуацию, в которой живем: где какие предприятия находятся, где что реально делается, чем люди живут, где запасы есть по энергетике, теплу, где их нет, как обстоит ситуация с минеральными ресурсами, какая экологическая обстановка в разных регионах Сибири. Это все надо собирать, иначе управление становится неэффективным. Крупная задача научного плана – работа по центру геохронологии кайнозоя (определение возраста пород и археологических находок). Кайнозой – это период 40-50 млн. лет назад. А поскольку многие проблемы повторяются из поколения в поколение, их нужно изучать, чтобы понимать, что нас ждет в будущем.

Еще одна крупная научная проблема – Председатель Правительства одобрил инициативу создания гелиодеофизического комплекса в Иркутске. Там планируется создать комплекс современных установок, которые наблюдали бы за активностью солнца (а многие процессы на земле определяются этой активностью, особенно в северных широтах), процессами в ионосфере, космическими объектами, которых сейчас очень много.

Многое делается в области наноиндустрии, разработаны материалы с принципиально новыми свойствами (принимали участие Институты катализа, неорганической химии, теоретической прикладной механики, ядерной физики, физики полупроводников в Новосибирске, физики прочности и материаловедения в Томске). Работа идет весьма интенсивно, есть очень хорошие результаты.

Мы стараемся плотно взаимодействовать с регионами Сибири. 3 февраля члены Президиума выезжали в Кемерово. В течение пяти месяцев перед этим шла интенсивная работа по подготовке важных проектов, связанных с глубокой переработкой углей, с утилизацией метана, с геодинамикой, с развитием химии и горного машиностроения, с экологическими проблемами, с проблемами рекультивации земель. На очереди у нас десант в Якутию (там громадное количество проблем, связанных с мерзлотоведением, геологией, горными делами). В Якутии, Бурятии, Приангарье, Туве, Забайкалье – намечена реализация большого количества инвестпроектов (строительство новых дорог, разработка новых месторождений, создание новых производств), требущих научно-технологического сопровождения. Кризис, конечно, эти планы сейчас несколько модифицирует, но они все равно будут делаться – в меньших количествах и масштабах.

В самом СО РАН – громадное хозяйство: четыре Академгородка (Новосибирск, Томск, Красноярск, Иркутск), девять научных центров (Новосибирск, Тюмень, Омск, Томск, Якутск, Кемерово, Красноярск, Иркутск, Улан-Удэ) и еще четыре города, где есть институты (Барнаул, Кызыл, Чита, Бийск). На Байкале флот – несколько кораблей. Я уж не говорю про земельные участки на Алтае (одна Денисова пещера чего стоит), экспериментальное хозяйство в Черге, у биологов и геологов много стационаров и баз. Академгородки нужно снабжать теплом, электричеством, водой, строить дороги, детсады, больницы, вести городское хозяйство. Все хозяйство очень обременительно и плохо организованно. К сожалению, зачастую оно находится в фактическом пользовании у частных структур, которые доходы аккумулируют у себя, а оплату своих долгов предоставляют нам. Мы сейчас работаем над созданием единой системы управления всем этим хозяйством, с тем, чтобы оно работало в интересах науки, СО РАН, институтов. Хотя, конечно, это дело небыстрое и, возможно, не одного года.

ТАЙГА.info: Как кризис сказался на работе СО РАН?

— Бюджетные статьи по капвложениям и прочим расходам секвестрированы на 15% и речь идет о секвестре на 30%. Зарплатная статья является защищенной, мы уже получили все за январь 2009 года в полном объеме. Но, во-первых, цены растут, а во-вторых, посмотрите, что происходит с валютным курсом. Мы закупаем много дорогостоящего оборудования за границей, и, к сожалению, кризис на этом скажется. Но после того, как мы пережили 90-е годы, черный вторник 1993 года и дефолт в 1998-м, нам, по-моему, нечего бояться. Переживем и это. База у нас хорошая, потенциал нормальный. Как зарабатывать деньги – мы понимаем. Есть надежда, что кризис заставит принимать правильные решения, и правительство будет вкладывать в науку и в инновации не на словах, а на деле.

ТАЙГА.info: Спасибо большое за интервью.