Каждый умирает в одиночку: Алексей Мазур о самосожжениях в Новосибирске

Довольно быстро появились сообщения официальных лиц о том, что женщина получила квартиру, но отказалась, а юрист строительной компании считает ее психически нездоровой. Резко снизился и интерес большинства СМИ. Сожглась и сожглась, живём дальше.

«Единая Россия» провела проверку действий сотрудников приёмной и пришла к выводу, что те оказывали помощь Герасимовой профессионально, делали всё, что могли.
 

Для большинства новосибирцев данной информации оказалось достаточно, чтобы сделать выводы из истории: женщина неадекватная, хотела слишком много, зачем-то устроила самосожжение, хотя у многих проблем куда больше.
 

Уже на следующий день после происшествия упоминания Герасимовой почти исчезли из новосибирского сегмента социальных сетей. Резко снизился и интерес большинства СМИ. Сожглась и сожглась, живём дальше.
 

Между тем история Герасимовой заслуживает расследования. Что это было — нелепая случайность, от которой никто не застрахован, или системный сбой, который грозит всё новыми и новыми повторениями?

 

Четырьмя годами ранее, в 2008 году, в нескольких десятках метров от нынешней «приёмной Медведева» произошло самосожжение пенсионера Игоря Царёва.

Оно не только случилось в самом центре Новосибирска, но и оказалось снято на видео. Ведущий «Вестей» в этом сюжете произносит следующие слова: «Очевидно, что вся эта чудовищная история получит продолжение. В её обстоятельствах ещё подробно предстоит разбираться».
 

Город забыл Игоря Царёва, как он забывает тысячи других смертей от болезней, нищеты, алкоголизма, наркомании или насилия

Но никакого продолжения не было. Город забыл Игоря Царёва, как он забывает сотни и тысячи других смертей, менее эффектных, произошедших от болезней, нищеты, алкоголизма, наркомании или насилия. Смертей, которых могло бы не быть. Так и осталось неизвестным, кто виноват в том, что у пенсионера отбирали землю в селе Ярково. Может, виновных и не было, а было, как обычно, стечение обстоятельств.
  

В случае с Валентиной Герасимовой фактов известно больше. Тайга.инфо пообщалась и со свидетелями происшествия, и с юристом строительной компании, и с теми, кто защищал интересы Герасимовой, и с жителями дома, в котором Герасимова должна была получить квартиру.
 

Тем не менее, неясного в этой истории по-прежнему много. Собиралась ли Герасимова свести счёты с жизнью (и с приёмной «Единой России»), или её целью было «напугать», «привлечь внимание», но не ценой собственной жизни? Судя по свидетельству очевидца, она открыла банку с жидкостью (предположительно — бензином) и кричала, чтобы к ней не подходили. Часть жидкости при этом пролилась на неё. Герасимова достала салфетки, видимо, чтобы их поджечь. И чиркнула зажигалкой. Женщина вряд ли когда-либо видела, как горит бензин и его пары. Иначе бы не брала трёхлитровую банку и выбрала что-то более безопасное.
 

Неясно, чем именно не устроила Валентину Герасимову предлагаемая ей квартира. Юрист «Новосибирской строительной компании» Евгений Лобов утверждает, что Герасимова вообще не приходила смотреть на квартиру.

Впрочем, в словах юриста есть некоторые нестыковки. Сначала он говорит, что Герасимова не беспокоила компанию претензиями в связи с задержками строительства, потом — что ей и именно ей документы на жилье были оформлены самой первой. Вроде как, «по информации риелторов, они понимали, что она была, скажем так, немножко психически больна». Но самих риелторов Лобов не помнит и назвать не может. Хороший юрист, в общем.
 

В комментариях к статье прозвучало, что квартира сдавалась под самоотделку, а у Герасимовой не было денег на ремонт. Но комментарий этот анонимный, степень достоверности непонятна, а родственники или знакомые Герасимовой на контакт с Тайгой.инфо не вышли.
 

«Риелторы понимали, что она была немножко психически больна». Но риелторов Лобов не помнит и назвать не может

Неоспоримым фактом является следующее: строительная компания привлекла деньги Валентины Герасимовой по так называемой «вексельной схеме». Закон ограничивает возможности застройщиков привлекать деньги до завершения строительства, кроме как в рамках долевого участия. Продавать же застройщик может только готовые квартиры.
 

Поэтому строители в Новосибирске широко применяли следующую схему. Они заключали одновременно два договора. Один о том, что застройщик обязуется после завершения строительства заключить договор купли-продажи квартиры. А другой — о продаже беспроцентного векселя, который впоследствии и будет уплачен покупателем за квартиру.
 

И если вдруг у застройщика возникали сложности с выполнением обязательств, то по «предварительному» договору купли-продажи он особых проблем не получал. А с векселем — всегда есть возможность вернуть деньги, ровно столько, сколько брал, и больше ничего не быть должным.
 

Именно так и произошло в случае с Валентиной Герасимовой. Стройка затянулась на год, Герасимова отказалась получать квартиру (мотивов мы не знаем), строительная компания вернула ей её деньги «копейка в копейку». Спустя три года после того, как взяла.
 

Следующие два года Герасимова пыталась «добиться справедливости», судилась в разных судах и двадцать раз посещала приёмную «Единой России». Суды вставали на сторону строительной компании, которая считала, что свои обязательства выполнила, квартиру предложила, а если кто-то отказался, то строители не обязаны платить больше, чем взяли.
 

Можно обсуждать психическую устойчивость Герасимовой и разумность её требований к компании (по словам юриста, она требовала 5 млн рублей). Но факт заключается в следующем — если бы деньги Герасимовой были привлечены в рамках закона о долевом участии, то строителям не удалось бы обойтись уплатой «копейка в копейку».
  

Доля вины лежит и на министерстве строительства, допустившем массовое применение в области «вексельной схемы»

«Применение вексельной схемы в 2007 году очень сомнительно с точки зрения закона и является способом ухода застройщиков от ответственности, — считает руководитель „Ассоциации обманутых дольщиков и инвесторов“ Александр Бакаев. — Деньги должны были привлекаться в рамках ФЗ №214, и тогда, в случае Герасимовой, застройщику пришлось бы заплатить за просрочку в размере двойной ставки рефинансирования Центробанка. То есть, процентов 15 от суммы вклада».
 

По мнению Бакаева, доля вины в произошедшем лежит и на правовом отделе министерства строительства и ЖКХ Новосибирской области, который допустил массовое применение в регионе «вексельной схемы». Контрольные полномочия, которыми наделено министерство, мягко скажем, не применялись должным образом.
 

Напомним, что «спасение строительной отрасли» стало в 2008 году чуть ли не приоритетом экономической политики областной администрации, которая выделила большие средства на «государственные гарантии» для строителей и поощряла покупку жилья в новостройках. Но те, кто за жильё уже давно заплатил, и не смог его получить, остались в год кризиса практически наедине со своими проблемами.
 

Итак, есть вопрос психического состояния Валентины Герасимовой, её мотивов. Быть может, она была неадекватна. Быть может, хотела «нажиться» на строительной компании. А может — её жгла мысль о том, что по отношении к ней совершилась несправедливость, и те, кто совершил несправедливость, всем известны, никуда не прячутся и никому до этого нет дела.
 

И возникает вопрос — а была ли совершена в отношении неё несправедливость?

Если бы в России каждый был юристом и экономистом, то законы, защищающие граждан от произвола, были бы не нужны — граждане защищались бы сами

С точки зрения «каждый себе и юрист, и экономист», всё нормально. Герасимовой надо было внимательнее вчитываться в текст договора и вести себя разумнее при получении квартиры. Но если бы в России каждый был сразу юристом и экономистом, то все эти законы, защищающие граждан от произвола корпораций, были бы не нужны — граждане защищались бы сами.
 

Несправедливость имела место. Если строительная компания хотела справедливости, она могла бы выплатить Герасимовой, например, сумму, вырученную от продажи её квартиры. Но строительная компания предпочла остаться на позиции своих безупречно продуманных (в её пользу) договоров.
 

Налицо и некоторый сбой нашей системы правосудия. В которую входят не только судьи, но и обслуживающие граждан юристы. Ведь с точки зрения простого человека не важно, кто именно виноват в том, что Герасимовой не удалось ничего добиться в суде — судьи ли неправильно вынесли приговоры или же юристы плохо составили иски. Система в целом не сработала.
 

Ну и отдельно — о приёмной «Единой России». Вполне возможно, что Герасимовой там оказывали внимание, помогали составлять иски, но так и не смогли «пробить» юридическую стену. Тупиковой оказалась ситуация.
 

Случай Валентины Герасимовой демонстрирует главный дефект государства. Каждый отвечает за свой маленький участок, но никто не отвечает за человека в целом

Но ведь это — приёмная правящей партии. В которой состоят депутаты, министры, губернаторы. Премьер-министр даже вступил. И вот случай: справедливость нарушена, а по закону — всё нормально. Значит, нужно призвать к ответственности тех, кто позволил данному нарушению произойти. Значит, нужно от имени приёмной обратиться к депутатам, чтоб они внесли поправки в законы.
 

Ничего этого, как я понимаю, не произошло. Нет у работников приёмной Медведева таких полномочий. Не прописаны такие функции в их обязанностях.
  

Но не надо говорить, что всё было совершенно безупречно.
 

И случай Царёва, и случай Герасимовой демонстрируют главный дефект нашего государства и нашей бюрократии. Каждый отвечает за свой маленький участок, но никто не отвечает за человека в целом. Как ни прописывай должностные обязанности, как ни распределяй функции и полномочия, — по сути, наша бюрократия остаётся бездушной машиной. И сквозь её зубья и шестерёнки будут продолжать падать и срываться в пропасть отдельные человеческие судьбы.

 

Кто был персонально ответственен за Царёва? Кто был ответственен за Герасимову?

 

Никто. Нам жаль, стечение обстоятельств, все работали добросовестно. Выводы из произошедшего сделаны, в приёмной усилена охрана.