Борис Хлебников: «Режиссер всегда очень глупо выглядит, когда говорит „Я снял комедию“»

Фильм Бориса Хлебникова «Пока ночь не разлучит» выходит в прокат 11 октября, но новосибирцы смогли увидеть его 5 сентября в кинотеатре «Победа» в рамках международного фестиваля «Встречи в Сибири». Хлебников рассказал Тайге.инфо о выдающихся комедиографах, стихотворной журналистике, «Любви на районе», сериале про хирурга-священника, декоративной революции и группе «Гражданская оборона».

Тайга.инфо: Когда стало известно, что вы будете «экранизировать» текст из «Большого города», я его нашел, прочитал и, честно, не понял, что вы нашли именно в нем. Что вас зацепило? Хороших журналистских текстов, сделанных как verbatim-пьесы, по-моему, выходило немало.

— Да, я что-то читал, но прямо чтобы вот следить за такими текстами — нет, я не следил. А этот мне просто сразу как-то понравился. Потому что я там разглядел Москву, наконец. Мне всегда казался этот город страшно необаятельным для съемок, и я ничего не понимал совершенно, скажем, в среднем или богатом классе. Я его различить не мог, у меня как-то он на одно лицо был всегда. А здесь я вдруг увидел образ вот этой новой Москвы. Мне это сразу показалось обаятельно, смешно и как-то точно.

И мы сразу написали сценарий, очень быстро, кстати, но он был 40-минутным. А потом пришла продюсер Лена Степанищева, мой товарищ, и предложила снять кино: но давайте, говорит, полнометражное сделаем. Мы думали-думали и дописали туда еще кухню — точно так же пошли на самом деле на кухню, слушали там разговоры поваров, посудомоек и так далее. У нас как бы трехпалубный корабль получился такой — кухня, официанты и зал. Потом еще одну историю Шнуров себе придумал. Как-то это всё складывалось... Ну, такая халтура: мы натягивали себе хронометраж.

На самом деле, это очень необычный для меня опыт, потому что всё очень быстро получилось. Мне понравилось, на самом деле, но при этом я могу сказать, что это такая довольно грубая штука получилась. Я ей доволен, она мне нравится, мне было весело это делать, но для меня это совершенно новый опыт такого не сидения над материалом, а очень быстро сделанной вещи. Мы его сняли вообще за 10 дней.

Тайга.инфо: Москва в том репортаже — это всё-таки город 2005 года, и сейчас вы, наверное, сняли бы ее иначе. Зритель заметит это, там есть временные привязки? Или он вообще не должен об этом думать?

— Нет, почему? Наверное, должен. Когда мы начинали его снимать, мы прям серьезно смотрели на этот текст и думали, что там можно изменить. И единственное, что мы там изменили — одни персонажи обсуждают, куда им поехать на отдых, и придумывают какую-то экзотическую страну. Девочка, по-моему, говорит: вот, поехали на каникулы... Куда-то там, не знаю. На Тенерифе. Вот этого сейчас нет, экзотических стран не осталось, потому что уже объездили всё. В 2005-м это еще было. В итоге у нас там звучит просто «в Италию».

Протестная «болотная» история — она ужасно комическая в Москве. Настолько всё декоративно, нелепо, такое «восстание болонок»

Но мы это снимали еще до всех этих протестных событий. И сейчас бы, наверное, стоило бы туда ввести всю эту историю, и она была бы ужасно смешной, я думаю, потому что вся эта протестная «болотная» история — она ужасно комическая в Москве, вот в этой среде. Настолько всё декоративно, настолько нелепо, такое немножко «восстание болонок», и вот это было бы очень интересно описать.

Тайга.инфо: Вспомнился текст Ревзина о том, как он в ресторане оказался за одним столом с Акуниным и Пархоменко.

— Понимаете, а там это всё конфликт на уровне «пересяду за другой столик». Пересяду за другой столик, но всё равно в том же дорогом ресторане. Это абсолютно декоративная революция, очень комическая штука, вот ее бы описать тоже было бы интересно, но мы фильм, к сожалению, просто раньше сделали.

Тайга.инфо: А из-за политических разногласий эти ваши герои в финале фильма подрались бы, как считаете?

— Никогда в жизни, никогда. Там есть другие поводы: женщины, деньги, такие вечные и базовые.

Тайга.инфо: Вы почти одновременно закончили два фильма. Какой из них для вас лично сейчас главнее? Когда домонтируете, кстати, «Долгую счастливую жизнь»?

— Я уже его домонтировал, мне осталось вот буквально две недели доделать, и он будет готов... Ну как «главнее»? Знаете, это просто совершенно разные эмоции. Там — драма, здесь — ну, анекдот практически, совсем легкая штука. Я не знаю, что для меня главнее — посмеяться или рассказать какую-то грустную историю. Для меня оба фильма — ну, я от них просто пока еще не отошел, я их только сделал и не знаю, как к ним относиться. Мне было интересно очень и то, и другое делать, а что получилось — уже не мне судить.

Тайга.инфо: У драмы изначально было другое название — «Конецдворье», если я не ошибаюсь. Почему поменяли? Слово кажется выдуманным специально для фильма.

— Конецдворье, да — там есть такое село. Мне показалось это слово тяжеловесным. Это такое притчевое название, а я притчи терпеть не могу. И еще... Честно говоря, так странно произошло, что я до 2010 года ни разу не слышал группу «Гражданская оборона». Когда услышал, она меня накрыла так, что я ее слушал два года, просто вообще не вынимая из машины. В этом смысле второй фильм сделан еще под огромным впечатлением от энергии «Гражданской обороны», от самой конструкции языковой и стихотворной Летова.

И название — это к их альбому всё-таки отсылка, ни в коем случае ни к фильму [Геннадия Шпаликова]. Да, ужасно кривая история, я понимаю, что это плохо, что так получилось, и нельзя называть два фильма одним и тем же названием и так далее, но это так приросло и так случилось, что, всё, я уже с этим ничего поделать не могу.

Тайга.инфо: Вы не стали сейчас называть «Пока ночь не разлучит» комедией. Но это комедия?

— Слушайте, я очень хотел бы, чтобы это была комедия. Но режиссер всегда очень глупо выглядит, когда говорит «Я снял комедию». Это мы еще посмотрим, снял ты комедию или нет, будет нам смешно или нет. Довольно просто сказать «Я снял драму». Ну, так можно сказать. А вот снял ли ты комедию, это уже зритель решает, потому что это очень зыбкая вещь — будут смеяться люди или нет. Поэтому посмотрим.

Тайга.инфо: Хорошо, а кто ваши любимые режиссеры-комедиографы?

— Комедиографы? Я бы сказал, что Иоселиани мой любимый комедиограф. Наверное, так, да. Мне очень нравится Капра. Один фильм Форда, потрясающий абсолютно, он называется «Табачная дорога». Вообще, это выдающееся произведение, потому что это комедия, но про нищету и про голод, и это сочетание там — абсолютно блестящее. Мне нравится Бастер Китон очень. Где-то нравится Чаплин, хотя у меня есть некий конфликт с тем, что он же такие мелодрамы делает, мне это не очень нравится.

Тайга.инфо: Почему-то так и думал, что вы не вспомните режиссеров последних нескольких лет.

Коэны? Мне не нравится, как они шутят: они всегда умно шутят,
а я не люблю, когда умно шутят, мне нравится, когда это делается более простодушно

— Нет, почему? Мне нравится Каурисмяки, мне кажется, он выдающийся комедиограф. Мне нравится Лобан, потому что у него есть свое чувство юмора, не похожее ни на кого, так же как у Каурисмяки. Так же не шутит никто, как Каурисмяки? Вот, как Лобан, тоже никто не шутит, он абсолютно по-своему это делает. Коэны? Мне не нравится, как они шутят: они всегда умно шутят, а я не люблю, когда умно шутят, мне нравится, когда это делается, скажем так, более простодушно. Не то что бы я не люблю Коэнов: мне нравится, интересно, я смотрю, — но они постмодернисты, а я это не очень люблю.

Тайга.инфо: Оператор обоих ваших фильмов Павел Костомаров сейчас работает над довольно необычным проектом «Срок». Что вы о нем думаете? Захотели бы взяться за что-то подобное?

— Мне очень интересно это. Я не весь «Срок» видел, роликов, наверное, тридцать смотрел. Мне нравится, потому что это такие японские трехстишия, такая абсолютно стихотворная журналистика, очень точное, очень короткое наблюдение без комментариев. И при этом — оно ни в коем случае не сконцентрировано на событии, а [сконцентрировано] на людях в событии. И мне очень нравится, что это не ангажированно по отношению к оппозиции сделано, как бы взгляд со стороны. Себя я не вижу в проекте совершенно, и мне это было бы не очень интересно. Я вообще документальным кино не хотел бы заниматься никогда.

Тайга.инфо: При этом ваш фильм участвует в международном фестивале документального кино. Почему так получилось? Только из-за того, что сценарий такой?

— С одной стороны, это материал, но его отношение [к документальному кино] очень номинальное. (Перед показом президент «Встреч в Сибири» Элла Давлетшина объявила картину Хлебникова «фильмом-родней», — прим. Тайги.инфо.) С другой стороны, мы же совершенно не играли в документальность. Этот материал, скорее, тащил Гайдая, и я сдерживался, чтобы не сделать фильм гротескным, совсем такой уж комедией положений. Но это совсем не документальное кино, там очень жирная игра актеров, даже для меня не свойственная, и это всё к документу не имеет никакого отношения. Ну, только из-за того, что это на основе журналистской статьи сделано, verbatim.

Тайга.инфо: А как вы относитесь к такому жанру, как мокьюментари? Я никак не могу запомнить, где в этом слове ударение ставить.

— Я тоже. Я знаю, что куча документалистов считает, что это отвратительно, плохо, нечестно и так далее, но я вообще не понимаю, в чем тут вопрос, потому что считаю, что можно делать вообще всё, что угодно. Ну, кроме того, что кого-нибудь убивать в кадре. А всё остальное, мне кажется, можно пробовать — и то, и другое, и третье, пятое и десятое. Если это интересно, увлекательно, то почему нет?

Тайга.инфо: Прочитал стенограмму обсуждения вашего фильма на «Кинотавре» и подумал, что вам, наверное, с кинокритиками неинтересно общаться. Вы же сам киновед и, по идее, должны предсказывать, что они вам скажут. Или нет, и в вас это «отключается»?

— Ну, кинокритики ведь тоже все разные. Есть люди с киноведческим образованием, и с ними, конечно, интереснее разговаривать. С журналистами — чуть меньше, потому что они глупостей много говорят, про доброе кино, про то, что кино должно чему-то учить. Когда вот эта вся байда начинается, становится скучно. Почему вы не снимаете массовое кино и так далее — настолько общие вещи, что зачем их обсуждать. А так... Да нет, мне правда с кем-то интересно общаться, с кем-то нет, и это тоже, мне кажется, человеческая больше вещь. Вот вы задаете мне вопросы — мне интересно отвечать. Придет какой-то другой человек, будет глупые вопросы задавать, и мне будет неинтересно. А дальше меня спросят, интересно мне общаться с журналистами или нет, и я не смогу ответить.

Тайга.инфо: 28 августа вам исполнилось 40 лет, с этим возрастом обычно связывают понятие «кризис среднего возраста». Что-то такое ощущаете, или же это просто кем-то выдуманная вещь?

С журналистами — не так интересно разговаривать, потому что они глупостей много говорят, про доброе кино, про то, что кино должно чему-то учить

— Да нет, ничего такого особенного я не ощущаю. По крайней мере, чтобы так осознанно сказать — «Да, ощущаю», — нет, но, может быть, что-то и происходит. Или, может быть, произойдет через полгода. Но это действительно такой возраст, когда ты понимаешь, что довольно много прошло времени, и, наверное, что-то такое... Но пока у меня нет ничего, просто очень много работы, и из-за этого я, наверное, не могу никак ни про что подумать. Хотя это, я думаю, не выдуманное, людей же серьезно шарашит по голове, что — вот, уже полтинник.

Тайга.инфо: Вы выпускаете сразу две картины, но вроде уже начали работать над третьей, это правда?

— Мы сейчас, да, пишем сценарий четырехсерийного фильма. Про реального персонажа. Был такой хирург-священник Валентин Войно-Ясенецкий. Занимался гнойной хирургией, был ученым с мировым именем и при этом еще был священником, и это всё происходило в сталинское время. У него есть совершенно потрясающая книжка воспоминаний, по которой вот мы сейчас и пишем сценарий.

Тайга.инфо: Пока бесполезно спрашивать, кому бы вы хотели дать главную роль?

— Я бы с радостью вам про это рассказал, но я не вижу ни одного актера, потому что это действительно такой мощный человек, очень сильный, а я вообще не вижу у нас ни одного актера, скажем, сорока лет, кто бы мог в принципе сыграть ученого. Как-то не вижу среди наших актеров харизмы научного работника. Для меня это тупик, загадка, я не знаю, кого снимать вообще.

Тайга.инфо: Если четыре серии, значит, сразу делаете для телевидения?

— Да, конечно. Ну, это такая история, которую нельзя сколотить в формат двух или даже трех часов, она длиннее. То есть это абсолютно сознательный ход. Но мы собираемся его делать предельно как художественное кино без телевизионных поблажек.

Тайга.инфо: И называть «сериалом» не будете?

— Нет, почему? Это будет сериал. Слушайте, ну меня очень всегда веселит, когда актер или режиссер говорит: «Мы снимаем многосерийный художественный фильм». Нет, это всё от лукавого.

Тайга.инфо: Честно говоря, недавно только узнал, что вы несколько лет работали креативным продюсером телеканала «ТНТ».

— Я ушел оттуда год назад. Пока я там работал, мне было очень интересно — в первую очередь, с [заместителем генерального директора «ТНТ» Александром] Дулерайном работать. Он действительно очень интересный мужик, я у него там очень многому научился, и то, что он это делает очень искренне, и его прёт, от этого идёт очень большая энергия. Но в какой-то момент я от этой работы устал, понял, что начинаю халтурить, а это просто нечестно, и я ушел. Уже не мог там нормально работать. Но я при этом хочу на «ТНТ» что-то делать, и у меня вообще есть мечта снять ситком, смешной и интересный.

Я запустил два сезона «Любовь на районе». И там был «Театр.doc»,
и Курочкин писал сценарии,
и была какая-то туса, но всё это
не стало сериалом

Я запустил, на мой взгляд, не самый удачный там проект, который как-то не сложился. Там было всё очень неплохо, но из-за моей, я думаю, как раз продюсерской нечуткости что-то мы упустили. Всё было правильно сделано, но вместе это не сложилось. Я запустил два сезона «Любовь на районе». И там был «Театр.doc», и Курочкин писал сценарии, и Угаров это всё снимал, и была какая-то такая туса, но всё это не стало сериалом. Какие-то серии есть очень смешные, какие-то плохие, какие-то вообще есть неинтересные совсем. Ты, как по кочкам идешь, по этому проекту, когда его смотришь. Я думаю, что это всё моя вина, просто я не до конца понял, как это делать.

Тайга.инфо: Когда мы два года назад с вами разговаривали, вы как раз собирались возглавить «Киносоюз» и какое-то время возглавляли. А сейчас — он еще есть, он работает? Просто о нем ведь ничего не слышно. Или это внутренняя организация, которую зрители не ощущают?

— А ее и не должны зрители ощущать. Она есть и, мне кажется, довольно нормально существует, потому что заняла довольно плотно нишу, условно говоря, общения с государством. Люди из «Киносоюза» входят во все эти советы при президенте, при премьере, при Госкино, и это просто, в общем, такие рычаги влияния на ситуацию. Они минимальные, честно вам скажу, но точно такие же минимальные, как в любой другой такой организации. Но мне нравится, что это абсолютно профсоюзная организация, которая решает проблемы внутри сообщества. Никаких там бешеных дел она не делает, а занимается проблемами проката, круглыми столами, тем-сем, пятым-десятым. Это такое копание в отраслях.

Тайга.инфо: Вас же еще наверняка часто просят рассказать, «что вы думаете о состоянии современного российского кинематографа». Как вы на это обычно реагируете?

— Да я, честно говоря, не могу никогда ответить на этот вопрос, потому что не думаю, что... Вот есть очень простой пример. В тот год, когда мы [с Алексеем Попогребским] сделали «Коктебель», вышел еще фильм «Возвращение» и вышел «Бумер», который мне нравится больше и кажется одним из основополагающих фильмов двухтысячных. Но он не получил тогда вообще ни одной профессиональной премии. Ни одной. Ничего вообще. А сейчас он очень сильно вырастает, и становится понятно, что это намного важнее, чем «Возвращение» и «Коктебель».

Или, скажем, в семидесятые казалось, что Тарковский — это вообще наше всё, а в какой-то момент стало понятно, что о том времени намного больше Данелия рассказал. Мне это кажется сейчас очевидным. И я думаю, что в девяностые никто не понимал, что первый «Брат» — это самое точное зеркало вообще на тот момент. Никто вообще не знает, что происходит, понимаете? В прошлом году, мне кажется, абсолютно все критики просрали фильм «Охотник» Бакурадзе.

Тайга.инфо: Ага, при этом его «Шультеса», кажется, хвалили почти все.

— Вот именно. А «Шультес» — просто такая музыкальная шкатулка по сравнению с этим гигантским фильмом. Это выдающееся кино, и я просто уверен, что лет через сколько-то всем станет абсолютно понятно, что есть вообще все мы, а есть Бакурадзе, и он великий режиссер. Как можно сейчас что-то сказать... Я думаю, это всё неадекватные разговоры.

Тайга.инфо: Потому что не дано предугадать?

— Это раз, а во-вторых — слушайте, мне кажется, в кино происходит всё то же самое, что в стране. Ну нет у нас экономики? Ну нет. Ну дремучие у нас взгляды на приезжих? Ну дремучие. И националистические. Церковь у нас вообще шизофреническая. Это всё такие признаки начального государства, только формирующегося. У нас же такая Америка 20-х годов, абсолютно. Поэтому ни про какую индустрию нашего кино сейчас говорить нельзя. Ему 10 лет, ну правда. 10 лет назад еще не было кинотеатров в стране, проката не было, вообще ничего не было, и сейчас еще все пытаются разобраться, как в этой истории жить. И два-три хороших фильма в год для страны, которая вообще себе, мне кажется, не может по состоянию экономики позволять тратить деньги на кино, — это уже не так мало.

Тайга.инфо: Хорошо, а предположите хотя бы, по каким фильмам мы будем 2012 год вспоминать. Вышло такое кино уже, или вы еще его не видели?

— Я увидел два фильма, «Конвой» Мизгирева и «Орда» Андрея Прошкина, которые мне по-настоящему понравились. «Орда» — это просто, во-первых, очень неглупое кино, а во-вторых, по художественной части, по декорациям, по костюмам, по, скажем так, качеству исторического фильма — такого не было никогда вообще. Это очень большого масштаба, очень большого труда фильм. Он выиграл приз за лучшую режиссуру на ММКФ, надеюсь, что он и в прокате хорошо пройдет.

Беседовал Кирилл Логинов