«Они орали: „Ты не понял, с кем связался? Это наш город!“»: потерпевший по делу Солодкиных пересказал «бандитский базар»

31 Янв 2013, 06:42

Новосибирский областной суд продолжил рассмотрение уголовного дела Александра Солодкина, Александра Солодкина-младшего и Андрея Андреева. Допрошенный 30 января потерпевший рассказал, как Солодкины отобрали у него кафе, в которое он вложил почти 2 млн рублей, и посоветовали «молчать в тряпочку».

Уроженец Бийска Вадим Филиппов разменял 8 января шестой десяток. Во время первого заседания он сообщил судье Ларисе Чуб, что является временно не работающим. Перед началом допроса Филиппова также стало известно, что у него есть гражданская супруга, тоже признанная потерпевшей по эпизоду о захвате Солодкиными кафе «Пикник». Действия подсудимых квалифицированы следствием как вымогательство.

Филиппов рассказал, что познакомился с Солодкиным-младшим летом 1999 года. Тогда у него была своя автостоянка на Красноярской, «там, где сейчас бизнес-центр „Гринвич“». Однажды он услышал от диспетчеров, что подъехали какие-то люди и «хотят говорить по делу». Филиппов сел в белый «Лексус» и увидел Солодкина. «Он сразу мне сказал: „Мы — труновские. Слышал про таких? Машины тут у тебя будем ставить, без оплаты“».

Государственный обвинитель Марина Морковина спросила, как Вадим Филиппов понял, что такое «труновские», и от кого он слышал значение этого понятия. «Слухами земля полнится, — ответил потерпевший. — Я знал, что в городе две ОПГ, „первомайская“ и „ленинская“, труновская. Только глухой мог этого не слышать и не знать. И как говорить, кто мне сказал, — да об этом знали все тогда, это в воздухе висело».

Солодкину отказать и «вступить в открытый конфликт, если человек себя так называет», он не решился. «И еще, когда смотришь на молодого парня, ему 23 года, а он ездит на машине, которая стоит два миллиона, это тоже о чем-то говорит», — добавил Филиппов. Он пояснил суду, что «автостоянка — бизнес достаточно уязвимый», поэтому «надо очень тонко вести себя с клиентами».

«Автостоянка — бизнес достаточно уязвимый. Надо очень тонко вести себя с клиентами. Камень могут бросить, гранату, поджечь»

«Машин много дорогих на стоянке. Камень могут бросить, гранату, поджечь, — отметил потерпевший. — А там разные люди машины ставили — налоговая, пожарники. Тоже не секрет, никаких америк не открываю, что ссориться с этими людьми никак нельзя, дороже выйдет». «Нет, меня интересует сейчас Солодкин, — прервала Морковина Филиппова. — Я правильно поняла, что вы боялись, что в отношении вас совершат преступление?» Тот подтвердил и припомнил прокурору поджог двух джипов Фрунзика Хачатряна на улице Советской: «Это же в то время было, этот случай известный был. Та стоянка от моей на расстоянии километра была». «А вы знали тогда про этот поджог?» — поинтересовалась Морковина. «Да, знал, — согласился Филиппов, подтвердив, что летом 1999 года знал о совершенном в ноябре 2003 года поджоге. — Стоянщики все же между собой общаются».

Открыть кафе он решил чуть позже, когда начался «неустойчивый период в жизни»: некие жалобы со стороны жильцов соседних домов, некое давление со стороны администрации Железнодорожного района. «Я хотел диверсифицировать бизнес. Яйца из одной корзины рассовать по разным». Он нашел место под будущее заведение в центре города и во время какого-то из «беспредметных разговоров» с Солодкиным в октябре 2000 года договорился с ним об участии в бизнес-проекте. «Он сказал: „Давай мы подпишемся. Если нормально всё будет, мы участвуем“». Вадим Филиппов пояснил суду, что «ощущал по внутреннему своему состоянию, что у них есть финансы». В пельменной недалеко от кинотеатра имени Маяковского Солодкин познакомил его со своим другом Львом Бляхером и сказал: «Вот, он будет от нас».

«Я сказал им, что надо действовать быстро, потому что место там улётное, перспективное, на хорошем месте стоит, много желающих есть взять его в аренду». Первые сложности с бизнес-партнерами начались, уже когда они стали регистрировать юрлицо. «Бляхер всё время не мог, Солодкин тоже отказывался, то ли прописки у него не было, то ли куда-то он переезжал тогда». Позже Солодкин вообще «отказался светиться» и предоставил право решать все вопросы Бляхеру. Договор аренды помещения на Державина, 9 ЗАО «Мария» заключило в ноябре 2000 года с ЧП «Филиппов». Через пару месяцев, когда было создано ООО «Пикник АБС», бумаги были переоформлены.

Учредителями нового ООО выступили на равных правах Филиппов как частное лицо и ООО «Блас», 50% которого принадлежали родственнице Бляхера по фамилии Арсентьева, а другие 50% — младшему брату Александра Солодкина Юрию. Напомним, в настоящее время Лев Бляхер и Юрий Солодкин находятся в международном розыске. Буквы «АБС» — по словам Филиппова, ничего не значащие, — в названии общества появились, потому что «„Пикников“ тогда было мама-дорогая», а предприниматели хотели назвать свое кафе непременно в честь романа братьев Стругацких «Пикник на обочине».

«Директором назначили меня, и я с ноября 2000 года начал вкладывать деньги». Со слов потерпевшего, он договорился с Солодкиным, что стороны вложат по 50 тысяч долларов, но почти все затраты по ремонту помещения и закупке оборудования пришлось взять на себя ему. «Ни Солодкин, ни Бляхер палец о палец не ударили,— пожаловался Филиппов. — Подозреваю, что они даже не знали, откуда что берется, просто приезжали с инспекциями. Всем занимался я. И еще управляющий был у меня, Олег Альянов, так он вообще оттуда не выходил, жил там практически». Филиппов потратил на создание «Пикника» около 1,8 млн рублей. Солодкин и Бляхер первые деньги (5000 долларов) выдали ему только в марте 2001 года. «И давали потом по пять тысяч, когда надо было по тридцать».

«Ни Солодкин, ни Бляхер палец о палец не ударили. Подозреваю, что они даже не знали, откуда что берется. Всем занимался я»

Особенно трудно пришлось Вадиму Филиппову в июне 2001 года, когда умер Альянов («повесился прям там в кафе», пояснил Тайге.инфо потерпевший), а «они стали напрягать, чтобы кафе открылось к 1 июля». «Пикник» начал работать только в сентябре 2001 года. Ресторанный критик газеты «Новая Сибирь» Сергей Белоусов в январе 2002 года назвал его «стильным кафе для молодежи». «Поваром там был человек Александра Наумовича, армянин Ерванд, — вспомнил Филиппов. — Охрана была их — „Георгий Победоносец“». Среди посетителей кафе потерпевший часто видел «труновских» — Бляхера, Анатолия Радченко, «Андреева Сергея, который выступал здесь, меня тогда не было, я потом читал, как он плёл тут, что меня не видел», Хасана и Рената Ганеевых. «Как я понял, что они члены ОПС, это вопрос риторический», — ответил Филиппов прокурору. По его словам, несколько раз обедал в «Пикнике» и сам Трунов.

С Солодкиным-старшим, который ему впоследствии «давал пару раз пригласительные на баскетбол в Первомайку», Филиппов познакомился, «наверное, тоже осенью 2000 года». Отец его компаньона «обещал все административные вопросы решать на раз, но потом я понял, что это такие понты», рассказал потерпевший. Так, когда в помещении отключили электроэнергию, Александр Солодкин-старший обещал Филиппову устранить проблему, поговорив с директором ОАО «Новосибирскэнерго» Виталием Томиловым, «но вопрос я в итоге решил сам, только к маю месяцу».

«Я спрашивал Солодкина и Бляхера про деньги: „Ребята, в чем дело? Что за отношение?“ Вначале были просто обещания, „щас-щас“, ну детский лепет, а потом, когда я заикался о деньгах, они на меня стали давить. А я уже начал поглядывать, других кого-нибудь искать известных, понимал, что один не потяну. Но я столько уже вложил, что мне деваться было некуда: решил открыть кафе, чтобы оно меня кормило до конца жизни. Стал прыгать, как сайгак, по банкам, занимал у родственников, у друзей из Бийска», — рассказал Филиппов.

Закончилось всё тем, что в сентябре 2001 года он попал в больницу — с нервным срывом, микроинсультом и синдромом хронической усталости. «Две недели пролежал. Солодкины не приезжали ни разу». «Ну, это-то всё понятно», — откликнулась прокурор Морковина и извинилась за неуместную реплику после возмущения адвокатов и сделанного ей судьей Чуб замечания. «Я вышел из больницы и уже был в кафе как посторонний, — продолжил Филиппов. — Охрана была из людей, которых я не знал, и в кафе они меня не пустили». Морковина спросила, обсуждал ли он этот вопрос с компаньонами. Филиппов ответил, что связаться с Солодкиным не смог («После убийства Белякова он на месяц из города исчез, как испарился»), а Бляхер на него «наорал, что „мы с ребятами потеряли огромные деньги, потому что ты не открыл кафе к сроку“».

«Знаете, как вот думали, что репрессии были, а Сталин просто не знал, так и я надеялся, что Александр Наумович не в курсе»

«Расскажите, когда состоялась встреча на Серебренниковской», — попросила прокурор. Потерпевший сообщил, что сам «искал встречи», и Солодкин с Бляхером ему «сказали приезжать» в офис баскетбольного клуба «Локомотив». «Это где-то октябрь 2001 года, после больницы». «Подсудимым предъявлено, что первая встреча была с 1 по 12 сентября, — посмотрела в материалы дела Морковина. — Это было?» Вадим Филиппов вспомнил и согласился, а адвокаты возмутились, что гособвинитель задает наводящие вопросы.

Филиппов пояснил, что поехал поговорить с Солодкиным-старшим, чтобы тот вразумил сына. «Знаете, как вот люди думали, что репрессии были, а Сталин просто не знал, так и я надеялся, наивный, что Александр Наумович не в курсе». Однако Александр Наумович, по словам Филиппова, «сказал, что я некрасиво поступил, из-за меня Саша потерял деньги и теперь имеет проблемы, и это мое дело, как выскакивать из ситуации. У меня случился столбняк, и тут в кабинет зашли Александр Александрович и Бляхер». Позже Филиппов понял, что «это была просто подстава»: он договорился о беседе с отцом Солодкиным, но пришлось выслушивать крики сына.

«Какие к нам предъявы, если ты угробил всё дело? Ты совсем обалдел? Ты на кого хвост поднимаешь? — воспроизвел Филиппов услышанное от Солодкина-младшего и Бляхера, извинившись перед судьей за „бандитский базар“. — Смысл был такой, что „иди-ка ты далеко и лесом, никуда не суйся и молчи в тряпочку“». Солодкин-старший во время этого разговора «раз 10-20 выскакивал туда-сюда» из кабинета, поскольку «такой человек, что на месте не сидит», пояснил потерпевший в ответ на вопрос прокурора.

Инициатором второй встречи на Серебренниковской, 23 был Лев Бляхер. «Он позвонил и очень лояльно сказал: „Вадим, ну надо встретиться“». По словам Филиппова, Солодкины и Бляхер узнали, что он написал заявление участковому об угрозах и заявление в ОБЭП о похищении у него оборудования. Но в период между этим звонком и повторным визитом в офис Солодкина произошло кое-что еще. «С человеком, которому я написал заявление, — он в деле засекречен, я не могу его называть, — встретился человек от них, Гришунин, и провел профилактическую беседу». И после разговора с Гришуниным сотрудник ОБЭП объяснил Филиппову, что ничего не сможет сделать. «Это большие люди, ты не дергайся, делу хода всё равно не будет», — пересказал потерпевший.

«Пьяный Бляхер нажрётся и звонит ночью, а у меня „громкая связь“. Жена с дочерью уезжали из дома, чтобы не слышать»

После этого Бляхер позвонил Филиппову еще раз и уже другим тоном велел приезжать. «Если в сентябре я еще о деньгах заикался, то потом уже нет. Меня позвали, чтобы меня не слушать». По словам потерпевшего, он выслушивал угрозы и от Бляхера, и от обоих Солодкиных: «Александр Наумович поднимал на меня руку: ты чё, говорит, козёл? Они просто на меня орали: „Вали из города, иначе закатаем тебя, зароем, похороним. Не понял, с кем связался? Это наш город!“»

Угрозы в свой адрес Филиппов воспринимал реально, подтвердил он прокурору. «Пьяный Бляхер нажрётся и звонит ночью, а у меня „громкая связь“. Жена с дочерью, маленькой еще, уезжали из дома, чтобы не слышать этого». Филиппов добавил, что он просил Юрия Солодкина вывести его из состава учредителей ООО «Пикник АБС», «чтобы оно на мне не висело». «Заказным письмом отправлял ему на Шевченковский жилмассив, где он был прописан, но никакого ответа не получил».

Выслушав потерпевшего и, вероятно, обнаружив в сказанном нестыковки с тем, что он говорил на предварительном следствии, государственный обвинитель Марина Морковина решила заявить ходатайство об оглашении ранее данных показаний. Но судья Лариса Чуб предложила перенести этот вопрос на 1 февраля, поскольку адвокаты еще должны были подготовиться к рассмотрению их апелляционной жалобы на продление срока содержания подсудимых в СИЗО. Через полтора часа после окончания заседания 30 января судебная коллегия по уголовным делам областного суда признала решение Чуб о продлении ареста законным и справедливым.