«Было понятно, что перспектив у этого кафе нет»: 11 из 12 свидетелей обвинения не смогли подтвердить, что на «Пикник» претендовали Солодкины

10 Фев 2013, 10:54

Новосибирский областной суд, рассматривающий уголовное дело в отношении бывших высокопоставленных чиновников Солодкиных, допросил 4 и 6 февраля по эпизоду с вымогательством десять свидетелей со стороны обвинения. Показания еще двоих, данные ими на следствии, зачитала государственный обвинитель.

Напомним, что потерпевшими по этому эпизоду проходят замдиректора ООО «Премьер» Вадим Филиппов, пытавшийся в начале 2000-х открыть в центре Новосибирска кафе, и его гражданская жена Светлана Верещагина, директор ООО «Премьер». Филиппов заявил, что Солодкин-старший, его сын и их знакомый Лев Бляхер отказались возвращать деньги, которые он вкладывал в развитие кафе «Пикник», считая Бляхера и Солодкина-младшего бизнес-партнерами. Потерпевший рассказал в суде, как подсудимые в 2001 году «кинули» его на 60 тыс. долларов и угрожали «закопать», если не откажется от своих требований.

Первой 4 февраля была допрошена пенсионерка Мира Арсентьева, дальняя родственница Бляхера, согласившаяся в январе 2001 года стать соучредителем ООО «Блас». Его вторым соучредителем был младший сын и брат подсудимых Юрий Солодкин (как и Лев Бляхер, он объявлен в международный розыск). В свою очередь ООО «Блас» и Вадим Филиппов учредили для управления будущим кафе ООО «Пикник АБС».

Арсентьева сообщила, что знакома с Солодкиными «очень давно», а Филиппова не знает, и согласилась рассказать всё, что ей известно. «Только мне ничего неизвестно. Я не знаю, для чего я здесь», — призналась она. Гособвинитель Марина Морковина спросила, была ли Арсентьева соучредителем ООО «Блас». «Я, честно, не помню. Может быть, Бляхер мне предложил. Какое-то ООО создавалось, но потом я вообще про него забыла». По ее словам, реального участия в деятельности ООО она не принимала, целей его создания не знала, прибыль не получала. «Когда вы вышли из состава учредителей и выходили ли?» — спросил прокурор Алексей Куликов. «Я не знаю», — покачала головой свидетельница.

Адвокат Солодкина-младшего Николай Украинцев попросил охарактеризовать Бляхера как человека. Арсентьева ответила, что у него спокойный характер, образование высшее, по специальности он стоматолог, алкоголем не злоупотреблял, ни разу при ней не был груб с окружающими. «Вам известно что-либо про отношения Бляхера и Филиппова?» — спросил Украинцев. «А я не знаю Филиппова», — повторила Арсентьева. Потерпевший ранее тоже говорил, что никогда не встречался с ней. «Поступали ли вам от Бляхера после регистрации юридического лица замечания, сомнения в партнерах по какому-то бизнесу?» — спросил адвокат. «Мы с ним на такие темы не разговаривали», — ответила Арсентьева.

Свидетель отметила, что у Бляхера спокойный характер, алкоголем он не злоупотреблял, ни разу при ней не был груб с окружающими

О существовании кафе «Пикник» она знала, но о своей причастности к нему не слышала: «Я не помню, что это было именно ООО „Блас“. Я ставила подпись в одном документе». Морковина попросила разрешения огласить показания, данные Арсентьевой на следствии: тогда она говорила, что была в составе учредителей ООО «Пикник АБС». «Свидетельнице на допросе предоставлялись копии документов, — возразил адвокат, — она подтверждала, что там ее подпись, а сейчас не помнит обстоятельств. В чём противоречия?» На вопрос, известно ли ей, что отец и сын Солодкины могли иметь какое-то отношение к «Пикнику», свидетельница также ответила отрицательно.

Чуть более полезным обвинению, чем Арсентьева, оказался главный инженер городского драмтеатра под руководством Сергея Афанасьева Виталий Лемза. Он устанавливал «летом или весной 2000 или 2001 года» декоративные металлоконструкции в помещении, где должно было открыться кафе «Пикник». По словам свидетеля, детали заказа он обсуждал с управляющим Олегом Альяновым. Договор подряда не составлялся, общую сумму заказа Лемза не помнит: «Очень уж давно это было». Оплату он получал наличными, «в основном, от Филиппова» и расписывался за деньги «в какой-то книжке». Работы были оплачены не полностью, но назвать сумму задолженности он затрудняется.

Морковина ходатайствовала об оглашении показаний Лемзы, данных на следствии, заявив о наличии противоречий: он заключал с ООО «Пикник АБС» письменный договор и при разговоре со следователем вспомнил точную сумму заказа. «По записи в ежедневнике, не более того», — объяснил гособвинителю свидетель. Адвокаты заявили, что не возражают, но уговорили судью разрешить оглашение после допроса свидетеля стороной защиты.

Виталий Лемза подтвердил, что работал директором ООО «Мекон», которое занималось производством и установкой на объектах металлоконструкций. «Заявки подтверждались договорами», но в случае именно с кафе «Пикник» он точно не помнит, был ли договор. Акт выполненных работ точно не составлялся, потому что после смерти Олега Альянова «всё так и застыло, остановилось». Пояснял ли причины задержки с оплатой выполненных работ Вадим Филиппов и предлагал ли он Лемзе решить вопрос через суд, свидетель не помнит. «По чьей инициативе деньги выдавались именно наличными?» — «Мне сложно ответить. Я даже не помню, с кем я начал общаться на тему заказа».

По словам свидетеля, следователи на единственном допросе предъявляли ему блокнот, где были указаны денежные суммы, за которые он расписывался. Чей был ежедневник, Лемза не знал, но вспомнил, что «у меня возникали по некоторым подписям вопросы, что какие-то подписи, может быть, и не мои». Подлинник ежедневника или копии листов он видел на допросе? «Я не помню». Когда Лемза в последний раз был в помещении на Державина, 9? «До смерти Альянова еще. Уже близко к открытию кафе, как мне Альянов сказал. Но посетителей там еще не было». Почему свидетель тогда не стал обращаться с иском в суд? «Некогда было, в основном». Оплачивалось ли изготовление металлических конструкций отдельно? «Если я не помню сейчас общей суммы, то мне трудно поделить».

После смерти управляющего Лемза познакомился с Филипповым, который представился «собственником кафе»

Закончив с вопросами, адвокаты также заявили о противоречиях в показаниях свидетеля, и гособвинитель зачитала протокол его допроса. Виталий Лемза сообщил следствию, что заказ на работы в будущем кафе поступил осенью 2000 года, работы велись до июня 2001-го, общался исполнитель с Альяновым. «Между нами заключался договор, он потерялся». После смерти управляющего Лемза познакомился с Филипповым, который представился «собственником кафе». Причины задержки с оплатой работ Филиппов не объяснил, зато сказал, что «собирался с кем-то судиться из-за этого кафе, и предлагал судиться вместе».

Следователи предъявляли свидетелю копии ежедневника с подписями о получении денег. «Обстоятельства я не помню, но точно могу пояснить, что это за выполненные работы», — сказал Морковиной Лемза. В записях сказано, что он получал деньги частями (30, 20, 20 и 15 тыс. рублей), напомнила гособвинитель. «Эти суммы обозначены в ежедневнике, но мной они не назывались. Возможно, это эти суммы», — предположил свидетель. «В какой суд предлагал вам обратиться Филиппов?» — спросил Украинцев. Лемза сказал, что «не помнит деталей» и не знает, к кому тогда были претензии у Филиппова. Солодкиных он знает, потому что работал как-то на Шевченковском жилмассиве, но об их связи с кафе «Пикник» не слышал.

Потерпевший в свою очередь сообщил, что он ни с кем не собирался судиться: «Не было такого. Виталий просто не помнит, а я-то помню». Филиппов признал, что остался должен Лемзе: «Да, к сожалению. 10-12 тысяч, это немного, весь заказ там был тысяч на 70». На вопрос, почему следователи, если у них был тот самый ежедневник, предъявляли людям копии, потерпевший ответить не мог. Свидетель подтвердил адвокату Светлане Ткаченко, что после смерти Альянова ему никто за работу не платил. «А тогда как появились эти две записи в июле, если Альянов покончил с собой в конце июня?» — «Стопроцентно сказать не могу. Насколько я помню, в июле я денег не получал, — ответил Виталий Лемза. — За деньги расписывался в момент получения. Когда делались записи, меня мало волновало».

Следующим допросили директора ООО «Бетонные технологии» Артёма Кистина. Он сообщил, что «комплектовал кафе „Пикник“ оборудованием и инвентарем». О деталях заказа договаривался с Альяновым («позвонил молодой человек, Олег или Николай»), а рассчитывался с ним, поскольку Альянов повесился, уже Филиппов. За работу Кистин получил 25 тыс. рублей, всю сумму за раз, что подтверждается записью в ежедневнике, отсканированные страницы которого ему показали на допросе. С подсудимыми он не знаком.

Николай Украинцев указал Артёму Кистину на то, что деньги ему, согласно ежедневнику, выплатили 10 мая, когда Олег Альянов еще был жив. «Это дата иная, чем в реальности?» — поинтересовался адвокат. «Я не уверен, что там стояла дата, когда я расписывался», — признался свидетель. Он предположил, что 10 мая 2001 года мог поставить в помещении на Державина, например, разделочные столы или мойку: «И тогда там поставили эту дату. Возможно, мы делали счета-фактуры, там стояла эта дата». Вадим Филиппов подтвердил версию: «Всё правильно, дата ставится в день, когда договариваешься с человеком, чтобы не забыть, кому ты сколько за что должен, а расписывается он потом». Украинцев спросил Кистина, предъявляли ли ему для опознания на допросе фотографии и составлялся ли при этом протокол, и свидетель ответил сначала утвердительно, а потом отрицательно.

Арт-директор дизайн-студии AZ-Studio Александр Залуцкий по просьбе своего знакомого Олега Альянова сделал «значок для кафе»

Арт-директор дизайн-студии AZ-Studio Александр Залуцкий по просьбе своего знакомого Олега Альянова сделал «значок для кафе». Какое-то время, по словам дизайнера, логотип висел над входом в еще не открывшийся «Пикник», но потом он ни его, ни кафе не видел. «Там была предоплата, 50%. Олег заплатил 10 тысяч, значит, стоимость заказа составляла 20 тысяч, — сказал Залуцкий. — Примерно столько, полагаю, тогда и стоила такая работа, 15-20 тысяч, где-то так». Он не помнит, чтобы передача денег где-либо фиксировалась, но, «когда мне показали, в ежедневнике напротив моей фамилии стояла такая сумма».

Морковина спросила, были ли там какие-либо другие записи, когда Залуцкий ставил свою подпись. «Вообще, в ежедневниках я обычно не расписываюсь, — сказал свидетель. — Я просто не помню ни записи, ни подпись. Может быть, моя подпись, может быть, эта дата, не знаю». Следователи предъявили ему ксерокопию листа из ежедневника. Вторую часть причитающейся суммы дизайнер не получил, но настаивать не стал. «Здесь была трагедия, было понятно, что перспектив у этого кафе нет. Олег там покончил с собой, история стала известной, я узнал об этом вообще от левого человека. Лезть в такое время к людям из-за денег я просто не захотел».

Филиппова при этом Залуцкий видел, запомнив его как «работодателя» Альянова. «Сам Олег представился мне как директор, сказал, что он управляет этим всем и потом будет руководить». На вопрос адвоката, называл ли Альянов фамилию Солодкина, свидетель ответил: «Да мне кажется, он и фамилию „Филиппов“ не называл». На допросе Залуцкому предъявили фотографию потерпевшего («Я сказал, что вроде бы я его видел, но не уверен. Как его зовут, я не знал»), но отдельный протокол по этому поводу не составлялся.

Череду подрядчиков, работавших с Альяновым и Филипповым, прервала свидетельница, не связанная со строительством «Пикника». Директор туристической компании «Восток-Запад-тур» Инна Белякова, вдова вице-мэра Новосибирска Игоря Белякова, сообщила, что с потерпевшим не знакома, Солодкиных же знает «очень давно». В кафе на Державина, 9 она бывала («Мы там даже новогодний корпоратив проводили, я тогда работала в банке»), владельцем считала Льва Бляхера. По словам Беляковой, в 2002 или 2003 году «его бизнес немножко приутих, и он предложил мне купить кафе».

Знала ли она, на каком основании это помещение принадлежало Бляхеру? «Я поняла, что он вложил деньги в строительство, но права собственности у него юридически не было. Застройщик не исполнил свои обязательства по формированию пакета документов». Тем не менее, Белякова заплатила Бляхеру за помещение под расписку около 4-4,5 млн рублей и открыла там офис турагентства. Оборудования, столиков, всего остального уже не было: только барная стойка напоминала, что раньше здесь работало кафе, «она была авикассой». Белякова сама общалась с застройщиком («Мы оплачивали ему коммунальные платежи, у него офис находился в том же доме, за углом»), но с документами у Бляхера так ничего и не вышло. «Мы спокойно отсидели там год и съехали в бизнес-центр на Советской, 64».

Николай Украинцев спросил, известно ли Инне Беляковой, почему же Лев Бляхер не смог оформить документы на помещение. Свидетельница ответила, что задержка в оформлении была связана с «нарушениями в основании дома», на первом этаже которого был ее офис: «Это был брак в самом здании, трещина в фундаменте, я так поняла». Кафе «Пикник», по мнению Беляковой, открылось «в начале 2002 года, точно не скажу». Тогда же проходил и «чисто банковский корпоратив», закрытое мероприятие, провести которое в кафе она сама предложила руководству. «Этот банк раньше назывался „Сибирский крестьянский банк“», — уточнила Белякова, не сказав, что в 2005 года он стал «Русским ипотечным банком».

Адвокат поинтересовался, осуществляли ли оцепление кафе во время корпоратива какие-либо охранные предприятия. «Нет, не было ничего такого, — ответила свидетельница. — Хорошее мероприятие получилось, всем понравилось». Почему она согласилась отдать 4,5 млн рублей, если документов на помещение не было? «Я доверяла Бляхеру, знала его как человека порядочного». Кому принадлежало помещение, пока там работало турагенство? «Ну, фактически я была собственником». Почему съехала? «Место мне не понравилось: клиентов было не так много, как мы ожидали. Решила инвестировать в другой офис».

О том, что Солодкины имели какое-либо отношение к управлению «Пикником», вдова вице-мэра Новосибирска Игоря Белякова никогда не слышала

Вернул ли Бляхер деньги Беляковой? «Да, всё до копейки, в течение года». Как она могла бы его охарактеризовать? «Достаточно умный, компетентный, разбирающийся в бизнесе. Хороший друг». Не злоупотреблял ли Бляхер алкоголем, спросил Украинцев. «Он очень устойчив к алкоголю, никогда его не видела пьяным», — ответила Белякова, прежде чем судья Лариса Чуб сняла вопрос по просьбе прокурора Марины Морковиной. А кричал ли при ней Бляхер на кого-нибудь когда-нибудь? «Нет, он такой, неконфликтный человек».

«Инна Викторовна, можете всё-таки вспомнить, как Бляхер стал собственником кафе? — спросил Александр Солодкин-младший. — Вы так рассказываете, что может сложиться впечатление, что Бляхер был владельцем кафе. А он же был посредником, владельцем был тот застройщик, которому вы платили». «Если честно, я не помню», — призналась Инна Белякова. О том, что Солодкины имели какое-либо отношение к управлению «Пикником», свидельница никогда не слышала.

Допрошенный в качестве свидетеля менеджер по развитию компании «Климат-Сервис» Константин Малюшко с 1992 по 2005 год был генеральным директором ООО «Спрэд». В помещении на Державина «Спрэд» устанавливал («Я могу судить условно, но почему-то мне кажется, что до 2000 года, может, даже до кризиса») вентиляционное оборудование и кондиционеры. Подрядчиком на объекте был некий «Центр дизайна и реконструкции», с ним и был заключен договор, уточнил свидетель. По его словам, на самой первой встрече в будущем кафе присутствовали директор подрядной организации Андрей Быков, «мой технический директор» Андрей Шахматов и Филиппов, которого Малюшко воспринял как представителя заказчика. Два-три раза он общался с Олегом Альяновым.

Точную сумму, которую ООО «Спрэд» заплатили за установку и монтаж оборудования, свидетель назвать в суде не смог. «Какие-то цифры мне на следствии напомнили, какие-то я вспомнил». На момент выполнения заказа стоимость таких работ могла составлять до 10 тысяч долларов. Подрядчик рассчитывался «безналичным образом», в случае «недоделок» и дополнительных расходов поступали наличные, «всё шло через Шахматова». На вопрос Николая Украинцева о заказчике Константин Малюшко ответил, что заказчиком для него был «Центр дизайна и реконструкции», который с ним полностью расплатился. Филиппов пояснил, что они с Альяновым давали наличные Быкову, а тот переводил их на счет ООО «Спрэд». «Быкову, к сожалению, остались немного должны», — признался потерпевший.

Адвокат Михаил Книжин спросил, каким образом на этапе предварительного следствия Константином Малюшко была подсчитана стоимость работ. Свидетель ответил, что они «долго сидели со следователем» и изучали список оборудования, установленного в кафе: «У него были подобраны материалы. Я предполагаю, что цифра была указана в документе под названием „Список оборудования кафе „Пикник““». Приходных ордеров, расписок и иных платежных документов ООО «Спрэд» в материалах не было, но вообще все этапы оплачивались по накладным, а итоговым документом был акт выполненных работ. Когда акт был подписан? «Не помню, возможно, в сентябре 2001 года».

Малюшко на допросе тоже показывали фотографии, на которых он опознал Филиппова, а также Солодкина-старшего, но не как человека, связанного с кафе «Пикник»: «Я раньше занимался спортом и видел его лет восемь назад, но не общался с ним и знаком не был». Отдельный протокол об опознании людей по фотографиям он тоже не подписывал.

В финале заседания 4 февраля гособвинитель Морковина ходатайствовала об оглашении показаний двух «иногородних свидетелей», которые известили суд, что не смогут явиться «по причине занятости на работе». Адвокаты заявили возражение. Во-первых, у них могут возникнуть вопросы к свидетелям, а задать их не получится. Во-вторых, «такого критерия, как „занят“, в законе нет». Михаил Книжин напомнил Ларисе Чуб, что были прецеденты, когда приговоры отменяли при обжаловании именно из-за нарушений ст. 281 УПК РФ: «Думаю, ваша честь, что не стоит рисковать приговором, каким бы он ни был», — сказал защитник Солодкина-старшего. Выслушав мнение участников процесса, судья полистала УПК и удовлетворила ходатайство, отнеся занятость свидетелей к «иным чрезвычайным обстоятельствам».

Филиппов рассказывал, что он планировал открыть «элитное кафе», но некие Солодкин и Бляхер сначала его «потихоньку отстраняли от управления», а потом и вовсе «кинули»

Из показаний жительницы Бийска Натальи Рымарь и жителя Красноярска Якова Аленова следовало, что в 2000 году Вадим Филиппов (знакомый Рымарь с 1975 года) и Светлана Верещагина (которую Аленов называет близким другом и считает «своей сестрой, хотя генетической и родственной связей между нами нет») заняли у них по 3000 долларов для открытия в Новосибирске кафе. Яков Аленов сообщил следователю, что, по его данным, между Филипповым, Верещагиной и их компаньонами, чьих фамилии он не знал, почему-то произошел конфликт: со слов его друзей, «их лишили права собственности на кафе и не допустили к управлению». Наталья Рымарь слышала чуть больше: Филиппов рассказывал, что он планировал открыть «элитное кафе», но некие Солодкин и Бляхер, неизвестные ей, сначала его «потихоньку отстраняли от управления», а потом и вовсе «кинули».

На заседании 6 февраля первым был допрошен свидетель Анатолий Лобанов. Пенсионер сообщил, что не знает ни Солодкиных, ни Филиппова. Обстоятельств установки им двух водосчетчиков в помещении кафе «Пикник» и получения за это денег он не помнил. «На допросе следователь показал мне бумажечку, я подтвердил: 4500 рублей и моя подпись, больше никаких надписей не было. Где и когда расписывался, я не помню». По словам Лобанова, следователь показывал ему какие-то фотографии, и людей на них он не узнал. «Он сказал: „Вот протокол, мы наговорили, распишись“. Всё, я думал, что больше про это не будет разговора». В какой организации свидетель работал в 2001 году, он сам тоже не смог вспомнить.

Украинцев попросил разрешения продемонстрировать Лобанову протокол его допроса. «Я возражаю, эти показания еще не оглашались», — сказала Морковина. «Так он в протоколе не говорил про кафе, только про деньги», — возразил в ответ адвокат. Показав документ, он спросил, узнает ли свидетель свою подпись. «Это подпись моя, это не моя», — ответил Лобанов, указав на графу о разъяснении допрашиваемому его прав. «В связи с чем вы не узнаете подпись?» — спросила свидетеля прокурор. «Она отличается от всех, там же есть и мои», — объяснил тот, сообщив, что не помнит, разъяснялись ли ему тогда права. «А вы документы уверенно опознавали?» — спросил Украинцев. «Снимается ваш вопрос, он уже ответил», — сказала судья Чуб.

Анатолий Лобанов рассказал, сколько дней обычно занимает установка счётчиков, из чего складывается сумма оплаты работы и как инспектор из «Горводоканала» выписывает акт допуска, но применительно к кафе «Пикник» повторить всё это не смог. «Визуально кафе где находится, можете сказать?» — спросила адвокат Ткаченко. «Вообще не помню», — признался Лобанов. Прокурор Морковина зачитала показания свидетеля о том, что в предъявленной копии ежедневника напротив росписи стояла дата «11 июля», был указан номер телефона и сумма в размере 4000 рублей. Пояснить «противоречия в части суммы» пенсионер не смог. «Можете сказать, как вы поняли, что это копия именно ежедневника?» — спросил Книжин. «Это была копия откуда-то, а откуда — я не знаю», — пожал плечами Лобанов, и адвокат обратил внимание судьи, что свидетель запомнил предъявленный лист как «бумажечку», «а в протоколах везде напишут, что был ежедневник».

Допрашивая следующего свидетеля, прокурор с согласия судьи, отклонявшей возражения адвокатов об изменении порядка исследования доказательств, активно интересовалась темами, не связанными с «Пикником». В суд явился замдиректора охранного предприятия «Караул» Виктор Кожухов, занимавший с декабря 1999 года по август 2008-го должность директора в ЧОП «Георгий Победоносец», которое не раз упоминалось на предыдущих заседаниях. Кожухов сообщил суду, что знает отца и сына Солодкиных, а потерпевшего Филиппова видел на очной ставке.

«Осуществлялась ли сотрудниками предприятия охрана Солодкиных?» — «Осуществлялась». — «Кто выступал заказчиком?» — «„Локомотив“, „Динамо-Спорт“»

«Скажите, какое отношение к вашему предприятию имел Радченко?» — спросила Марина Морковина, не пояснив, кого она, собственно, имеет в виду. «Он курировал нашу работу, — ответил Виктор Кожухов. — Показывал объекты, которые нужно охранять, определял финансовую политику». «Осуществлялась ли сотрудниками вашего предприятия охрана Солодкиных?» — продолжила гособвинитель, игнорируя возмущение стороны защиты. «По закону мы не можем охранять физических лиц», — напомнил свидетель. «А на деле?» — «Осуществлялась». — «Кто выступал заказчиком?» — «„Локомотив“, „Динамо-Спорт“, заказчики разными были». Солодкина-старшего охраняли Сергей Круч и Вячеслав Рябцев, у Солодкина-младшего «состав менялся». Радченко мог давать им указания? «По крайней мере, мне такие факты не известны».

Кафе «Пикник» ЧОП «Георгий Победоносец» тоже охраняло, подтвердил Кожухов: «Еще когда кафе не было открыто, мы охраняли. Один сотрудник работал. Непримечательный объект был, не было какого-то особого отношения». Обстоятельства оплаты и заказчика он не помнил. Кто мог давать указания охранять «Пикник»? «Радченко или генеральный директор, Колесников или Дозорцев тогда был, не помню». В ответ на вопрос прокурора Алексея Куликова Кожухов вспомнил, что на допросе ему предъявляли ежедневник: «Там стояла моя подпись напротив какой-то суммы».

Светлана Ткаченко спросила, было ли такое, чтобы сотрудники ЧОП не пускали Вадима Филиппова в кафе. «Мне указаний таких не поступало». А сам он давал такие указания? «Не помню». Украинцев спросил, приезжал ли Кожухов в кафе лично. «Я инспектировал все объекты, проверял несение службы». В случае незаконного проникновения на объект или другой нештатной ситуации данные об этом вносились в отчет. «Все отчеты об итогах несения службы принимал я, таких данных по кафе не помню. Да проблем там вообще не возникало». Солодкин-младший к нему с какими-либо просьбами по этому кафе никогда не обращался. Книжин поинтересовался, были ли в ежедневнике еще какие-либо записи. «Я в пустых ежедневниках подписи не ставлю, — ответил Кожухов. — Там было еще что-то и моя подпись». И он уверенно опознал ее как свою? «По-моему, да». Льва Бляхера он видел несколько раз, по поводу кафе с ним не общался.

Украинцев ходатайствовал об оглашении протокола допроса свидетеля от 11 ноября 2010 года, указав на противоречия в показаниях о Радченко и ежедневнике. Морковина заявила, что надо заодно огласить показания Кожухова о взаимоотношениях Солодкина-младшего и Радченко. «Зачем? Противоречий же не было, он ничего об этом не пояснял», — ответил адвокат и зачитал показания о том, по чьему указанию ЧОП охраняло кафе «Пикник»: «Не помню, скорее всего, Радченко, потому что он всегда указывал, что нам охранять». Оплата услуг, согласно протоколу допроса, принималась «Георгием Победоносцем» безналичным способом. За что же тогда Кожухов расписывался в «копии ежедневника», как это сказано в протоколе? «Я допускаю, что мог забрать деньги и отдать в кассу», — предположил тот. Так ему всё-таки показали копию или сам ежедневник? Кожухов не помнил. Морковина зачитала его показания, на которые сама обратила внимание: «Кто бывал в кафе, я точно не помню, но со слов охранников знаю, что там были Солодкин А.А. и Радченко». Защита тут же уточнила у свидетеля, что подчиненные ему не поясняли, что те делали в кафе.

По чьему указанию ЧОП охраняло кафе «Пикник»? «Не помню, скорее всего, Радченко, потому что он всегда указывал, что нам охранять»

«Скажите, почему вы решили, что эти охранники, которых вы назвали, меня охраняли, а не офис баскетбольного клуба „Локомотив“ и игры России?» — взволнованно спросил Солодкин-старший. «Они и эти объекты охраняли», — согласился Виктор Кожухов. Он подтвердил, что клуб ежемесячно перечислял ЧОП средства за круглосуточную охрану офиса. Подсудимый Андрей Андреев спросил, проводил ли СК РФ проверку незаконной деятельности ЧОП в 2009-2011 годах. Свидетель ответил, что не знает, потому что уже не работал в это время директором «Георгия Победоносца».

«Скажите, а вам известно, что ваше предприятие считали частью какого-либо преступного сообщества?» — спросил Андреев, и Кожухов ответил отрицательно. Морковина сразу же спросила, охраняли ли сотрудники ЧОП Александра Трунова. Свидетель подтвердил, что у Трунова «до меня и после меня» была группа охранников, сколько в ней было человек, он не помнит. «Кому эти охранники подчинялись?» — спросила прокурор. «Формально — директору, реально — заказчику», — ответил Виктор Кожухов, уточнив, что заказчиком был спортивный клуб «Заря». «А еще кому?» — «Ну, Виталию Шевцову подчинялись, как старшему». Он смог вспомнить, что среди этих охранников были Вячеслав Глухих, Марат Загидуллин и Михаил Чуркин. «Зарплату они получали от нас». — «А еще от кого-нибудь получали?» — «Этого я не знаю».

Украинцев спросил, какие объекты Трунова могли охранять перечисленные Кожуховым сотрудники. Свидетель предположил, что они охраняли спортивный комплекс «Заря» и, возможно, квартиру Трунова. Книжин спросил, занимался ли Шевцов в рабочее время преступной деятельностью. Кожухов ответил отрицательно. Ткаченко проверила знание фамилий других свидетелей и потерпевших: выяснилось, что Ганеевых и Корниенко экс-директор ЧОП «Георгий Победоносец» знает, а Боженко и Закузенного — нет. Украинцев попытался выяснить, известно ли Кожухову, где раньше работал Марат Загидуллин и не получал ли он в то время каких-либо ранений. Напомним, что так же зовут телохранителя, раненного в левую руку во время покушения на потерпевшего Фрунзика Хачатряна летом 1999 года. Прийти на дачу показаний потерпевший Марат Загидуллин не захотел, меры по его принудительному приводу не увенчались успехом. Кожухов не смог пояснить ничего про Загидуллина, и идентифицировать его как бывшего охранника Хачатряна не удалось.

Свидетель Игорь Давыденко в настоящее время возглавляет ООО «Навигатор», а в 2000-2001 годах был директором ЗАО «Мария». С подсудимыми Солодкиными он не знаком, а Филиппова знает как бывшего арендатора помещения на Державина, которое «приобрел по договору инвестиционной деятельности» и решил сдавать. Филиппов откликнулся на его объявление, рассказал о своих планах по открытию кафе и договорился с Давыденко, что отремонтирует помещение за счет аренды. «Мы утвердили смету на ремонт. Я сказал, что принимаю на себя только расходы по ремонту, а дизайнерский проект и оборудование он делает за свой счет», — отметил свидетель. Договор аренды ЗАО «Мария» заключило с ЧП «Филиппов», юридического лица со словом «Пикник» в названии тогда еще не было.

Ганеевых и Корниенко экс-директор ЧОП «Георгий Победоносец» знает, а Боженко и Закузенного — нет

Когда сумма затрат на ремонт стала превышать стоимость аренды, Давыденко сообщил об этом Филиппову и спросил о деньгах, «но он сказал, что возникли некоторые трудности». «Это было летом, а кафе открылось осенью», — вспомнил свидетель. Знал ли Давыденко других учредителей «Пикника»? Он общался с Филипповым и его управляющим Олегом Альяновым, потом Альянов повесился, а Филиппов куда-то исчез, и «возник вакуум». А потом Давыденко пришел в кафе и увидел Льва Бляхера, который объяснил, что он «один из воплотителей идей Филиппова» и будет теперь общаться с арендодателем вместо него. Впоследствии он продал Бляхеру это помещение: «В договоре купли-продажи был указан Бляхер, потом они переделали его». Давыденко видел в кафе и Солодкина-младшего, но в переговорах тот участия никогда не принимал.

«Цена при продаже помещения определялась с учетом произведенных там улучшений?» — поинтересовалась Ткаченко. «Нет, тем, сколько готов был заплатить покупатель», — ответил свидетель. Но улучшения отразились на арендной плате? Нет, аренда «превышала сделанное», согласно актам сверки. Почему Давыденко не обратился в суд с претензиями к ООО «Пикник АБС»? «У судов достаточно и без этого работы». Как он понял, что у его арендатор возникли проблемы? «Если не поступает арендная плата, это уже проблема. Он говорил, что то ли деньги были выведены, то ли кто-то что-то украл». Все ли документы, необходимые для открытия там заведения общепита, были у Филиппова и Бляхера? «Я не влазил в деятельность кафе».

«Когда Филиппов встречался с вами в последний раз?» — спросил Украинцев. Свидетель ответил, что видел потерпевшего в прокуратуре, куда они однажды были вызваны для дачи показаний в один день. Говорил ли ему в 2001 году потерпевший об угрозах в свой адрес? «У меня были проблемы по аренде. Какие там были у Филиппова проблемы, меня волновало во вторую очередь». Когда Давыденко приходил в кафе, охраны там не было. «Но там были и закрытые мероприятия, тогда я сам старался туда не попадать». Вопрос о расторжении договора аренды он поднимал, но официальных писем не писал. «Скажите, может быть, вас кто-нибудь понуждал к продаже кафе?» — осведомился Украинцев. «Ваш вопрос некорректный и к обстоятельствам предъявленного обвинения не относится», — заявила Чуб. «Ваша честь, мы пытаемся понять, кто там в итоге получил имущественную выгоду!» — сказал Книжин. «Вопрос адвоката Украинцева снят», — отрезала судья.

Солодкин-младший спросил Давыденко, помнит ли он, кто и почему так долго оформлял право собственности на это помещение. Свидетель ответил, что документами занималось агентство недвижимости «Сайл», и вспомнил после уточняющего вопроса о «трещине в фундаменте», что на лицевой кладке дома действительно появилась трещина почти сразу после заселения. «Но в самом кафе не проводились изменения, влияющие на конструктив здания», — подчеркнул Давыденко. Он подтвердил, что жильцы этого дома жаловались на открывшееся внизу кафе. «Были ли проделаны какие-то изменения в помещении, когда там появилось турагенство?» — «Демонтажа не было, вывоз имущества меня не касался». — «Задолженность перед вами появилась при Филиппове?» — «Да». — «При Бляхере все задолженности были закрыты?» — «Ну, претензий у меня ни к кому нет».

«Новые арендаторы-то с вами заключали отношения? — поинтересовалась Морковина. — С турагентством арендный договор был?» Свидетель признался, что не может тот период «вспомнить точно». «Просто владелица турагентства нам сейчас сказала, что считала себя собственницей», — пояснила прокурор. «Была такая ситуация, что кто-то безвозмездно пользовался помещением, пока вы были собственником?» — задал вопрос примерно о том же Солодкин-младший. «Нет», — уверенно ответил Давыденко.

Документами занималось агентство недвижимости «Сайл», а на лицевой кладке дома действительно появилась трещина почти сразу после заселения

Гособвинитель огласила протокол допроса свидетеля, напомнив его показания о том, как Филиппов «приобретал дорогостоящее оборудование», и оно потом осталось у человека, который при знакомстве с ним «представился Бляхером и сказал, что Филиппова здесь нет и больше не будет». Игорь Давыденко сказал, что он «не собирался смотреть финансовую деятельность» арендаторов, «считал», что Филиппов покупал оборудование для ремонта, и не знает, досталось ли оно потом туристическому агентству. Трещину в доме и жалобы жильцов он с Вадимом Филипповым не обсуждал.

Свидетельница Светлана Нестерова в начале допроса сообщила, что подсудимых не знает, а с потерпевшим, поскольку сама из Бийска, «знакома с детства». В настоящее время она работает в ООО «Авто Карт нефть», а в интересующий суд период занималась продажей недвижимости — как выяснится в ходе последующего допроса потерпевшей, в том самом агентстве «Сайл». По словам Нестеровой, Филиппов и Верещагина два раза приводили ее в помещение на Державина, 9, где «шел ремонт», и рассказывали, что откроют здесь кафе. Потом свидетельница узнала от Филиппова, что «кафе выставлено на продажу». Объяснял ли он ей причины расставания с «Пикником» и когда происходил разговор, она не помнит.

«Вам известен такой человек — Лев Бляхер?» — спросил прокурор Алексей Куликов. «Я не знаю человека, но фамилию эту слышала. Он занимался продажей кафе», — ответила Нестерова. Помнит ли она, чтобы Филиппов продавал квартиру? «Да, конечно, я тогда как раз работала в агентстве недвижимости, когда они продавали квартиру, чтобы вложиться в кафе». Стоянка тогда у Филиппова и Верещагиной еще была, вспомнила свидетельница. Ткаченко спросила, жаловался ли Филиппов при ней на здоровье. «Верещагина говорила, что его в больницу ложили с сердцем», — сказала Нестерова. Об угрозах в свой адрес и о том, как он хотел решать проблему с кафе, Филиппов не говорил. «Они волновались, что кафе уходит у них из-под носа». — «Что значит „уходит из-под носа“?» — «Оно было выставлено на продажу без их долевого участия», — ответила свидетельница Украинцеву.

Книжин спросил, известно ли Нестеровой, чем Филиппов занимался до того, как решил открыть кафе. «Снимается вопрос, к обстоятельствам дела не относится», — сказала Чуб. На чье имя была оформлена квартира Филиппова, которую Нестерова помогала продать? «Не помню, столько лет прошло». — «Ну, мы всё-таки о близком вам человеке говорим». — «Я столько квартир продала, очень много, я не могу все помнить». Книжин спросил, не помнит ли Нестерова, за сколько была продана квартира. Судья снова заявила, что вопрос снимается, потому что к обстоятельствам рассматриваемого дела не относится. «Как это не относится? Он же эти деньги потом вложил в кафе, и у него их потом якобы вымогали, — возмутился адвокат. — Ваша честь, вы же не даете защите выяснить элементарные вещи, занимая общую позицию с обвинением». Лариса Чуб сделала Книжину замечание с занесением с протокол и предупредила, что будет вынуждена, если подобные реплики в адрес суда повторятся, написать письмо в адвокатскую палату, «и будет очень некрасиво».

«На следствии вы говорили „официанты“». — «Может быть, девушка была не одна. Я не помню, сколько их было. Мне их не представляли»

Украинцев выяснил у Нестеровой, что, когда ее приводили в кафе, оборудование там уже было, но «люди пищу не принимали». «Вы точно помните?» — спросил адвокат. «Я даже год не помню», — призналась свидетельница. Выяснилось, что она говорила следователю, что кафе в то время уже работало, «ходили официанты». Нестерова пояснила, что, кроме нее, Филиппова и Верещагиной, там была девушка, которую она приняла за официантку. «На следствии вы говорили „официанты“». — «Может быть, девушка была не одна. Я не помню, сколько их было. Мне их не представляли». На вопрос Украинцева, не уезжали ли Филиппов с супругой в другой город, Нестерова ответила, что не знает: «Мы не так часто общались». Украинцев поинтересовался, в какую школу ходила дочь потерпевших, когда свидетельница помогла им продать квартиру. Судья заявила, что снимает его вопрос.

Квартира находилась в доме на улице Гоголя, точного адреса свидетельница не помнит, и после этого Филиппов жилье не покупал. «Насколько я знаю, они много лет снимают». В этом вопросе она земляку не помогала. «Арендой я не занималась». Адвокат Александр Петров попросил уточнить, когда была продана квартира. «Я уже не помню. Понимаете, я занималась недвижимостью не один год... Это вам у самого Филиппова лучше спросить». Морковина задала потерпевшему такой вопрос. «В декабре 2001 года», — ответил Вадим Филиппов. Каким образом тогда он собирался потратить эти деньги на развитие кафе, как уверяет свидетельница? «На кафе я не мог уже ничего тратить, мне надо было раздавать долги», — заявил Филиппов, дав понять, что Нестерова кое-что перепутала.

«Скажите, вам известно, потерпевшие сейчас живут или нет?» — спросил Книжин. «Это что за вопрос вообще?!» — вскочил потерпевший. «Так, Филиппов, тихо, пожалуйста, — сказала судья. — Адвокат Книжин, сейчас ведь придет потерпевшая, вы у нее спросите». Защитник возразил, что для объективной картины важно услышать об этом не от самой Верещагиной. «У меня один вопрос, — сообщил Андрей Андреев, который в деле кафе „Пикник“, как и в эпизодах с Хачатряном, обвинением не упоминался, но все показания слушал с внимательностью бывшего следователя. — Если рассуждать логично, как можно было продать имущество без согласия собственника? Вы говорите, что кафе выставили на продажу без участия Филиппова. Ну вы же в агентстве недвижимости работали. Скажите, как такое могло быть?» Нестерова ответила Андрееву, что никогда не видела документов, подтверждающих, что владельцами «Пикника» были потерпевшие: «Но подразумевалось, что это их собственность».