Защита Солодкиных убедила суд допросить эксперта из НГУ и попросила вернуть дело в прокуратуру из-за возобновления следствия

21 Мар 2013, 02:33

Участники процесса по делу экс-чиновников Солодкиных и Андреева потратили полдня на споры о том, является ли бывший эксперт-криминалист ГУВД Новосибирской области компетентным специалистом. В конце заседания адвокаты озадачили прокуроров ходатайством, о котором еще неделю назад не задумывались сами.

На заседание 20 марта в областной суд явился Сергей Надеин, признанный следствием и прокуратурой потерпевшим по эпизоду о превышении полномочий Андреем Андреевым. К допросу Надеина в среду, однако, перейти не удалось. Большую часть рабочего дня суд посвятил разрешению двух ходатайств адвоката Николая Украинцева, который попросил исключить из дела сразу несколько документов.

Вновь апеллируя к акту почерковедческого исследования, проведенного директором криминалистического центра юридического факультета НГУ Владимиром Леоненко, адвокат Александра Солодкина-младшего ходатайствовал о признании недопустимыми доказательствами протоколов 11 допросов. В каждом из протоколов сделанная от руки надпись «Следователем» выполнена, по мнению Леоненко, не следователем Денисом Селетниковым, который проводил все эти допросы, заявил Украинцев.

По словам адвоката, «протоколы корректировались» неизвестным лицом, «в них могла быть внесена иная информация», и участие в следственном действии должностного лица, не упомянутого в протоколе, является нарушением УПК. «Эксперт был категоричен: это другая рука. Необходимо дать этому оценку, ваша честь», — сказал адвокат судье Ларисе Чуб. Солодкин-младший вспомнил, как дядя Фёдор из Простоквашино писал родителям письмо, а Шарик и Матроскин вносили в него свои правки, но подчеркнул, что «в нашем случае речь идет о серьезных процессуальных документах». Подсудимый добавил, что «все протоколы набраны на компьютере, и мы даже не знаем, кто их составлял».

Солодкин-младший вспомнил, как дядя Фёдор из Простоквашино писал родителям письмо, а Шарик и Матроскин вносили в него свои правки

В своем втором ходатайстве Николай Украинцев вернулся к протоколу осмотра Денисом Селетниковым предметов, изъятых у потерпевшего Вадима Филиппова следователем Александром Кодзасовым. Это доказательство суд отказался признавать недопустимым 18 марта, но в понедельник, по словам адвоката, «довод об участии в следственном действии третьих лиц не был опровергнут». Украинцев подчеркнул, что сторона обвинения обязана аргументированно опровергать все доводы стороны защиты, чего сделано так и не было, а затем предложил «допросить как специалиста» приехавшего в суд Владимира Леоненко.

«Объясните, в какой области он специалист и зачем его нужно допросить», — попросила прокурор Марина Морковина. «Что вам непонятно из прочитанного вами ходатайства?» — поинтересовался адвокат. «Ничего не понятно», — призналась Морковина. Украинцев повторил, что у него есть доводы в защиту Солодкина, которые она должна опровергнуть и в подтверждение которых необходимо допросить «специалиста в области исследовании почерка». Другие адвокаты и все подсудимые поддержали его. «В суде специалист может дать пояснения, будучи предупрежден об уголовной ответственности», — напомнила об одной из претензий прокурора к показаниям Леоненко адвокат Андреева Татьяна Титова.

Филиппов выступил против допроса, указав на слово «вероятно» в заключении о записях и заявив, что мнение Леоненко — «его частное мнение, которое суд не должен принимать во внимание». Кроме того, по его словам, Леоненко является заинтересованным лицом: потерпевший сказал, что видел, как перед заседанием специалист улыбался подсудимым и приветственно махал руками. Солодкины и Андреев удивленно переглянулись. Их можно было понять: Леоненко не заходил в зал, пока его не позвали на допрос. «Защита пытается подменить мнение эксперта мнением специалиста, — заявила гособвинитель Морковина. — Судя по акту исследования, адвокатом ему были заданы экспертные вопросы, а это не входит в компетенцию специалиста». Что такое «экспертные вопросы», она не уточнила.

Лариса Чуб удовлетворила ходатайство Николая Украинцева, и он пригласил ожидавшего в коридоре Владимира Леоненко в зал суда. Тот сообщил судье, что работает экспертом в криминалистическом центре. «А у вас есть документы, подтверждающие, что вы можете работать экспертом?» — спросила Чуб. Леоненко показал диплом о высшем образовании (специальность «эксперт, криминалист»), полученный 27 июля 1994 года в Волгоградской высшей следственной школе МВД РФ. «А вы же говорили, что лицензия есть и еще что-то?» — поинтересовалась у адвоката судья. Украинцев попросил объявить перерыв, чтобы он смог доехать до офиса и взять копии документов, на которые ссылался в ходатайстве и не думал, что они могут понадобиться при допросе Леоненко. «Что ж вы не взяли с собой? Специалиста приглашаете, а сами...» — сказала Чуб и объявила перерыв на час.

«А где доказательства, что он работал экспертом?» — «Вот то, что есть. Трудовую книжку я его не видел. Мы же не трудовые отношения выясняем»

После перерыва Украинцев показал судье копии приказов о создании при юридическом факультете НГУ криминалистического центра и принятии Владимира Леоненко на работу 2 февраля 2012 года «директором центра по совместительству», пояснив, что подлинники этих приказов находятся в вузе. «Где документы, подтверждающие его квалификацию?» — не сдавалась Морковина. «Вот же, диплом». — «У меня тоже два диплома есть. Данные о стаже работы где? Хотя бы копия трудовой книжки». — «Квалификация подтверждается дипломом. Считаю, документов достаточно, чтобы он высказал нам мнение специалиста», — сказал адвокат. «А где доказательства, что он работал экспертом?» — спросила судья. «Вот то, что есть. Трудовую книжку я его не видел. Мы же здесь не трудовые отношения выясняем», — ответил Украинцев.

«Где вы работали до 2012 года?» — спросила у Леоненко Чуб. «С 1994 года по 2008-й — в экспертно-криминалистическом центре ГУВД по Новосибирской области, — ответил тот, — в отделе криминалистических экспертиз». С 2008 года он работает в университете, где также занимается почерковедческими экспертизами. Когда создали криминалистический центр, он был принят на работу директором по совместительству, пояснил дату в приказе Леоненко. «Вы курсы какие-то по проведению экспертиз проходили?» — «Там в дипломе написано, что у меня с полученной специальностью есть право проводить экспертизы». — «Ну, „эксперт, криминалист“ — это же такое общее понятие...» — «Проходить отдельно специальные курсы для этого не нужно».

«Ваша честь, мы заявляем отвод специалисту», — сообщила гособвинитель, сославшись на статьи УПК и постановление Пленума Верховного Суда РФ. «На каком основании вы заявляете отвод?» — спросил адвокат. «Потому что его компетенция не подтверждается», — сказала Морковина. «А чем ее подтверждают?» — «Документами». — «Какими?» — «Трудовой книжкой». — «Так это же стаж, Марина Евгеньевна! А специальные познания подтверждаются дипломом!» В ответ на просьбу сослаться на норму прокурор зачитала статью УПК о праве заявить отвод специалисту, «если обнаружится его некомпетенция». «А вы ее обнаружили?» — осведомилась Титова. «Я считаю, что она не подтверждена», — повторила Морковина и прочитала постановление Пленума об отводе специалиста «в случае непредоставления документов, подтверждающих его квалификацию».

«Вы думаете, что в ГУВД с улицы берут людей? Чего вы боитесь, Марина Евгеньевна?» — воскликнул Александр Солодкин-старший. Его адвокат Светлана Ткаченко предложила узнать у самого Владимира Леоненко, сколько почерковедческих экспертиз он провел за годы работы в милиции. «Когда работал в ЭКЦ, по 10-15 в месяц проводил». — «Какими органами вы привлекались для их проведения?» — «И судами, и ГУВД». Представители потерпевших Сергея Надеина и Фрунзика Хачатряна Михаил Титаренко и Алексей Пугин поддержали отвод, также заявив, что для подтверждения квалификации «одного диплома мало». «Адвокаты ведь в СИЗО не с дипломами проходят, у них есть удостоверения», — отметил Титаренко. Защитник Солодкина-старшего Михаил Книжин возмутился таким сравнением и «подменой понятий». «Отрадно, конечно, что Марина Евгеньевна ссылается наконец-то на Пленум. Когда это же делала защита, нас игнорировали», — добавил он.

Подсудимые заявили, что Леоненко, зная об ответственности за дачу ложных показаний, «заинтересован в их правдивости»

Украинцев напомнил «превратно понимающей нормы закона» Морковиной, что Леоненко составлял не экспертное заключение: «Это не экспертиза, это мнение лица, обладающего специальными познаниями, таково определение специалиста, — сказал адвокат, — и эти познания подтверждаются его дипломом о высшем образовании». Подсудимые добавили, что Леоненко с 1994 года «работает по квалификации» и, зная об ответственности за дачу в суде ложных показаний, «первый заинтересован в их правдивости». «Давайте допросим, в чем проблема? Если скажет неправду — накажем», — предложил Солодкин-старший.

Выслушав мнения участников процесса, Лариса Чуб заявила, что «ходатайство прокурора об отводе не подлежит удовлетворению», и сообщила Владимиру Леоненко (который, не вмешиваясь в обсуждения своей личности, терпеливо ждал, чем они закончатся), что тот «будет допрошен судом как специалист в связи с проведением исследования». Допрос не занял столько времени и, кажется, не отнял столько сил, сколько споры о необходимости допроса. Леоненко подтвердил, что проводил исследование объективно, что давление на него не оказывали, что не знаком с подсудимыми и утром ни с кем из них не здоровался.

Слово «вероятно» в своей фразе «выполнены, вероятно, другой рукой» Леоненко пояснил тем, что «у эксперта есть пять выводов» — категорически положительный, категорически отрицательный, вероятно положительный, вероятно отрицательный и «не представляется возможным». По словам Леоненко, характер заключения специалиста зависит от объема и качества материала, который ему предоставили, и для категоричных выводов необходимо исследовать не копии, а подлинники документов. При этом Владимир Леоненко отметил, что в криминалистике существует также методика экспертизы и исследования почерка по электрофотографическим копиям, так что исследовать их эксперт может и имеет право.

«Скажите, почему вы назвали свой акт исследования актом экспертного исследования?» — спросила Морковина. Леоненко ответил, что мог назвать его и справкой, сути дела это не меняет. Прокурор Алексей Куликов спросил, могут ли надписи при копировании бумаг искажаться. «Весь документ может искажаться», — сказал специалист. Михаил Титаренко спросил, заключался ли у него договор с адвокатом Украинцевым. «У меня нет, а у НГУ с ним — да». — «Оплата работы подразумевалась? Вы ведь небескорыстно ее выполняли». — «Да, конечно». — «Сумму можете назвать?» — «Это организационные вопросы, не ко мне, а к НГУ». — «То есть не хотите называть», — заключил Титаренко. «Какое это имеет значение?» — спросил Украинцев. «У меня больше нет вопросов», — сказал Титаренко.

Михаил Титаренко спросил, заключался ли у эксперта договор с адвокатом. «У меня нет, а у НГУ с ним — да». — «А оплата работы подразумевалась?»

Позже он заявил, что возражает против удовлетворения ходатайств, потому что не считает специалиста Леоненко независимым, так как тот получал за свою работу деньги, и потому что «Украинцев нам не показал договор с НГУ». Алексей Пугин согласился с Титаренко, добавив, что ему непонятно, как приглашенный защитой специалист «пришел в суд без повестки», поэтому он тоже против. Вадим Филиппов сообщил, что замечание к почерку, по его мнению, «несущественно и не влияет на основную канву». Морковина попросила время на подготовку мотивированного мнения по ходатайствам и предложила перейти к следующему эпизоду дела, потому что по эпизоду Филиппова «часть свидетелей у нас в командировках, и допросить их пока не представляется возможным».

Судья Лариса Чуб согласилась с прокурором, несмотря на возражение Михаила Книжина о нарушении порядка исследования доказательств, но перейти к допросу Сергея Надеина участники процесса не смогли. Николай Украинцев заявил новое ходатайство, сообщив, что 14 марта в СИЗО №1 он и его подзащитный Солодкин-младший были ознакомлены следователем с постановлением от 25 февраля о проведении компьютерно-технической экспертизы. Из документа следует, что экспертиза назначена по компьютерам, изъятым на прежнем месте работы Солодкина-старшего еще при расследовании эпизода о растрате бюджетных средств при организации в Новосибирске спортивных соревнований.

«Проведение следственных действий сейчас, когда расследование официально завершено, обвинительное заключение утверждено прокуратурой, а дело уже рассматривается судом, является недопустимым, — заявил Николай Украинцев. — Следователи продолжают сбор доказательств в отношении Солодкина, несмотря на то, что дело в суде». Он добавил, что адвокаты Солодкина-старшего Книжин и Ткаченко только от него и узнали, что «эпизод продолжает расследоваться». Следователь не поставил их в известность, не говоря уже о том, чтобы рассказать самому Солодкину, что следствие почему-то продолжается.

«Так вы же адвокат не Александра Наумовича, почему следователь вам об этом сказал?» — спросила Чуб. Украинцев ответил, что экспертиза, согласно постановлению, назначена после изучения следователем материалов уголовного дела №13435 («дело Трунова»), из которого дело №10241 («дело Солодкиных») было выделено два года назад. У Солодкина-старшего в том деле вообще нет статуса, а младший «там по-прежнему подозреваемый». С учетом возобновления следственных действий Николай Украинцев заявил ходатайство о возвращении уголовного дела в прокуратуру «для устранения противоречий».

Экспертиза назначена по компьютерам, изъятым на прежнем месте работы Солодкина-старшего при расследовании эпизода о растрате

Михаил Книжин также заявил, что из-за того, что следователи решили вдруг поработать еще («Ни слова раньше не было о том, что им надо исследовать жёсткий диск, а сейчас, когда дело уже в суде, он понадобился»), может измениться «объем обвинения», причем еще неясно, в какую сторону. «Это происходит за нашими спинами и, кстати, выпадает из поля зрения суда, который может принять неправосудный приговор», — отметил адвокат. Светлана Ткаченко, поддержав ходатайство, предложила сделать запрос о том, проводятся ли по делу №10241 какие-либо действия конкретно в отношении ее подзащитного.

«Ваша честь, меня второй раз просто употребляют следователи», — заявил в свою очередь Александр Солодкин-старший. Его сын признался, что «не поверил своим глазам», когда увидел постановление о проведении каких-то действий с компьютером, уже признанным вещественным доказательством: «Если бы я там не был подозреваемым, мы бы вообще не узнали о том, что происходит». Андрей Андреев напомнил, что ставил вопрос о вещдоках, только они никого не интересовали: «Действия следователей подставляют вас, ваша честь. Почему вы должны эти нарушения покрывать своим статусом, своим имиджем?»

Сторона обвинения оказалась не готова к такому ходатайству защиты, и судья Лариса Чуб предоставила гособвинителю и представителям потерпевшим время на осмысление новой информации. В судебном заседании объявили перерыв до 22 марта.

Сергей Надеин, тихо просидевший весь день на скамье потерпевших, своего часа так и не дождался и уехал на пассажирском сиденье черного «Гелендвагена», который всё это время ждал его недалеко от здания облсуда. За рулем автомобиля с госномером 054 стоявшие на крыльце адвокаты увидели свидетеля Рената Ганеева, еще одного бывшего члена труновского ОПС.