«Если Юрченко собирается в Кремль, он должен закрыть рынок»: Гусинобродская барахолка в ожидании ликвидации

01 Сен 2013, 20:01

Несколько тысяч человек в Новосибирске живут в ожидании потери работы после закрытия Гусинобродской барахолки. Кто останется торговать на месте ликвидированных рынков? Куда уйдут продавцы и покупатели? Что они думают о планах губернатора Василия Юрченко? Тайга.инфо прошлась по легендарной барахолке.

«Кастюм, желетка, рубашька!» — на вполне сносном русском подзывает покупателей азиат на рынке с лирическим названием «Невский». Мы уворачиваемся, чтобы не врезаться в человека, идущего с тачкой по ряду. Не увидев в нас интереса, продавец что-то начинает уже на своем языке рассказывать земляку.

Сегодня вторник, и на рынках, на удивление, многолюднее, чем было, например, в субботу. Хотя местные говорят, что раньше барахолка была похожа на муравейник: заходишь в торговый ряд — и толпа несет тебя по своим делам, только успевай выбегать к прилавкам. Сейчас всё иначе — размеренная, неторопливая жизнь. Продавцы жалуются, что из-за слухов о ликвидации барахолки покупателей становится всё меньше, да и денег у людей на покупки нет — идёт кризис.

Гондурас не чешите, беспокоить не будет

По обеим сторонам Гусинобродского шоссе расположены частные рынки «Дзержинец», «Манэ», «Радуга», «Маммон», «Русич», «Скинр», «Невский» и муниципальный рынок. Именно работников последнего планируется, в первую очередь, переселить в строящиеся крытые торговые павильоны, как того требует федеральное законодательство. Впрочем, интереса к теплым рабочим местам пока ни продавцы, ни их покупатели не проявляют.

Что произойдет с барахолкой на самом деле, торговцы не знают. Во всяком случае, предпочитают говорить так. Вспоминают события последних десяти лет и утверждают, что года четыре как слышат про ликвидацию, а про строительство метродепо — и того дольше. Многие просто до сих пор не верят, что рынок будет закрыт. Никто из опрошенных не хотел бы, чтобы его на самом деле ликвидировали.

«Много закручено здесь, кому это надо закрывать? Мало ли что там [губернатор Новосибирской области Василий] Юрченко говорит. Кроме Юрченко, много кто решает вопросы. И никто бастовать не пойдет, потому что ее не закроют никогда», — уверяет покупатель рыбы Дмитрий, который и сам торгует где-то в соседнем ряду.

Продавцы говорят, что администрация муниципального рынка держит их в неведении. Но добавляют, что, возможно, им придется вкладывать свои средства в утепление строящихся здесь торговых павильонов. «Как администрация решит, будем цивилизованно работать», — воспроизводит одна из продавщиц популярный в Новосибирске эпитет.

«Так вы в мэрию идите, с ними говорите, — посылает директор ОАО „Гусинобродское“ Юрий Денисенко. — Мы только выполняем указания, мы строимся. А что я про это рассказывать буду? Я, что, буду извращать указания губернатора и мэра? Идите и из первых уст слушайте, что они говорят. Если они говорят, что [закроется с 1 января]... Не знаю, решение еще до конца не принято. До 1 января рынок работать будет, а остальное — что всё это будоражить, еще же сентябрь. „Гондурас не чешите, беспокоить не будет“, и вам тоже [говорю] — не чешите и беспокоить не будет. Не надо ажиотаж создавать от всего этого. Если его закроют, то никаких проблем не будет».




На муниципальном рынке торгуют, в основном, русские женщины за 40. У них семья, дети и внуки — всех кормит барахолка. Многие оказались на рынке в перестройку или после 1993 года, при этом имея высшее образование и опыт работы — в школах, вузах, на предприятиях. На пороге пенсии, они не видят для себя другой перспективы, кроме как в торговле — на барахолке, в интернете, из гаража или подвала. «В построенный павильон народ не ходит. Всё идет, наверное, к тому, что пора сворачиваться, прекращать торговать здесь и брать места в магазинах, торговать на розницу», — говорит Лидия, продавщица с 20-летним стажем.

Уничтожение Гусинобродской барахолки оставит без средств к существованию торговцев, оформивших кредиты под товары и жилье. «Я беженка, жертва первой бомбы демократии. Приехала сюда и поднимаюсь здесь на ноги, — рассказывает Людмила с рынка „Манэ“, уроженка Сумгаита. — В торговле уже 18 лет. Приобрела квартиру в ипотеку, бизнес у меня под кредиты. Закрыть барахолку — это опять по миру кинуться. Там всё потерять, здесь всё потерять — это просто нереально».

Людмила «была очень хорошим общественным деятелем в свое время», секретарем комсомола, инструктором горисполкома, а сейчас она пенсионерка, и рынок для нее — единственный существенный источник дохода: «Проживите на нашу пенсию в пять тысяч рублей! Вот и приходится заниматься бизнесом, чтобы проплатить ипотеку до 2022 года. Квартиру отнимут. Не знаю, как дальше будем расплачиваться с кредитами».

«То, что все боялись это делать, я понимаю. И убийства были, и не только те, о которых известно, а сколько еще неизвестных...»

Покупатели пока тоже не спешат расставаться с барахолкой. Жительница МЖК Анна, учительница на пенсии, приходит сюда ради «определенных качественных товаров». «Я тут рядом живу, и мне, конечно, удобно было сюда прийти, хотя многое теперь можно купить в магазинах, — признает собеседница. — Даже, например, смотрю для внучки нижнее белье — в магазинах со скидкой гораздо дешевле, чем здесь, на 50-70 рублей. Здесь рабочие места, приезжие здесь квартиры покупают, и для них будет очень тяжело».

Иногда кажется, что «ты живешь в другой стране», говорит Анна о мигрантах. Самое пестрое соотношение представителей национальностей всей Евразии можно увидеть на «Скинре». Один ряд представлен русскоязычными торговцами, другой — китайцами, третий — вьетнамцами, четвертый — выходцами с Таджикистана и Кавказа. Русские арендаторы на этом рынке не нанимают продавцами иностранцев, а они, в свою очередь, отвечают тем же, рассказывает цветочница Людмила. Вместе с тем, по словам местных торговцев, такое многообразие никак не сказывается на криминальной обстановке.

«Можете в восьмом отделе, буквально через дорогу, в УВД поинтересоваться, сколько уголовных дел было на рынке за какой период. Либо не было, либо мельчайшее количество, — заявляет Владимир, подъехавший ко входу на „Русич“ на тонированном „Ленд Крузере“ и попросивший представить его „предприимчивым предпринимателем“. — По крайней мере, за муниципальный рынок могу сказать это вам на 100%. Да, и еще по мигрантам: руководство не сдаст контейнер в аренду, если у него нет российского гражданства, если нет разрешения от налоговой. А то, что приезжают людей арестовывать и загоняют в автобусы, — просто чиновникам нужен определенный антураж».

Один из ста заплатит, остальные останутся без работы

Хозяйка пяти точек, торгующих женской одеждой, посылает нас в «розницу»: «Говорите с ними, они тут останутся». По ее словам, «розница» переедет в теплые помещения, а у них, у оптовиков, в головах уже свои «бизнес-планы». Именно торговля оптом, которая начинается на рынках в два часа ночи и заканчивается ближе к семи часам утра, приносит основной доход предпринимателям. Оптовики приезжают, покупают товары и уезжают. Часто — в другой город. На барахолку едут со всей Сибири, от Урала до Иркутска. Мимо нас проезжает загруженный баулами автобус из Кызыла, следом за ним — «Газели» с томскими номерами, на парковке возле «Скинра» — автобусы из Кемерова и Красноярска.

«Здесь удобно — сразу выезд на трассу. Тем более, в основном, люди приезжают ночью, закупаются и уезжают, никому не мешая. То, что днем торгуется до 15:00, — в основном, это в розницу. Основные покупатели рынков не ездят в торговые центры», — говорит «предприимчивый предприниматель» Владимир. По словам продавцов, в здании, если следовать требованиям федерального законодательства, работать с оптовиками им будет неудобно. Особенно, если оно будет многоэтажным, как большинство торговых центров.




«Интересно, сколько денег потеряет бюджет, уходя от этого? Вот точка, — показывает на свое торговое место продавец хозтоваров Андрей. — Налог на вмененный доход у нее 7,5 тысяч рублей в квартал, умножаем на четыре, потом Пенсионный фонд 36 тысяч рублей. То есть 66 тысяч рублей с одной точки, посчитайте количество рабочих мест и умножьте — сколько денег уходит?! В крытом центре больше налоги не будут, но там соберут так называемые „хитрые посадочные“. Это чтобы только зайти работать, должен заплатить до 500 тысяч рублей, просто за 15-20 квадратных метров сразу отдать полмиллиона рублей! Это же неофициально все делается. Спрос порождает предложение, если нас лишили здесь рабочих мест и не все могут [туда перейти], то один из ста заплатит, а остальные 99 останутся без работы».

Охранники и работники рынков говорят, что на барахолке вместе с «обслуживающим персоналом» (например, торговцы едой, катающие тележки с самсой между прилавками, или молодые грузчики, снабжающие товаром оптовиков) задействовано больше 10 тысяч человек. На каждом из восьми рынков стоят от 1000 до 1500 контейнеров. Цена торгового места в зависимости от расположения варьируется от 12 до 20 тыс. рублей, плюс охрана и «расходы» — от 3,2 тыс. на муниципальном до 1,7 тыс. на «Русиче». По словам некоторых торговцев, платежи мимо кассы за лучшие места доходят до 30 тыс. рублей в месяц.

На пересечении Гусинобродского шоссе и улицы Коминтерна построили трехэтажный торговый центр, в который, как ожидается, и должны переехать продавцы. Здесь уже с мая почти нет свободных мест, но внутри пустота — арендаторы продолжают торговать на барахолке. Несколько ларьков с одеждой да бычки со следами женской помады возле здания — вот и все признаки жизни. «Мы уже пожалели, что взяли здесь место, — сетует одна из продавщиц, но отказывается давать интервью. — Поверили слухам, переехали, а здесь ничего не покупают».

Месячная аренда квадратного метра в ТЦ обходится в 2 тыс. рублей. В администрации комплекса рассказали, что свободные места есть только на первом этаже, он находится ниже уровня надземной парковки. Всего же здесь запланировано порядка 450 торговых точек. «Люди сами с удовольствием пойдут, сейчас непогода начнется, — не теряет оптимизма другая продавщица, перебравшаяся под крышу. — Я считаю, тут поменьше цена аренды. Там мы еще помимо кассы платили. Здесь же все входит в цену, в том числе и охрана».

Хозяева частных рынков оказались менее разговорчивыми, нежели господин Денисенко из муниципального рынка. Нам удалось пообщаться только с представителями «Манэ» и «Радуги». В администрации «Манэ», название которого нередко всплывает на судебном процессе над бывшими чиновниками Солодкиными, отказались от комментариев, но дали разрешение на съемку продавцов, запретив им обсуждать финансовые вопросы.

Никитин рассказал, что преступное сообщество развалилось, когда его члены начали делить между собой собственность

Представитель администрации «Радуги», самой восточной торговой точки всей барахолки, устало — очевидно, не первый раз отвечая на вопрос о переезде, — рассказал, что руководство рынка приобрело землю под ним в собственность. Говорить о цене он отказался. На территории «Радуги» строится крытый рынок, куда переедут арендаторы. По данным публичной кадастровой карты, общая площадь участка — 75,6 га, кадастровая стоимость — 150,5 млн рублей. Бизнесмены пообещали, что не позволят людям потерять ни одного рабочего места. «Что будет с соседями, я даже не представляю. Можно только предположить, что все останутся без работы», — добавил представитель «Радуги».

Сотрудники частных рынков Гусинобродской барахолки, которые сейчас именуются «специализированными ярмарками», пока не слышали о предложениях расторгнуть договор аренды. По словам работников «Скинра», в их администрации утверждают, что рынок при «любых обстоятельствах» раньше 2015 года не закроется.

«Частные рынки, скорее, сами могут сойти на нет, если постоянно говорить о закрытии. Конкуренции между ними нет. И частные — это частные, а будет грустно, если закроют именно муниципальный рынок, потому что [там] все деньги в бюджет», — рассуждает «предприимчивый предприниматель» Владимир, больше похожий на бывшего сотрудника МВД или директора частного охранного предприятия.




Чиновникам выгодно, чтобы деньги шли к себе в карман

За руку внезапно хватает молодая цыганка. Нет, гадать не собирается. «Девушка, вы про что снимаете? Про закрытие барахолки? Нет, не надо закрывать! Не хотим мы воровать, не хотим наркотиками торговать!» Торговля для этой женщины — единственный способ прокормить восьмерых детей. Она, как и другие, среди причин закрытия называет идею построить здесь новое метродепо. Правда, в то, что его все-таки построят, никто не верит.

Мало кто из торговцев вспоминает про требования федерального закона о крытых рынках, разве что про губернатора Юрченко, «который хочет, чтобы всем комфортно работалось». Большинство, на условиях анонимности, говорят о пресловутых «откатах», дефиците земли и необходимости заполнить людьми пустующие площади уже построенных ТЦ.

«Много открыто торговых мест в городе, тот же Центральный рынок, но за оптом люди ходят сюда. Только муниципальный рынок примерно 300 млн рублей приносит в бюджет. Там прибыль от аренды уходит в городскую казну, а на остальных рынках — в частный карман. Чиновникам выгодно, чтобы деньги [от каждого места аренды] шли в городской бюджет, то есть к себе в карман», — уверен «предприимчивый» Владимир.

Единицы, как Андрей, видят в «уничтожении» рынка еще и преследование политических интересов лично губернатором Новосибирской области. «Если у нас господин Юрченко попал в двадцатку крупных политических лидеров, он может для своего политического поддержания закрыть барахолку. Если он собирается в Кремль, он должен закрыть рынок. Это ему будет плюс, — рассуждает продавец хозтоваров. — Мы чего, с вилами на них пойдем? Это же не 1917 год. Чиновники в кабинетах сидят — тепло, хорошо, вкусно, сыты-одеты, деньги получают из бюджета, но бюджет-то наполняем мы. У нас только и кричат, что нефть да газ, а кто-нибудь считал, сколько мы платим? Ну выйдем, поорём, а дальше что? Так же придется искать места, власти будут показывать, что безработных 5%, а фактически у нас будет 15-20%. Кто-то будет пить, кто-то пойдет кого-то бить, кто-то пойдет воровать, жить-то как-то надо».

Впрочем, работники Гусинобродской барахолки организованных протестов всё-таки не исключают, ведь места потеряют не только продавцы, прибыли лишатся не только частные предприниматели и торговые компании, но и многочисленный персонал. Хотя даже бывшей активистке Людмиле куда ближе мирный исход истории, ведь главное для нее — благополучие семьи. «Сейчас не занимаюсь общественной деятельностью. Столько несправедливых решений, стараешься далеко быть от политики», — отвечает Людмила из Сумгаита на вопрос о возможных митингах. И добавляет: «Людям уже надоело».

Подготовили Ярослав Власов, Яна Долганина и Анастасия Кораблева