#ЗатоКрымнаш: чем живут новые граждане России

12 Июн 2014, 02:06

Палатка, вино и тотальное отсутствие денег. Корреспондент Тайги.инфо решился провести отпуск в Крыму, который вдруг стал «нашим», и выяснил, что сибирякам там будет немного легче, чем «москалям».

«Вчера ходила делегация, замеряли, как мост будут строить», — разговорился бомбила, подвозивший меня и еще троих незнакомых людей с краснодарского автовокзала до Порта Кавказ. На бардачке у него красовался флаг ВДВ РФ. Договорились на 1,2 тысячи рублей с каждого. Добраться можно и дешевле: автобус сразу до Феодосии обойдется в 950 рублей.

С нами ехала и жительница Крыма: торопилась на «последний звонок» к сыну в Керчь. «А когда у вас в России последний звонок?» — спросила она, забыв о новой геополитической реальности.

Дорога из Краснодара до переправы в дневной час пик занял примерно 3,5 часа. Когда ехали вдоль Черного моря, можно было наблюдать туристические базы (худшая на вид называется «Крымчанка»), стоящие за мощными заборами. Особенно выделялся белокаменный особняк, обнесенный земляной насыпью и охраняемый солидными дядями за четырехметровыми кованными воротами.

В очереди на переправе можно простоять часов восемь. На майские праздники люди ждали по трое суток

На переправе встретил школьного товарища, который добрался из Новосибирска автостопом за шесть дней. Успели на отходивший паром, оказавшийся греческим. Соответствующей была и команда, принципиально не говорившая по-русски. Если кто вдруг захочет повторить маршрут, следует знать, что для покупки билета на паром нужен паспорт. Позже его проверят еще раз — чтобы узнать, не разыскивает ли вас полиция и не похожи ли вы на кого-нибудь из 30 бритых парней, фотографии которых висят на КПП.

Паром идет не больше получаса. Если поехать на своем автомобиле, в очереди на переправе можно простоять часов восемь. На майские праздники, как рассказали в Краснодаре, люди ждали по трое суток. Пассажирам автобусов тоже, конечно, приходится ждать дольше, чем пешим путешественникам, но автобусы хотя бы пропускают без очереди.

Последний банкомат Сбербанка остался в том же КПП. Рассчитываться с помощью карточки на полуострове не получалось, везде срабатывала только наличка. 29 мая в магазинах на крымской стороне переправы продавцы не брали гривны, хотя по закону должны были продолжать до 1 июня. У одного солдата, которых, кстати, переправлялось туда-обратно довольно много, не стали брать 10 гривен вместо 10 рублей, хоть это в три раза больше. Люди даже специально переправляются через пролив, чтобы просто снять деньги.

«Правильно? А то ничего в этом не понимаю» — наверно, впервые в жизни рассчитался российскими рублями местный дед в маршрутке до Керчи. Крымские перевозчики должны отлично вписаться в российскую эстетику: при декларируемом проезде в три гривны они спокойно округлили рублевый эквивалент до 10, а при подешевевшем бензине продолжают повышать тарифы.

До начала туристического сезона цены на основные продукты были примерно на треть ниже новосибирских. При этом в кофейнях уже продавали бокал пива за 250 рублей, а средний чек выходил порядка 600. Есть и недорогие столовые по типу «Вилки-Ложки».

До начала туристического сезона цены на продукты были на треть ниже новосибирских. При этом в кофейнях уже продавали бокал пива за 250 рублей

В керченском кафе, первом на нашем пути, обнаружился WI-FI, а с мобильным интернетом здесь просто никак. По крайней мере, у «Мегафона» и МТС. Хотя с голосовой связью и SMS все нормально, несмотря на то, что операторы цепляются к сети MTS UKR. «Вы пытаетесь зайти из необычного места» — сообщил «Вконтакте» моему знакомому, высветив на дисплее шесть рядов иероглифов. Позже смартфон всё же приспособился к WI-FI «нашего Крыма».

Люди же пока не адаптировались к тому, что однажды проснулись в России. В кассах почти нет российских денег, мелочи нет вовсе. «Пенсии-то подняли и зарплаты врачам-учителям, а средняя зарплата как была 8000 рублей, так и осталась», — жаловались местные.

А еще крымчане реально боятся — «националистов» и новой киевской власти, которая уже пообещала вернуть Крым. «Вы пятая колонна? Палатки у вас... Оккупай какой-нибудь?» — то ли в шутку, то ли на полном серьезе спрашивали нас, двух коротко стриженных белокожих парней в спортивной одежде. Старушка сурово косилась на оранжевое полотенце на палатке товарища: «Это что, оранжевая революция?!»

Решили заночевать в Керчи прямо на набережной возле верфи. «Буду сегодня вечером водку пить и сказку рассказывать, как вы поставили палатки, и вас не покалечили» — посмеялся на утро рыбак над сибирской самонадеянностью. Выяснилось, что мы выбрали «место в самом неблагополучном районе». И что он в свое время «отдыхал в новосибирском студгородке, ну, когда молодой был».

«Вы не с пятого сектора?» — поинтересовалась у нас жительница Феодосии. «Откуда?» — не поняли мы. «Ну вы же с „Правого сектора“?! — настаивала женщина, вероятно, подметив некое сходство между мной и Ярошем. — А то вчера двоих тоже с рюкзаками задержали».

В целом же оказалось, что все местные довольно отзывчивы, а молодежь, впрочем, как везде, несколько груба и задириста. Но мы, в крайнем случае, всегда могли сказать, что из Сибири, причем один из нас проехал полстраны автостопом — это решало все проблемы и вызывало, кажется, искренние улыбки.

Не бросалось в глаза, что жители Крыма делят себя на «русских» и «украинцев», хотя это несколько месяцев назад легло в основу судьбоносного референдума

Крымчане показались все-таки больше украинцами, чем русскими. Про принадлежность к враждебным силам нас спрашивали исключительно на чистом русском. Людей с прекрасным говором, который делает любое высказывание похожим на целую историю, было больше, и о «Правом секторе» они, кстати, не спрашивали. И вот как-то не бросалось в глаза, что жители Крыма делят себя на «русских» и «украинцев», хотя это еще несколько месяцев назад легло в основу судьбоносного референдума.

Туристы ждут долгих июньских выходных, и крымские пляжи пока пустуют. После Керчи остановились в Приморском — очевидно, когда-то довольно большой курортный город превратился в придорожную деревню, в которой заправляют армяне, держащие местный общепит. Почти два десятка советских девятиэтажек прямо на въезде в городок брошены, еще десять домов — на выезде.

Не понравилось отношение крымчан к местным памятникам архитектуры, которые теперь, вероятно, придется вносить в общероссийский реестр. Прекрасная лестница эпохи Николая Первого на высоту Митридат в Керчи буквально крошится под ногами. В Феодосии на территории средневековой крепости находится рыбсовхоз, сотрудники которого, больше похожие на алкоголиков и челноков, запрещают проходить в крепость, хотя на здании ее Кремля висит табличка «памятник архитектуры».

О присоединении Крыма здесь лучше не разговаривать. Не все так уж однозначно рады, и никогда не предугадаешь, как отреагирует собеседник. Два искрометных умных мужика, объяснявших, что лучше выбрать — Коктебель или Щебетовку, в итоге сами на повышенных тонах заспорили о вхождении в состав России. Поэт из Щебетовки был «за», а родившийся во Львове бывший полковник Советской армии из Коктебеля — против. «Двадцать тысяч украинских солдат смотрели, как заходят русские, а им говорили: „Ждите, ждите, ждите приказа!“» — воспроизвел на мове уроженец Западной Украины, негативно высказавшийся о солдатах, носивших украинский флаг, но отдавших Крым без сопротивления.

О присоединении Крыма лучше не разговаривать. Не все так уж рады, и никогда не предугадаешь, как отреагирует собеседник

Его и поэта успокоить удалось. А немного похожий на футболиста Андрея Шевченко парень, подвозивший нас на раздолбаной «шестерке» из бухты, где снимался эпизод «Бриллиантовой руки, в Коктебель, сам резко и с наездом спрашивал: «А вы считаете нормальным, что Россия захватила Крым?» И несколько раз повторял потом: «Ладно, вы с Новосибирска, не бойтесь».

В таких случаях выручала фраза товарища «Мы за мир во всем мире». При этом мнения у нас с ним по поводу возвращения полуострова противоположные: он мне про фашизм, а я ему — об аншлюсе и тяжелой ситуации с бюджетами регионов. Но когда есть личный пример, как ни пытайся, не найдешь вторую точку зрения. Наш знакомый Денис, уехав из Новосибирска в Киев, обзавелся семьей и устроился диджеем, но после февральского переворота его, как русского, никуда не берут. Он может уехать, но у него нет денег, чтобы перевезти девушку, гражданку Украины, и сына, а заработать ему не дают.

«Жена у меня сибирячка, а сам я крымский, — рассказал во время очередной дегустации прекрасного коктебельского вина местный таксист. — Предложила как-то годик там пожить, я на 23 года в Красноярске и остался. Про Новосибирск помню, что въезд в город был сразу с четырьмя постами ГАИ, и они со всех брали — до пяти миллионов рублей в день выходило, а потом их прикрыли, громкое было дело».

По дороге домой разговорился с российским контрактником из морской пехоты в гражданке, который ехал к девушке в Темрюк. Рассказал, как их подняли по тревоге еще в феврале и за месяц до референдума отправили на северную границу Крыма. Первые дни они рыли окопы и спали в БТРах, потому что палаток не было. А потом была и одежда «Беркута», и нашивки «вежливые люди», змеи и огромные сороконожки, и кривляния для проезжавших на поездах туристов — просто потому, что нечего было делать. И ни одного выходного. В его батальоне оказался один «двухсотый» и один «трехсотый» — срочник, которому попали в шею из СВД, все еще в госпитале. Показал мне удостоверение к медали «За возвращение Крыма», назвал ее бесполезной железкой, не дающей никаких льгот, и сказал, что увольняется — сразу после первого срока контракта. Таких же в своем батальоне он насчитал порядка 150 человек.