«Мы пришли на расстрел, не думая, что никогда больше домой не попадем»

© Наталья Гредина. Елизавета Морозова

Жительница Новосибирска Елизавета Морозова числится в списке жертв Холокоста, расстрелянных немцами в Нежине в 1941 году. Но удочеренную евреями Лизу Гарцман не казнили — она спаслась и в канун 70-летия Победы рассказала Тайге.инфо, как выжила сиротой на улице и как война повлияла на всю ее жизнь.

Тайга.инфо: С какого возраста вы себя помните?

— Лет с четырех. Помню, когда в детский дом приехала мама. Я ее мамой зову, потому что она у меня единственная была. Мы сидели, кушали, и мне сказали, что за мной приехала мама. Я побежала к ней навстречу, мы обнялись, она мне подала большой кулек с конфетами и пряниками и сказала раздать детям. Я это все сделала, и она меня забрала из детского дома в город Нежин Черниговской области, это был, наверное, 1939 год.

Тайга.инфо: Своих детей у них не было?

— Не было, мне рассказывала ее племянница Рая, что она несколько раз беременела и у нее все время были выкидыши. После этого они решили взять готового ребенка и воспитывать. Это последняя моя фотография, 1940-й год, похоже, зима. Пианино купили мне на мой день рождения, но тут война началась, и стало уже не до музыки.

Тайга.инфо: Чем занимались родители? Кем они были по профессии?

— Мама дома постоянно была, а где работал отец, я не знала. Он всегда приходил вечером с работы и приносил мне французскую булочку или конфетку. Уже потом Рая мне сказала, что он был инженером. Когда начали эвакуировать всех, он эвакуировался вместе с заводом.

Тайга.инфо: Как вы узнали, что началась война?

— Летом 1941 война нас застала в Киеве, мы были в гостях. Ночью, когда началась бомбежка, нас подняли, и мы все в побежали бомбоубежище. Мы в этот же день сели на поезд и уехали в Нежин. Часа четыре, наверное, ехали на электричке от Киева.

Тайга.инфо: Отца не мобилизовали?

— Он эвакуировался с заводом, а мы остались, потому что я очень сильно болела, мама побоялась меня взять в дорогу. Простудное какое-то заболевание было, то ли воспаление легких, то ли что.

Тайга.инфо: Куда отца эвакуировали?

— Не знаю, но все наши родственники были здесь, в Новосибирске. Когда я приехала сюда в 1947 году, то тетя Фира мне рассказала, что отец, когда проезжал мимо Новосибирска, был у них в гостях, а ехал то ли в Томск, то ли в Омск. А когда война отошла от нас, когда уже не было этих немцев, ему сообщили, что нас расстреляли. Его сестра мне сказала, что отец, когда прочитал письмо, что и я, и мама расстреляны, с этим письмом в руках и умер от разрыва сердца.

Тайга.инфо: Что поменялось в Нежине, когда война началась?

— Война уже шла какое-то время, как вдруг нам сказали, что идут немцы. Мы вышли из дома, соседка с двумя детьми и мама со мной, мимо шли немцы, несколько человек, и вот так каждый пальцем показывал на нас и спрашивал: «Jude? Jude?» Я запомнила это слово.

Мы не понимали, почему «юдой» нас называют. Мы знали только, что это немцы и что это война. А потом через какое-то время мама приходит и говорит, что всем евреям сказали явиться в комендатуру с повязками. Она готовила их сама дома, потом нашила эти повязки, белые, с шестиконечной звездочкой, мне, дедушке — своему папе — и себе. Вот в этой самой шубке, в этом беретике я с мамой ушла на расстрел.

Мы все втроем пошли в комендатуру, было холодно, дождь шел. Двор комендатуры был уже заполнен, когда мы пришли. С улицы нас увезли в тюрьму. Ну, не увезли, а мы ногами шли по слякоти, по лужам. Люди падали, им пить не давали, несколько человек, помню, припали к лужам и пили воду оттуда.

Тайга.инфо: Вещей с собой никаких не брали?

— Никаких. Нам сказали прийти — мы и пришли, мы же не думали, что никогда домой больше не попадем. Толпа большая была, как я теперь знаю, там было 400 человек с лишним. И всех нас погнали в тюрьму, погода мерзкая такая, мокрая была. Помню, в тюрьме, в той комнате, куда мы попали с мамой, стоял какой-то шкаф. И мама побежала сразу же к нему, чтобы занять место для меня в шкафу, и положила меня спать в этот шкаф. А сколько мы пробыли в этой камере, я не знаю. Потом прошел слух, что нас сейчас всех повезут в Киев, восстанавливать город. Приехали машины большие, нас погрузили и повезли.

Тайга.инфо: Долго ехали?

— Нет, недолго совсем. Когда мы стали подъезжать к нашему нежинскому кладбищу, а оно там недалеко от центра, люди заволновались, стали кричать, что нас неправильно везут. Нас привезли на старый кирпичный завод. Я потом ездила туда после войны и теперь точно знаю, где это место. Кирпичные заводы тогда были под крышей и низко к земле, вот туда всех сгружали и заставляли раздеваться до рубашек сразу. Дети, мужчины, женщины, все вместе. Мужчины до нижнего белья, женщины до нижнего белья. И стали по партиям выводить на расстрел. Вот в одной из этих партий и мы были, мама меня взяла за руку, и мы пошли (плачет). А куда деваться... Видели, как падали люди, как маленьких детей вообще бросали живыми в яму. Матери, сумасшедшие, бросались за ними туда, и вслед им летели очереди. И вдруг, уже наша скоро очередь, подходит ко мне полицай и выдергивает меня от матери. Мать кричит: «Ребенок русский!» Я тогда не понимала, что она кричит. Русский ребенок, почему русский? Почему у мамы отбирают меня? Он меня взял и посадил в кабину машины. Через какое-то время еще одна девочка подошла, побольше меня, и села в эту же кабину. И мы оттуда смотрели, как их всех расстреливают. Маме было 45 лет.

Тайга.инфо: Долго это продолжалось?

— Я не знаю, как долго, во всяком случае, я видела, как немцы заставляли тех, кто будет позже расстрелян, закапывать яму, в которой уже лежали люди. Косили их очередью, вдоль ямы. Холодно было, а мы в кабине сидели раздетые. Полицай побежал куда-то, принес мне старое черное пальтишонко, с длинными карманами, рваное, сопливое. Я еще спросила его: а мама, мама придет? Он показал пальцем вверх, что мама на небе, и больше я вопросов не задавала. Вторая девочка молчала. Нас с ней привезли в комендатуру, там мы, помню, сидели на диване в углу. Зашел немец, взял пистолет и на нас наставил: мы в крик, а он смеется. Он смеялся... Потом нас выбросили на улицу.

Тайга.инфо: Куда вы потом пошли?

— Я пошла домой. Дом от комендатуры был через две—три улицы. Когда домой пришла, соседка меня увидела, руками всплеснула и говорит: «Вас же расстреляли!» А я живая была... Она меня вымыла, переодела и спрятала в подвале, потому что семья-то моя еврейская была, боялись. Сколько времени в этом подвале я провела, не помню. Они меня кормили там. Потом меня забрали следующие соседи, тоже прятали в подвальном помещении, но побоялись долго держать, и я пошла по людям, как говорится, на улицу. А куда деваться? Я пошла по городу искать, куда прятаться. В разбитый дом зашла, там, в подвале уже находилось несколько ребятишек. Солома была. Они меня приняли, в этом подвале мы какое-то время ютились. А кушать же хотелось — ходили, побирались.

Тайга.инфо: Вас никто не узнавал в Нежине? Не пытался помочь?

— Узнавали. И тот, кто узнавал, приглашал домой, мыл, согревал и дальше передавал из рук в руки. Как-то сохраняли жизнь мою. Потом у нас там слепой был, в черных очках, в то время я не знала, кто это такой. Позже выяснила, что это герой Советского Союза Яков Батюк. Он меня за руку взял, привел к себе домой, у него сестра была и кто-то еще из женщин. Меня сразу вымыли, переодели, и какое-то время я у них была, пока он мне не сказал, что нужно уходить, потому что опасно. И я опять пошла на улицу.

Тайга.инфо: Вы пять лет вот так скитались?

— Нет, меньше. У нас в Нежине немцы были полтора—два года, не больше. А когда они ушли, жизнь пошла уже легче. Скиталась я до тех пор, пока не попала в детдом опять. Помню, что оказалась в больнице, и меня там увидела родственница наша, тетя Маша, и забрала. Какое-то время я жила у нее, на русской печке спала. Потом меня определили в детский дом. В этом детприемнике я была до тех пор, пока меня не разыскали и не забрали оттуда в Новосибирск. Это был 1947 год.

Тайга.инфо: Годы войны были голодными, особенно для беспризорников. Как вы добывали еду, когда были бездомной?

— Во-первых, воровали. Ходили по полям, где картошка росла, кукуруза. Капусту воровали, за что я по жопе получила хорошо. Мы как кролики грызли ее. Один раз пошли воровать, пришел хозяин, и все убежали, а я осталась с капустой в руках. Меня хозяин догнал, выпорол как следует и капусту отобрал. Возвращаться надо было через речку, я туда прыгнула, обратно пришла мокрая, больше меня воровать не брали.

Во-вторых, ходили и побирались. У меня был мешок на лямке, лямку через плечо и пошел. У нас улица Милионная была, в конце этой улицы начинался частный сектор, деревня, я там сало воровала — увидела в одном месте тазик, а в тазике — сало. И вот этот кусок я украла и весь съела. Большой кусок, как я живая осталась, не знаю. После этого меня тоже поймали и отлупили. Мерзлый хлеб подбирали и ели, корки, яблоки были замороженные — всё, что лежало и можно было кушать, подбирали прямо с пола. Так и ходила по деревне до тех пор, пока не определили в детприемник.

Тайга.инфо: Из детприемника вы поехали в Новосибирск — к кому?

— Это родная сестра моей мамы была, тетя Фира. Я не знаю, зачем они меня взяли. Мое мнение, что взяли, как няньку, у них в это время пятилетняя дочка была. Но я была уже неуправляемая и не хотела быть нянькой. Во-первых, я истощенная была сильно. Первое время они прятали от меня еду, но я же не знала, что это во благо. Они боялись, что я могу объесться, и что мне станет плохо. А девчонке-то еду оставляли! Мне ее надо было кормить, а я ложку — ей, две — себе.

Девчонка была избалованная, она сразу за трубку хваталась, маме звонила: мама, меня Лиза бьет! А я нервная была, страшно нервная. Поймаю за то, что она ябедничает, и отшлепаю ее. Что со мной делать? Они меня опять определили в интернат, где я находилась целыми неделями, и на выходных к ним возвращалась. Там нас рыбьим жиром отпаивали, утром и вечером давали ложками. Я его до сих пор за километр слышу (смеется). Вонючий! И там я пробыла года полтора—два, закончила школу, пять классов, и сбежала.

Тайга.инфо: Куда?

— Сбежала от них, и всё. Сказала: «Я жить у вас не буду». Потому что дядя меня поколотил ни за что. Они потеряли часы, сказали, что я их украла. Зачем мне воровать? Мне не нужны были эти часы. Я после капусты и сала больше ничего не воровала (смеётся). Я видела девочек в красивеньких голубых платьях, белых воротничках, стояла и завидовала, что они так хорошо одеты и ходят строем, а это ремесленницы были. Я нашла ремесленное училище и поступила туда. Учили целый год на шлифовщика, потом переучили на токарей, два года там училась.

Тайга.инфо: Общежитие от училища было?

— Общежитие, да. В пятьдесят первом году нас выпустили, мне ещё семнадцати не было. И пошла я на завод «Сибсельмаш», оттуда послали в колхоз на уборку урожая. Один мальчик поехал из нашего цеха, очень красивый. Такой красивый, что я влюбилась! И вышла за него замуж. Потом оказалось, что он не такой уж и мальчик, уже отсидел 10 лет. Но красивый. Прожила я с ним 9 месяцев. Потом на заводе бросили клич: поехали на Камчатку, рыбу ловить. Надо же было от мужа удирать куда-то. Я уехала сразу. Пошла на завод и сказала, что на рыбалку поеду, и оказалась на Камчатке, там, где гейзеры. На рыбзаводе поработали лето, осенью приехали назад и пришли опять на завод.

Тайга.инфо: Вы всю жизнь проработали на «Сибсельмаше»?

— Нет, я там сначала работала токарем, потом шлифовщицей, потом на точечной сварке, а потом уволилась и ушла на швейную фабрику. Научилась шить фуфайки. Я всему училась. Строчить научили меня по лекалам. Потом и оттуда ушла. «Я от дедушки ушёл, я от бабушки ушёл», как колобок. Я не привыкла, чтоб кто-то мной командовал. Я привыкла быть одна. Война, видно, на мне сказалась, по характеру... Я не могла себя найти, что могло бы мне понравиться.

Однажды встретила знакомую, она говорит: «Ты где сейчас работаешь?» — «Нигде не работаю» — «Знаешь что, есть аэропорт городской, и там... Одеть есть что?» Я говорю: «Зима. Нет ничего. Только летнее». Она говорит: «О! Там спецодежду дают. Там будешь работать, деньги хорошие зарабатывать. Надо мойщицей самолётов пойти туда». Я прихожу в отдел кадров, там смотрят на меня, а я — девочка, две косички с бантиками, спрашивают: «Где вы живёте?» — «Нигде пока» — «А прописка?» — «И прописки пока нет» — «Так вы пропишитесь где-нибудь, потом приходите». Пошла на посёлок искать квартиру. В общем, одни меня приняли. Но сказали так: «У нас кровати нет отдельной. Если будешь спать с нашей дочкой, то, пожалуйста, приходи». Добрые люди были. Они меня прописали. Я у них осталась на целых, почти, два года. Работала в аэропорту, в это время родилось дитё у меня.

Тайга.инфо: А отец кто?

— Не важно. Догулялась. Свободная же! Но я хотела замуж выйти, конечно, и семью. На Камчатке встретила парня, хороший был, красивый. Опять же влюбилась. Рассчитывала, что мы будем жить там. У нас палатка была. А потом пришло время ехать домой, и на пароходе я почувствовала себя плохо. Он говорит: «Наверное, ты беременна». Я говорю: «Да ты что! С ума сошёл что ли? Нет! Такого не может быть!» С мужем первым жила и не забеременела. А когда в порт пришла, комиссию проходить, гинеколога, она говорит: «Ты, деточка, беременна». Ну, у меня никаких мыслей не было, только рожать. «Где живёшь?» — «На квартире» — «Родители есть? Помогать есть кому?» — «Нет, никого нет. Но я рожать буду». Вот так устроилась здесь, в пятьдесят шестом году родила себе дочь. Жила у этих людей на квартире.

Тайга.инфо: Все-таки не могу понять, это совершенно незнакомые вам люди были?

— Чужие! Абсолютно чужие люди. И дочери Людмиле был уже третий годик, когда мне дали комнату. Я ходила всё время и просила комнату, а мне не давали. Говорили: «Если тебе трудно, если ты не можешь — сдай в детдом». Тут я сразу на дыбы вставала: «А вы там были? Вы знаете что там? Сдайте своих детей, а я посмотрю на вас». И мыслей, что её сдать куда-то, не было. Никогда. А потом... Самолёты-то я мыла, но у меня мечта была шофёром стать.

Тайга.инфо: Стали?

— Выучилась на права и тут же в аэропорту на автобазе стала работать. Люсе месяц один был, сразу её в ясельки определила и пошла работать. Кормить её ходила в ясли. Потом у меня появилась личная машина «Москвич», когда я уже замужем была. Женщин-водителей было в аэропорту три, а в городе было ещё две.

Тайга.инфо: А муж откуда взялся?

— Мой муж нашелся в автобазе. Люсе моей было уже семь лет, она в первый класс пошла. До этого я её воспитывала одна. И тут пришёл с армии такой красивый парень! Я как глянула на него, думаю: «Всё! Это мой». Так и получилось. Мне 29 лет уже было. Он стал моим, и прожили мы 22,5 года. Хорошо жили. А потом он влюбился в молодую. И ушёл. После этого веры мужикам не стало совсем. Разочаровалась.

Тайга.инфо: Вы говорили, что возвращались в Нежин после войны. Как это было?

— Это был 79-й год. На месте, где нас расстреливали, оказалась воинская часть. Я была со знакомой, нам дали сопровождающего, мы сдали паспорт, и нас провели туда на то место, где был расстрел. Там стоят три обелиска, деревянные, со звёздочками. А в первый раз я туда поехала в пятидесятом году. Ездила по памяти, точно не зная, где нас расстреляли. Я только запоминала дорогу, по которой нас везли. По этой дороге и шла, но упёрлась и не знала куда идти. И шел мальчик лет десяти навстречу, я его спросила: «Мальчик, вы давно здесь живёте?» — «Да, давно» — «А ты не знаешь, где тут во время войны расстреливали людей?» — «Знаю, мама мне всё рассказывала. Когда расстреливали, нам сказали, чтоб окна завешивали» — «А где это? Далеко?» — «Нет, недалеко. Вот здесь кирпичный завод, туда заходите». Тогда воинской части там не было, тогда я свободно прошла.

Тайга.инфо: Хотелось ли вам поговорить об этом с кем-нибудь и было ли, с кем говорить?

— Нет. Я как-то не касалась этой темы никогда. Боялась, или что-то сдерживало. Никому никогда не рассказывала.

Тайга.инфо: Каждый год для полуторамиллионного города в День Победы перекрывают главную площадь, звучит музыка, марши, салют. Но, мне кажется, этот день не про то, что «ура, мы великая военная держава и победили», а про то, что «наконец-то это закончилось».

— Люди не понимают этого праздника. Это очень ужасный праздник. Это скорбь, такая скорбь! Я 9 Мая плачу всё время, я не могу вспоминать этот день. Не могу. Я и числюсь до сих пор в расстрелянных (Лиза Гарцман есть в Центральной базе данных имен жертв Шоа национального мемориала Холокоста «Яд ва-Шем», — прим. Тайги.инфо).

Тайга.инфо: Не пытались никому доказать, что вы живы?

— А кому докажешь? Проблема в том, что нужны документы, свидетельство о рождении, а у меня его нет. Оно было у тёти моей, к которой я приехала в Новосибирск. Паспорт я получала по свидетельству о рождении. Но они мне его никогда не отдавали, у меня на руках его не было. А теперь они умерли, их дочь в Израиле. Она со мной никогда не общалась, наверное, обиделась за то, что я её колотила (смеется). Я же сейчас Морозова, а первый паспорт был на фамилию Гарцман. Мы были в ЗАГСе в Нежине, хотели взять копию свидетельства о моем рождении, а нам сказали, что всё сгорело. Получается, что все эти списки расстрелянных были готовы заранее. Немцы просто пришли в комендатуру и всех заранее переписали, чтоб по спискам расстреливать. Они потом отдали эти свои архивы Израилю.

Тайга.инфо: Вы всю жизнь работали, 20 лет «шоферили» водителем грузовика, а сейчас сколько вам лет и чем вы занимаетесь?

— Ровно восемьдесят. Не работать — скучно, поэтому я ухаживаю за стареньким дедушкой. Совсем чужой дедушка. Познакомили нас, сказали: «Ему нужна помощь, будешь общаться с ним». Он меня старше намного, ему сейчас 89. Больной, очень больной человек. Одинокий. Дети есть, но они так: придут-уйдут. А в основном я с ним. Готовлю, убираю. Летом на даче бываю с дедом. Ну и работаю, конечно, там. Я не могу сидеть и ничего не делать.

Тайга.инфо: Вы принимаете участие в парадах в День Победы, вас приглашают?

— Нет. Никто же обо мне ничего не знает. На работе я никому ничего не рассказывала. Последние несколько лет я с этим дедушкой обычно, он как раз участник войны. Мы уезжаем на дачу и там отмечаем этот день. Но сейчас я ему сказала: «Дед, как хочешь, но в этом году я буду в городе отмечать».

Тайга.инфо: А ему вы рассказывали про себя?

— Нет. А зачем? Это он мне рассказывает про войну. Он служил на Востоке моряком, у него вся грудь в медалях. На войну пацаном ушёл. Его не хотели брать в армию, он так ушёл, добровольцем.

Тайга.инфо: Вы не рассказываете, и никто не спрашивает. А если посадить детей, чтобы они всё это послушали?

— Я даже внуку своему подробности никакие не рассказывала. Просто сказала, что у меня не было мамы. И я сама себя виню в том, что Люда у меня немножко непутёвая вышла. Почему? Я думаю, что я сама виновата. Во-первых, много работала, во-вторых, мне самой никогда не хватало женской ласки. И я не знала, как мама должна обращаться с ребёнком. Вот вас воспитывала мама, вы же помните, как она ласкала вас, целовала, укладывала спать. Укладывала спать? А я мыла, убирала, работала, а ласки-то ей не дала. Той, которую она заслужила. Она заслуживала ласки, а я не могла дать ей этого, я ж сама её не испытала. Это видно сказалось как-то на моём характере.

Я всё для неё делала. Всё! У меня не было возможности себе что-то купить — я ей всё покупала. Но этого мало для ребёнка. Ребёнку это не надо. Ребёнку нужна материнская любовь. Это самое главное. Но это дошло до меня уже тогда, когда она уже выросла. И я когда стала анализировать, я думаю: «Так вот где моя ошибка!»

Тайга.инфо: Мне кажется, у вас война не закончилась в сорок пятом. 

— Просто трудно представить, когда ребёнок остаётся без родителей, на улице, никому не нужный. Если бы не добрые люди... Добрых людей в то время было очень много! Если бы не они, трудно было бы выжить. Просто мне везло. Мне всё время попадались хорошие добрые люди. И эти люди учили меня работать, учили меня жить, просто жить.

Была у меня мечта стать хирургом, она не сбылась, потому что нужно было работать, кормиться, одеваться... А была бы мама? Конечно, я бы закончила что-то! Обязательно! Очень хотела детей, и как только вышла замуж, сказала: «У меня будет трое детей». Бог не дал. Одну родила, и как отрезало, больше ни одной беременности. Мне врач ещё тогда говорил, когда я не беременела долго: «99 на 9 за то, что ты рожать не будешь». Наверное, война сказалась. А потом, когда я вдруг оказалась беременная, я решила: «Только рожать!» Я хотела, чтоб у меня было родное что-то. И я родила дочку. Тогда же было: «У! Мать-одиночка! Какой позор!» А я перешагнула через этот позор.

Тайга.инфо: Вы сказали, что в этом году собираетесь на День Победы в городе остаться. Почему?

— Я просто хочу выйти на площадь, посмотреть на людей. Хочу посмотреть на реакцию на людскую. Как они встречают этот день

Тайга.инфо: Как бы вы хотели, чтоб они его встретили?

— Я бы хотела, чтоб люди праздновали именно так, как мы праздновали тогда. Чтобы люди именно ощутили ту атмосферу, в которой мы были. Там такая была радость! Трудно представить! Люди целовали друг друга, кто кого хватал, кто на руки кого-то поднимал, детей подбрасывали... Это такое было! Такого не может быть, но хотелось бы. И если всё забыто, то не стоит жить.

Текст: Маргарита Логинова
Фото: Наталья Гредина