Гюнтер Рост: «Искусство органной игры — чувствовать, а не повторять»

© Кирилл Канин. Гюнтер Рост

Знаменитый органист из Австрии, профессор Гюнтер Рост со своими сибирскими коллегами 14 января представит слушателям «Мессию» Генделя в католическом Кафедральном соборе Преображения Господня. Маэстро уже дал концерт в Большом зале консерватории им. Глинки, провел день в индивидуальных занятиях с местными органистами и ответил на вопросы Тайги.инфо.

Тайга.инфо: Вы сыграли концерт, затем провели мастер-классы. Как бы вы оценили состояние органа в консерватории? Настройщика вызывать не пора?

— Это сложный вопрос. Не потому, что на него сложно ответить, просто мне как гостю сложновато. Насколько я понимаю, скоро у вашего инструмента пятидесятилетний юбилей, и было бы очень хорошо, если бы откуда-нибудь взялись средства, чтобы органом заняться. Его надо бы освежить, потому что здесь климат, мне кажется, континентальный. Это очень неблагоприятно для органа: летом ему жарко, а зимой — холодно. И уже чудо, что он вообще это выдерживает. Но во время репетиции заметно, что если включать кондиционер, то он сразу расстраивается. Он недостаточно чистый, в сравнении с оркестром он звучит интонационно не чисто. Это именно из-за температурных колебаний. Не потому, что его надо настраивать, а потому что дерево двигается. Нужно поработать над этим, я бы этого вам пожелал. Но сам по себе орган очень хороший: очень четкий по ритму, и можно достичь очень хорошего эффекта. Проемы, где расположены трубы, канализируют звук направо и налево, создают стереоэффекты, у вашего органа они замечательные.

Тайга.инфо: С какими еще органами в России вы работали?

— Я часто бываю в Москве и Петербурге, в Сибири я четвертый раз, в Новосибирске — второй. Бывал в Екатеринбурге, Томске, Омске, Кемерово, Красноярске, Иркутске.

Тайга.инфо: Можно ли говорить о существовании сибирской или хотя бы российской органной школы?

— Если в том смысле, что существует хорошая культура исполнительства с точки зрения подготовки детей, студентов, то да. Но если школа в смысле «школа», я был бы осторожен. Понятно, что есть российская фортепианная школа, но вряд ли можно то же сказать, послушав органную музыку: «О, да, вот это русская школа!» И вообще, в органной музыке постепенно все становится интернациональным, но образование здесь очень хорошее.

Тайга.инфо: Утром на мастер-классе вы назвали орган «древним синтезатором». В наш век мобильных людей и мобильных вещей нужен ли такой громоздкий инструмент, если звуки, которые он издает, можно извлечь из коробочки размером с ладошку?

— Любая классическая музыка воплощается прежде всего через исторические инструменты. Что современно в идее органа? Когда-то возникла идея — осознанная или нет — звучание времени упаковать в один инструмент. Возможно, наивная мысль, но если мы посмотрим все регистры, все названия: скрипки, флейты, тромбоны, трубы — это набор достигается технологическими средствами времени. А сегодняшний орган — это синтезатор. Было бы хорошо старинные традиции и современные инструменты не расчленять, а соединить, чтобы они работали друг на друга. Но это очень серьезный вопрос, потому что вся классическая музыка осуществляется на старых инструментах. И все они вообще соответствуют ли нашему времени? Продолжают ли оставаться актуальными?

Тайга.инфо: Но в обозримом будущем синтезатор не заменит орган?

— Не думаю, что заменит, скорее добавится. Нам всегда немного чуждо, когда в классическую музыку вторгаются электронные инструменты. Но звучание многих электронных инструментов, я ими тоже занимаюсь, очень хорошее.

Тайга.инфо: Орган очень связан с церковью — католической, протестантской. Органная музыка в наши дни остается в основном духовной? Или это уже что-то другое — музыка для техники игры, забава для эстетов?

— Протестантская музыка определила в общем-то барокко. Потребовалось очень много времени, чтобы высокая классическая музыка отделилась от религии. И в этом процессе отделения от религии находится сейчас орган. Он исторически сильно отстает, но не только потому, что это просто религиозный инструмент. А еще и потому, что это инструмент, требующий много теории, много научных знаний, технических понятий, чтобы в конце концов возникло что-то живое.

Это похоже на разницу в рисовании кистью и рисовании на компьютере. С органом так же, он немного теоретический такой. Это значит, вещи должны возникнуть сначала в природе, прежде, чем они синтетически возникнут на органе. Это своего рода синтетическое отражение реальности. Поэтому на органе до сих пор с удовольствием играют классическую музыку, симфонии Моцарта, Бетховена, Гайдна, Мендельсона, Чайковского. Когда-то в конце XIX века эта традиция имитировалась органом, форма симфонии была перенесена в орган, но очень много времени потребовалось на это. Орган всегда немножко запаздывает. Например, сначала появились «24 прелюдии» Шопена, а спустя 80–90 лет эта идея реализовалась для органа во Франции. Орган отделяется от религии, но этот процесс происходит позже, чем у других инструментов.

Тайга.инфо: У нас говорят, что повторение — это «мать учения». Какие вещи как профессор вы чаще всего повторяете своим студентам?

— Чего я надеюсь достичь — это творческой самостоятельности. Не вырастить дрессированных зверюшек. Это очень трудно: мы всегда склонны предлагать ученикам собственные решения. Это всегда опасно. Я пытаюсь избегать этой опасности, открывая им разные параметры исполнения: говорю, что мы можем сделать с темпом, с артикуляцией, что можно сделать, сдвигая темп голосов друг от друга, с пространственными эффектами. Я несколько скептично отношусь к изготовлению исторически верных интерпретаций, очень часто можно с ними скатиться в неосмысленные повторения.

Вот мы что-то узнаем в этой жизни, что-то видим и понимаем. Вот мужчина, вот женщина — я кладу это в коробочку и наклеиваю этикетку, и если у меня уже есть эта этикетка, то больше я об этом уже не думаю, не размышляю, дальше для меня все идет само по себе. А искусство музыки, органной игры — оставаться максимально эмоционально активным, оставаться живым и чувствовать, а не повторять.

Текст и фото Кирилла Канина