Флаг Сибири и праздник свободы: как встречали революцию 1917 года

© barnaul.fm. Барнаул в 1918 году глазами художника из чехословацкого корпуса

Сто лет назад, к началу марта, до Барнаула дошла информация о революционных событиях в Петрограде. Об этом мы узнаем из мемуаров «Мартовские дни в Барнауле», которые написал журналист Порфирий Казанский, известный алтайской публике под псевдонимом Премудрая крыса Онуфрий. Впервые текст был опубликован в 1919 году в пятом номере журнала «Сибирский рассвет».

Казанский рассуждал: «Настроение провинции в эти дни было ведь одним из решающих факторов революции, так как одне столицы, без поддержки провинции и при условии связанности армии на фронте, едва-ли сумели-бы так быстро и безболезненно провести первый период революции, период свержения старой, монархической власти… барнаульскую революцию можно считать, по ея духу и общему ходу, довольно типичной для провинции вообще». (Здесь и далее сохранены орфография и пунктуация того времени).

Впрочем, была в той истории изюминка, выделяющая Барнаул среди всех сибирских городов. Именно в алтайской столице 10 марта 1917 года Порфирий Казанский впервые поднял бело-зеленое знамя, которое спустя полгода на конференции общественных организаций в Томске утвердили в качестве флага Сибири.

Но обо всем по порядку.

2 марта редактор кооперативного журнала «Алтайский крестьянин» Порфирий Казанский отправился на репетицию Алтайского союза кооперативов. Силами служащих ставили пьесу Островского «Бедность не порок». Репетиция только началась, как в комнату влетела одна из участниц с телеграммой Александра Бубликова, инженера путей сообщения, депутата IV Государственной думы от Пермской губернии. Он сообщал, что «старая власть, создавшая разруху во всех областях жизни, оказалась бессильной», а создание новой власти «взял в свои руки комитет Государственной Думы».

Александр Бубликов, фотография Карла Булла

«За телеграмму ухватились, читали, обсуждали, переписывали… наше представление о роли провинции в происходящих событиях… оказалось скромным… Там, в столицах, что-то происходит или даже произошло, а наше дело — принять это к сведению…

— Господа, из-за революции — не бросать же репетиции! — решили мы, и пьеса была добросовестно прорепетирована. Понятно, все при этом были уверены, что столь-же добросовестно будет она и сыграна в свое время…» — писал Казанский.

Позже по телеграфу пришел текст отречения от престола Всероссийского Императора Николая II и его младшего брата великого князя Михаила Александровича. О революции узнал весь Барнаул. Был сформирован орган новой власти — Комитет Порядка, куда вошел и Порфирий Казанский. По городу прокатилась волна митингов. Пожалуй, самый запоминающийся прошел в Народном доме.

Народный дом, Барнаул

«Надо сознаться, — жутковато было идти в такой момент на собрание совершенно неведомаго состава, да еще после исправницкаго предупреждения. Но едва вошли мы в фойе Народнаго Дома, как все страхи разсеялись без следа, — митинг проходил в истинно-образцовом порядке.

Масса публики спокойно сидела в зрительном зале. Мы распределили роли, и, дождавшись очереди, выступили. Первый из нас заявил об образовании новой власти и о том, что мы — ея представители. Его слова встретили восторженно.

Затем взял слово я. Моя задача была — обрисовать историческую обстановку и ход революции. Торжественность момента, незнакомое раньше чувство возможности свободно говорить всю правду — окрыляли. Импровизированная речь давалась легко, шла гладко и одушевленно. Часто прерывали аплодисментами. В середине моей речи кто-то предложил снять со стены зала царский портрет. Позвали сторожа с лестницей. Долго копался он, отвязывая портрет, наконец снял и унес, и все это при полном гробовом молчании. Ни шутки, ни смешка, ни возгласа. Выдержка в этот рискованный момент была случайным и разношерстным собранием проявлена изумительная».

Последний Император Всероссийский Николай II

Через пару дней стоявший в городе полк подчиняется новой власти. Приходит известие, что 10 марта запланированы похороны жертв революции в Петрограде и «праздник свободы». Об остальном расскажет Казанский:

«Решили праздновать и здесь. Потом оказалось, что в столицах все это было отложено, но Барнаул этого своевременного не узнал и 10-го отпраздновал.

Организацию праздника взял на себя совет рабочих депутатов. Начался небывалый спрос на кумач для флагов.

В один из последних дней перед праздником я заглянул в редакцию „Жизни Алтая“. Заговорили, понятно, о празднике, о флагах, и договорились, что не худо-бы продемонстрировать среди других выдвинутых революцией лозунгов и лозунг автономии Сибири. А так как еще в 80-х годах Ядринцевским кружком в Петрограде, при устройстве перваго вечера в пользу учащихся сибиряков приняты были, как отличительные знаки распорядителей вечера, белый и зеленый цвета, ставшие с тех пор „сибирскими“ цветами, то и лозунг автономии Сибири, решили изобразить не на красном, а на бело-зеленом флаге. Тут-же протелефонировали в типографию просьбу соорудить бело-зеленыйфлаг и отпечатать на нем: „Да здравствует автономная Сибирь!“

Но из типографии спросили:

— А как расположить цвета на флаге?

Действительно, сибирского флага до тех пор не существовало, а потому и расположение цветов на нем не могло быть известно. Но тут я вспомнил, что видал в редакции отчет Сибирскаго О-ва помощи раненым за 1915 год в бело-зеленой обложке. Отыскали этот отчет, и увидали, что на его обложке цвета соединены по диагонали, при чем зеленый клин расположен вверху и основанием к корешку. Такое расположение, освященное употреблением его всесибирской организацией, решили сохранить на флаге.

Уходя из редакции, я знал, что бело-зеленый флаг на празднике 10-го марта будет. Но, но правде сказать, подумывал:

— А что, как под ним не окажется никого, кроме состава редакции?..»

Флаг Сибири, утвержденный 2 августа 1917 года в Томске на сибирской конференции общественных организаций
…

«Для праздника свободы намечена была Ново-Базарная площадь. Возвышающийся посреди нея песчаный холмик мог явиться очень подходящим центральным пунктом торжества. На нем установили трибуну. Три других трибуны поставили в трех дальних углах площади.

…

На холмике стоял стол для молебна и лежали трехцветные флаги, принесенные было для украшения холмика, но тут-же забракованные. По площади стояли часовые, не допускавшие любопытной публики; но слова „член Комитета Порядка“ действовали магически и открывали доступ всюду. С холмика далеко видна была выходящая на площадь улица.

Вот показались на пей, рота за ротой, солдаты. Идут с красными флагами и, подойдя, строятся серыми стенами вокруг площади. Среди них конная казачья сотня.

…

А улица тем временем вся зацвела красным. Идут рабочия организации. Пришла и группа солдаток со своим флагом, с надписью: „Свободныя солдатки соблюдают порядок“.

За ними учащиеся со своими экскурсионными белыми и синими флажками. Все вливаются внутрь ограды, образованной солдатами, и постепенно заполняют площадь. За ними идут все новыя и новыя группы, веют новые красные флаги…

Но вот среди них вдали, под ярким солнцем, блеснули два белых с зеленым полотнища. Смотрю и не могу понять: кто-же с ними идет? Я ждал небольшую группу, а тут внушительная масса людей, и рядом с сибирскими флагами веют и красные.

Бело-зеленые флаги производят недоумение. Кругом меня вопросы:

— Что это, что за флаги?

Объясняю, слушают с интересом, с удовольствием. А через несколько минут слышу уже подальше от себя, на те-же вопросы ответ:

— Это Сибирь!

Из улицы, вместо красных флагов, блеснуло золото хоругвей и риз. Духовенство всходит на холмик, и начинается панихида, но павшим в борьбе за свободу. После панихиды четыре оркестра на четырех углах площади играют похоронный марш. Потом один из священников говорит проповедь:

— Апостол Павел, в послании своем, говорит: „Братие для свободы вы рождены“…

Слушатели улыбаются. Вот как скоро нашелся новый текст на место прежних, о повиновении властям предержащим!

После проповеди оркестры гремят: „Коль славен“. Потом служат молебен. За ним — марсельеза.

Новобазарная площадь, Барнаул

Со всех трибун начинаются речи. На одной из них, какой-то старичек стал приветствовать свободу и так разошелся, что под звуки оркестра ударил на трибуне трепала!

Кончились речи, и группа за группой потянулись с площади обратно. Иду к сибирским флагам. Ба, да с ними Кредитный Союз, и служащие, и уполномоченные!

Оказалось, что накануне праздника в редакцию „Жизни Алтая“ зашел один из уполномоченных Союза, корреспондент газеты, и, увидевши флаги, которых было два, унес их в Союз. Узнав о их значении, крестьяне-уполномоченные ухватились за них и заявили, что пойдут на праздник с ними. Красные-же флаги были сооружены служащими Союза.

По окончании торжества бело-зеленые флаги, вместе с красными, украсили фасад здания Кредитного Союза. Впоследствии один из них увезен был в Томск, на областную конференцию, и ею принят, как образец областного флага Сибири.

Как курьез, приходится еще отметить, что довольно неудачный снимок праздника появился потом в Сытинских „Искрах“ с подписью: „Демонстрация в Барнауле, на которой была объявлена автономия Сибири“.

Праздник прошел в полном, редкостном порядке».

Фотография из художественно-литературного журнала «Искры», №18. Воскресенье, 14 мая 1917 года

Казанский заканчивает «Мартовские дни в Барнауле» следующими словами:

«Удача переворота, удача праздника, внешняя дисциплина толпы, дружное признание происшедшаго со всех сторон, — все окрыляло, все вселяло самыя радужныя надежды.

— Мы не повторим ошибок французской революции, — говорили мы в эти дни. — Мы воспользуемся ея уроками; у нас не будет ни переворотов, ни красного террора, ни реакции…

Как мы были наивны тогда!»

**

Такими были сибирские журналисты в 1917 году. Одни вечно во что-то ввязывались, говорили о свободах и ходили на сомнительные митинги. Словом — раскачивали лодку. Другие не любили проверять факты и выдавали желаемое за действительное. Но и те, и другие были не способны заглянуть даже на год вперед.

Прошло сто лет. Разве что-то изменилось?

Михаил Беднаржевский, специально для Тайги.инфо