© Кирилл Канин

​Договориться с Россией, вечно напоминающей о «союзе братских народов», сложнее, чем с Китаем, где все — по-деловому. Мечта о железной дороге Париж-Пекин в ближайшее время останется лишь мечтой. Казахская молодежь едет за образованием в Китай, а не в Сибирь, где растет ксенофобия. Эксперты по Средней Азии Бахтиёр Эргашев (Узбекистан) и Адиль Каукенов (Казахстан) рассказали Алексею Мазуру, почему без культурного сотрудничества у независимых государств-соседей не идет и экономическое.

Казахи учат китайский

Тайга.инфо: Узбекистан, Казахстан и Россию объединяет не только общее прошлое, но и «большой сосед» — Китай. Но про Среднюю Азию у россиян представления примерно те же, что были в советское время — считается, что это российское приграничье. При этом сейчас происходят важные интеграционные процессы во все стороны Средней Азии. Транспортные коридоры строятся и на Юг, и на Запад, и на Восток в Китай, который сейчас провозглашает политику «Нового Шелкового пути».

Бахтиёр Эргашев (независимый эксперт, бывший координатор Центра экономических исследований, Узбекистан) : Есть экономический пояс «Шелкового пути». Есть «Морской Шелковый путь». Когда их объединяют, говорят: «Один пояс — один путь». Тайга.инфо: Что такое «Один пояс» в понимании Китая?

Адиль Каукенов (политолог, гендиректор Центра китайских исследований China Center, Казахстан) : С приходом к власти пятого поколения китайских руководителей — председателя Си Цзиньпина и премьер-министра Ли Кэцяна — во внешней и во внутренней экономической политике была объявлена концепция «Экономического пояса Шелкового пути» через Центральную Азию, частью которой является Казахстан. В дальнейшем были предложены и другие концепции — «Морского Шелкового пути», пути через Монголию, через Россию, и ряд других направлений. Все вместе это объединили под так называемой стратегической инициативой «Один пояс — один путь».

Бахтиёр Эргашев: «Один пояс — один путь» — очень коротко и емко сказано. Дорога из Маньчжурии в Хабаровск (соединяющая), дорога Китай-Киргизия-Узбекистан (которую планируют) и дорога «Жемчужное ожерелье», которая выходит через Бирму, — для них это все один пояс. В этой концепции семь направлений: инвестиции, туризм, народная дипломатия, гуманитарная (серьезная часть). Люди ошибаются, когда думают, что это чисто экономический, инвестиционный или транспортный проект. Это неправильно. Инициатива китайцев предполагает очень серьезную гуманитарную, образовательную часть. «Народная дипломатия» — для них тоже очень объемное понятие.

Адиль Каукенов: Когда Председатель Си выступал в 2013 году объявил об инициативе создания Нового шелкого пути, он сделал это именно в Назарбаев Университете, в Казахстане.Тогда же было объявлено, что на Центральную Азию будет выделяться порядка 25 тысяч грантов от правительства на высшее образование в Китае.

Тайга.инфо: Сейчас живущий в Казахстане молодой человек, который не собирается учиться на родине, выберет ВУЗ в какой стране?

Адиль Каукенов: Престиж зарубежного образования в Казахстане высок, и многие молодые люди стараются уехать учиться за рубеж. Естественно, номером один для ориентира являются Соединенные Штаты и Европа. Но получить западный грант далеко не так просто: конкуренция очень высока, требуется знание английского на высоком уровне. На втором месте стоит российское образование, но и привлекательность китайских вузов стремительно растет.

В России наблюдаются вспышки ксенофобии, родители не готовы отправлять своего ребенка в страну, где к нему будут относиться потенциально неприязненно

Если буквально 15 лет назад в Китай ехали единицы казахстанских студентов, то сейчас там учится порядка 10 тыс., по самым разным специальностям. Большая часть, естественно, учится по грантам, которые выделяет китайское правительство, университеты, города и компании Китая. Стипендии много, многие из них покрывают практически все затраты студента на проживание и обучение. В рамках двустороннего сотрудничества выделяются серьезные средства на обучение. Поэтому молодые люди для себя Китай уже открыли. Если 10 лет назад знание китайского было в Казахстане чем-то экзотическим, вызывало уважение и удивление, то сейчас многих молодых специалистов этим не удивишь. Тайга.инфо: А Россия выделяет гранты на образование?

Адиль Каукенов: На мой взгляд, с учетом глубины казахстанско-российских отношений скорее недостаточно. Хотя среди казахстанцев популярны российские вузы по техническими и военным специальностям.

Тайга.инфо: То есть Россия конкурентна в этой сфере?

Адиль Каукенов: Пока. Но в России наблюдаются вспышки ксенофобии, пренебрежительного отношения к мигрантам, есть «марши», направленные против приезжих, и это все не остается без внимания. Родители не готовы отправлять своего ребенка в страну, где к нему будут относиться потенциально неприязненно. Соответственно, российское направление теряет привлекательность буквально ежедневно, а из Китая не приходит новостей о нападениях по причине этнической или расовой неприязни. Китай — экономическая держава, там казахстанскому студенту безопасно, с китайским образованием он сможет реализоваться в экономическом сотрудничестве между двумя странами, потому что оно требует кадров. Сейчас практически в любом городе Китая, где есть университет, есть и казахстанские студенты, а в крупных городах (Пекин, Шанхай, Тяньдзынь, Гуанчжоу, Урумчи, Харбин) — крупные казахстанские студенческие образования.

Тайга.инфо: А в Узбекистане какая ситуация?

Бахтиёр Эргашев: Она довольно серьезно отличается от ситуации в Казахстане. Во-первых, само проникновение китайского бизнеса в Узбекистане гораздо менее масштабно, чем в Казахстане. Соответственно, у нас и запрос на китайский язык и культуру меньше, чем в Казахстане. Пока точно можно сказать, что большая часть студентов (за исключением тех, кто едет в европейские ВУЗы) уезжает сейчас (если не ошибаюсь, больше 10 тысяч) в Россию. В Китай меньше. Но это пока. Ведь уже несколько лет в Ташкенте работает Институт Конфуция, есть китайское отделение в Институте Востоковедения.

Торговые пути в обход России

Тайга.инфо: Ясно, что российское образование стало уступать, а какое место тогда занимает Россия занимает в транспортных стратегиях стран Центральной Азии и наоборот?

Бахтиёр Эргашев: Последние 25 лет даже такая маленькая и, может, не такая экономически сильная страна, как Таджикистан, старалась заниматься своими транспортными коммуникациями — железными и автомобильными дорогами. Я уже не говорю про Казахстан, Узбекистан и Туркменистан. Мы не думаем примитивно, что «придут китайцы и построят нам дороги, по которым будут возить свои товары туда и обратно». На самом деле, страны Центральной Азии с той или иной мерой успеха, глубины и продуманности реализовывали свои транспортные коммуникационные стратегии. В результате 5 лет назад был построен Прикаспийский транспортный коридор, объединяющий Россию, Казахстан, Туркменистан и Иран, идущий вдоль восточного побережья Каспийского моря. И его строили безотносительно «Экономического пояса Шелкового пути», который на самом деле объявили только три года назад.

Тайга.инфо: Это железная дорога?

Бахтиёр Эргашев: Да. Недавно, в ходе визита президента Узбекистана в Туркменистан, было открыто два новых моста через Амударью (железнодорожный и автомобильный). Дополнительно к тому мосту, который был построен давно. И теперь грузы могут идти по направлению Восток–Запад через Узбекистан и Туркменистан. Они сейчас вкладывают почти 2 миллиарда долларов в реконструкцию морского порта Туркменбаши (это бывший Красноводск), который должен в год до 10–12 миллионов тонн перевалки делать и выходить на Баку. А с Баку выходить по Транскавказскому коридору Азербайджан-Грузия-Турция на черноморские и средиземноморские порты Турции. Например, порт Мерсин, а это уже и Европа и США, и Ближний Восток и Северная Африка. Его тоже строили безотносительно экономического «Пояса Шёлкового пути». Это была экономическая стратегия Туркмении, которая говорит о своем транспортном транзитном потенциале. Казахстан тоже заявляет о своем серьезном транспортном потенциале, поэтому наши коллеги и строили дороги Западный Китай — Западная Европа, и эта программа реализуется последние 15 лет, о ней заговорили еще с середины 90-х годов. Транспортные транзитные стратегии стран Центральной Азии давно реализуются, просто в рамках ЭПШП пытаются сопрягать то, что уже построено, с тем, что можно дополнительно построить, чтобы обеспечить грузопоток.

Грузооборот между Китаем и Западной Европой сейчас составляет больше 600 миллиардов долларов, иногда подходит к 700 миллиардам. При этом, более 90% товаропотока шло морскими перевозками. Это около 45 дней через Суэцкий канал, там два узких места, где они могут задерживаться. Но, в принципе, от Шанхая до Роттердама 45 суток морем. Если же попробовать выстроить новые транспортные коридоры через центр Евразии, чтоб соединить Китай и Западную Европу — это железная дорога и 14 дней (две недели) пути. Есть попытки довести до 11 суток. Но железнодорожные перевозки дороже, поэтому никто не претендует на то, что грузы на 600 миллиардов пойдут по железной дороге. Кому важнее скорость, те пойдут. Если 10% этого грузооборота пустить через Центральную Азию, это уже 60 миллиардов долларов товаропотока. А странам-транзитам — Казахстану, Туркменистану, Узбекистану, России — остается около двух миллиардов.

Чем больше альтернативных маршрутов, тем больше экспортно-импортных операций — несколько десятков миллионов потерянных долларов вернутся через бизнес

Транспортно-транзитная стратегии, которую реализовывали страны региона за последние 25 лет, привели к тому, что создаются альтернативные маршруты доставки грузов не только Восток–Запад, Запад–Восток, но и Север–Юг и Юг–Север.

Тайга.инфо: Получается, Сибирь теряет свою транзитную функцию.

Бахтиёр Эргашев: Вы мне напоминаете наших транспортников, которые говорят: «Вот Россия, Казахстан, Туркменистан и Иран построили железную дорогу вдоль Каспия, и теперь мы в год потеряем несколько десятков миллионов транзитных денег. Плохо! Они обходят Узбекистан». Я же сторонник другой точки зрения: чем больше альтернативных маршрутов, тем больше выбора для бизнеса, для экспортно-импортных операций. В конечном случае несколько десятков миллионов потерянных долларов вернутся через бизнес, через оптимизацию транспортных расходов.

Тайга.инфо: Монополия важнее.

Бахтиёр Эргашев: У вас точка зрения транспортника: «Мы потеряем». Транссиб не потеряет — Южная Корея вряд ли повезет через Китай. Она повезет через порты Владивостока, а там посадит все на один контейнер и через всю территорию России.

Тайга.инфо: И Япония тоже.

Бахтиёр Эргашев: Да. Мы же не говорим, что «Северный морской путь» сильно бьет по транспортному потенциалу Узбекистана, хотя это тоже грузы, которые могли пойти через Узбекистан в Европу. Нельзя так! Это корпоративная узковедомственная позиция транспортников.

Китай VS Россия: кто надежнее?

Тайга.инфо: Я бы хотел затронуть другой вопрос. Есть у нас в России некое опасение по поводу Китая. Что Китай приходит не для того, чтоб развивать экономику другой страны (России или Казахстана), а для того, чтобы сделать свою инфраструктуру, чтобы, грубо говоря, выкачивать ресурсы, пользоваться ими. При этом речь об отдаче может не идти. Китай говорит: «Нам нужна байкальская вода». У нас опасения: «А не выкачают ли они Байкал?» В Узбекистане и Казахстане гораздо больше опыта взаимодействия с Китаем. Насколько настороженными надо быть?

Бахтиёр Эргашев: Я высказываю не точку зрения правительства, а только свою. Я смотрю, как в России экспертное и бизнес-сообщество, государственная власть относится к Китаю. Одни говорят: «Пусть приходят, вместе что-нибудь сделаем». Другие говорят: «Их нельзя пускать». То же самое, один в один, говорят в Казахстане: «У нас очень много земли и мало населения. Придут китайцы, заберут». Об этом лучше скажет казахский коллега.

В Узбекистане другая политика. В 2010 году был подписал договор с Китаем о взаимодействии в развитии высокотехнологичных и несырьевых отраслях. Что мешает другим странам подписывать аналогичные соглашения? Мы сказали китайским коллегам: «Приходите к нам. Только давайте сотрудничать». Это значит, в электротехнике, в других сферах с высокой долей добавленной стоимости, будем включать узбекские предприятия в цепочки добавленной стоимости, которые уже есть в Китае. Если у тебя есть активная и продуманная стратегия во взаимоотношениях с Китаем, тебе не стоит бояться, что он придет и у тебя что-то захватит. Китайские товарищи просили предоставить им место для Парка высоких технологий. Пожалуйста, вот вам город Джизак. Создаем там Джизакскую свободную экономическую зону — создавайте там предприятия, вот вам налоговые льготы на ближайшие 30 лет. Работайте! А в Киргизии как поступили? «Вот вам 50 предприятий, которые сегодня стоят. Возьмите их и что хотите там, то и производите». Это киргизская позиция. Позиция Узбекистана не такая. Мы не говорим: «Придите и володейте нами». Мы говорим: «Вот высокотехнологичные и несырьевые отрасли, туда мы вас пустим». Узбекистан говорит: «Будем сотрудничать здесь и здесь. Нужны инвестиции здесь и здесь. По-другому не получится». Вот и все.

Тайга.инфо: Я наблюдал, как в Иркутске развивался бизнес по вывозу леса в Китай. Сначала иркутские предприниматели рубили лес, довозили до китайской границы, там продавали китайским товарищам. Потом китайские товарищи сели в Иркутске. Стали покупать у лесорубов. А сейчас полный цикл: сами рубят, сами вывозят.

Адиль Каукенов: Любая страна, если она что-то делает, исходит из собственных интересов. И Россия тоже. Просто важно понимать, где эти интересы совпадают. Если у вас есть ощущение, что Россия — это альтруист во внешней политике, то давайте посмотрим, как она ведет себя в Евразийском союзе. Насколько она прислушивается к интересам партнеров? Давайте вспомним позорную историю введения утилизационного сбора на автомобили в России, что, честно говоря, было «ножом в спину» многим интеграционным процессам.

Россия всегда пытается «давить на эмоции»: какие все предатели, какие все плохие. Говорить: «Это наша национальная политика». А потом рассказывать про эгоистическую политику третьих стран

Тайга.инфо: Можно подробнее?

Адиль Каукенов: Пожалуйста. Когда заработал Таможенный союз мы убрали таможенные барьеры. В Казахстане есть свое автомобильное сборочное производство, несколько заводов (включая Toyota, Hyundai, KIA). В интересах «АвтоВАЗа» и некоторых сборочных предприятий, расположенных в России, был введен «утилизизационный сбор», который собственным производителям Россия компенсирует, а внешним производителям, естественно, нет. В результате, казахстанские (и некоторые другие производители) оказались неконкурентоспособны. Казахстанский производитель оказался на евразийском рынке в таких же невыгодных условиях, как если бы его завозили из США. Какой смысл был создавать Евразийский союз? Или по мясу и молоку? На ровном месте может возникнуть запрет на ввоз. Находят неожиданно вещи, которых нет.

Тайга.инфо: Роспотребнадзор?

Адиль Каукенов: Да. В первую очередь. И в этом ключе нужно понимать, что Казахстану приходится принимать серьезные усилия (Казахстан тоже ввел утилизационный сбор, соответственно) и в Казахстане выросли цены на товары российских производителей. И мы видим в этом узконациональный эгоизм. Очень часто в России он доминирует даже над чувством здравого смысла. Очень трудно построить какое-то интеграционное объединение, если правила меняются ежесекундно. В угоду даже не всей стране, а группе компаний! Поэтому, когда мы говорим, что у какой-то страны «эгоистические интересы», давайте вспомним об этой истории.

Тайга.инфо: Китай в этом смысле более надежный партнер?

Адиль Каукенов: Дело не в том, что он более надежный. С Китаем, по крайней мере, нет иллюзий. А Россия, когда вводила контрсанкции, почему не посовещались со своими партнерами по Евразийской интеграции? Если вы входите в состав интеграционного объединения, то надо прислушиваться к своим партнерам. Если смотреть российские СМИ, то складывается ощущение «белой и пушистой» позиции России. Что касается Китая — договариваться будем конкретно, без апеллирования к «братским чувствам», совести и «заламывания локтей». Вот в чем разница. Россия всегда пытается «давить на эмоции». Какие все предатели, какие все плохие. Говорить: «Это наша национальная политика». А потом рассказывать про эгоистическую политику третьих стран.

У Казахстана есть свои конкретные интересы. Казахстан — большая по территории страна, девятая по величине в мире. Такие расстояния необходимо соединять. Наши населенные пункты должны быть связаны между собой надежными, современными, комфортабельными средствами связи и транспортными инфраструктурами. Поэтому, Казахстан ведет свою политику по развитию, всегда вел и будет вести. Когда мы говорим о китайской инициативе «Один пояс — один пути», встает вопрос сопряжения. И Казахстан начал политику сопряжения с китайским экономическим полем даже раньше, чем весь Евразийский союз. Казахстан изначально использует свой транспортный потенциал, чтоб быть транзитной зоной, чтобы все города и населенные пункты были связаны между собой, чтобы была «экономическая мобильность».

Вопрос не в том, что «китайцы пришли и все профинансировали». Казахстан и так строит и будет строить новые дороги, здесь вопрос синхронизации наших усилий

Это идеально совпадает с национальной программой по развитию нашей инфраструктуры и промышленности. Вопрос не встает о том, что «китайцы пришли и все профинансировали». Нет. Казахстан и так строит и будет строить новые дороги, здесь вопрос синхронизации наших усилий. Если им нужны сухопутные пути, они строят и мы строим. Задача, чтобы на всем протяжении маршрута у нас было общее видение строительства. А что такое отсутствие общей идеологии? Это когда на автомобильной дороге «Китай — Западная Европа» Казахстан свою часть построил, Китай тоже. А Россия? А Россия только приступила. И мы видим в «Одном поясе — одном пути» возможность больше координировать усилия. Если у какого-то партнера не хватает денег закончить свой участок, давайте использовать инфраструктурный банк (который был создан под проекты «Шелкового пути»).

Успех ЭПШП в том, что совпали интересы. Почему в Белоруссии сейчас это все популярно? Потому что она тоже хочет использовать преимущество нахождения в Евразийском союзе и наводить мосты. Отсюда и активность китайских инвестиций в Белоруссию. Не стоит думать, что никто кроме России не может отстаивать свои национальные интересы. Казахстан уже давно независим. Прошло уже целое поколение, казахстанская дипломатия «подзакалилась». У нас есть умения, возможности, понимание своих интересов, кто мы есть в этом мире и как мы хотим дальше развиваться. Не стоит представлять, что в Казахстане (и других странах Центральной Азии) нет собственных интересов и они идут на поводу у третьих стран. Абсолютно нет. Каждая страна четко использует свои программы и радуется, когда возникают новые возможности для достижения собственных целей. Как раз здесь все прагматично и настроено. Что важно в этом дискурсе: меньше эмоций, больше расчета, больше понимания выгод. Казахстан с развитой инфраструктурой во всех направлениях — это очень выгодно не только России, но конкретно Сибири, потому что открывает кратчайший выход в Индийский океан и к ближайшим соседям. Инфраструктура — это всегда хорошо. Тем более, что сама Россия прилагает титанические усилия, чтоб стать одной из ведущих стран в рамках «Одного пояса — одного пути». Россия — одна из основных стран, которая на постсоветском пространстве принимает китайских туристов. Если вы поедете в Москву, Санкт-Петербург, весь аэропорт в китайских надписях. Для чего? Чтоб привлечь китайских туристов. Активно работает в России программа China Friendly. Все мы заботимся о том, чтоб нашим странам завтра было удобно и комфортно жить.

Мечты о сотрудничестве

Тайга.инфо: Планируется, что в «Шелковом пути» появятся высокоскоростные железнодорожные магистрали?

Адиль Каукенов: Есть прекрасный план. Китай довел высокоскоростную ветку до Урумчи (это ближайший к Казахстану город). Россия сейчас ведет ветку до Казани от Москвы, а от Москвы есть до Питера. Есть такая мечта: высокоскоростная дорога «Москва-Пекин». Пекин-Урумчи-Алматы-Астана-Петропавловск-Казань-Москва-Питер. И если дальше довести ветку хотя бы до Польши, там присоединиться к высокоскоростным веткам европейским, и можно сделать Париж-Пекин. С точки зрения перспектив, эта мечта прекрасна — из Москвы в Алматы всего один день на поезде. А сейчас с Астаны до Алматы самый скоростной поезд идет ночь, а так бы ехал три часа. Как сейчас в Китае: если раньше из Пекина до Тяньцзиня было 5 часов, то сейчас — 20 минут. Тяньцзинь десятимиллионный город и Пекин 15 миллионов. Получился огромный гигаполис!

Но скоростная ветка Астана-Алмата сейчас стоит, и о практической реализации никто не говорит, есть проблемы по финансировании. И «великая ветка» Пекин-Париж тоже из разряда мечты, потому что кто будет по ней ездить? У нас проблемы с визами, со взаимным доверием. Есть много проблем, которые не решены. И до этой поры никто выделять таких денег не будет. Хотя огромная Евразия нуждается в том, чтобы пространство сузилось. Кто долго жил в Китае, тот знает, как прекрасны скоростные поезда. Это чудо света, они «сузили» Китай. Это дало огромные возможности для бизнеса.

Бахтиёр Эргашев: Проект ЭПШП и сопряженности Евразийского союза и ЭПШП, которую Путин выдвинул 18 мая 2015 года, должен быть интересен не только в транспортном отношении. Как мне кажется, идея сопряженности ЭПШП и ЕЭС имеет еще и конкретную экономическую составляющую вне транспорта. Да, транспорт — это хорошо: оптимизация, сокращение транспортных издержек для товаров.

Но Узбекистан не входит в ЕЭС и в средней долгосрочной перспективе не будет входить. Внешняя политика Узбекистана — принцип равноудаленности от мировых сил (Пекина, Москвы, Вашингтона, коллективного Запада). У нас приоритет на двусторонние отношения и отказ от вступлений в интеграционные объединения. Это наша позиция. Казахстан и Киргизия — члены ЕЭС. Если речь идет о сопряжении ЭПШП и ЕЭС, то Узбекистан (как не входящий в ЕЭС) отсекается. И поэтому мы будем продолжать работать на двусторонней основе. По большому счету, идея сопряжения ЭПШП и ЕЭС нас не касается. Одновременно мы выступаем против создания зоны свободной торговли ШОС. Потому, что это зона, где сидит Китай. Свобода торговли в ней означает, что через несколько лет наши производители оказываются в очень невыгодных условиях. Сейчас протекционистский режим, который защищает нашего производителя, есть и работает. Конечно, это будет меняться. В этом отношении, визит президента Узбекистана показал основные направления того, как можно работать ЕЭС с тем же Узбекистаном. Здесь нужно думать о прорывных идеях. ЕЭС уже подписывает договора о свободной торговле ЕЭС-Вьетнам, Израиль, еще с кем то. При этом, никто не хочет говорить о зоне свободной торговли ЕЭС-Узбекистан. Почему? Узбекистан до 2030 года будет реализовывать 560 больших промышленных проектов на общую сумму более 40 миллиардов долларов. Китай об этом знает и собирается в этих проектах участвовать. Это огромные деньги. А российским производителям это не интересно? Туркмения такую же программу на 40 с лишним миллиардов долларов планирует, где может быть использовано российское оборудование, технологии, станки. Девальвация рубля 2015 года стала толчком для российского производителя, себестоимость которого «рублевая». И если продает за доллары, то он выигрывает. И они стали конкурентоспособны с китайцами по цене.

Узбекистан хочет преодолеть монополию китайского оборудования в процессах технологической модернизации. Китайцы хотят это монополизировать. Чтобы преодолеть ту монополию, нам нужны российские технологии. Но россияне не приходят. Давайте тут придумывать новые вещи. Я про визит президента не зря сказал. Там на 15 миллиардов подписаны договоры. Из них 11 — инвестиционные: строительство новых производств, металлургия и т.д. Может, сейчас наконец-то начинается новый этап, когда российские технологии и экспортеры стали более конкурентоспособны по цене? Почему Белоруссия строит Туркмении огромный завод по производству калийных удобрений? Россиян там не было. Где российские станки, оборудование и технологии? Только потому, что Туркменистан не входит в ЕЭС? Глупо.

Адиль Каукенов: В России плохо понимают специфику Центральной Азии, своих ближайших соседей. Узбекистан и Казахстан братские страны. Нас объединяет общий язык, культура. Но у нас разные экономические модели и разная политика. Если мы говорим о зоне свободной торговли, Казахстан рвется со своими товарами на тот же китайский рынок. Производители мяса, зерна, воды, масла пытаются пробиться на китайский рынок. Сейчас китайский рынок для нас закрыт квотированием. Казахстан вообще выступает в этом смысле за максимальное открытие рынков. Потому, что казахстанский предприниматель за годы независимости серьезно закалился и на данный момент испытывает возможность, потребность и желание выхода на другие рынки. Откройте нам другие рынки! Почему Казахстан участвует в Евразийском союзе? Сама логика вхождения была в открытии прежде всего сибирского рынка. Он ближайший, нам интересно здесь участвовать. В частности, нашим пищевикам. Кстати, казахстанская продукция в России имеет хороший имидж. Это экологически чистый продукт. Так как у нас в меньшей степени используются всякие добавки. Казахстан имеет долгую историю производства мяса и других продуктов. В Китае есть запрос на экологически чистую продукцию, казахстанский продукт мог бы частично эту потребность удовлетворить, но пока еще предстоит долгий путь по правовому урегулированию выхода на китайский рынок.

Беседовал Алексей Мазур