Попасть в круг интересных людей: зачем дети идут в ФМШ
Знаменитой физматшколе НГУ зимой 2018 года исполняется 55 лет. Учиться сюда приезжают талантливые дети со всей Сибири, Дальнего Востока, Поволжья и Казахстана. Мы привыкли думать, что ФМШ — это трамплин в НГУ и науку. Но на самом деле, такая школа-интернат — это, прежде всего, лестница во взрослую жизнь, с каждой ступенькой которой дети учатся принимать самые важные решения в своей судьбе. Кто они, нынешнее поколение фымышат, и чего они хотят от жизни — читайте в материале Тайги.инфо.
Мы стоим в лаборатории, в которую, откровенно говоря, сами и напросились. Сказать, что я мало что здесь понимаю — это не сказать ничего. Над нами потолок в виде неба и молний — это, пожалуй, единственное, что я могу хоть как-то назвать. На столах — приборы, написано «Сделано в СССР» — несмотря на возраст, они надежны и свою функцию выполняют. Коля Давыдов включает прибор (вроде бы это осциллограф), что-то показывает — я тщетно ищу в своей голове проблески знаний, стыжусь беспомощности и стараюсь молчать. С портрета на стене на происходящее в классе взирает Михаил Лаврентьев — именно по его предложению почти 55 лет назад и появилась эта школа — СУНЦ НГУ, которая больше известна как ФМШ.
Ядерная программа
В ФМШ несколько лабораторий, мы находится в физической, и неспроста: наш юный собеседник — высокий, интеллигентного вида мальчик, в очках и бордовой водолазке — почему-то мне всегда казалось, что примерно так и должны выглядеть молодые ученые — чувствует себя здесь более-менее уверенно и даже показывает что-то из того, что они еще не проходили.
Николай Давыдов совсем недавно вернулся из поездки в Москву и Саров, в которую его и еще нескольких ребят возил директор ИЯФа Павел Логачёв. Подросткам показали научные институты, где они смогут работать в будущем, а еще познакомили с одним из ведущих специалистов по термоядерным зарядам Юрием Трутневым, отмечавшим в эти дни 90-летний юбилей.
Хочется заниматься ядерной физикой, но не оружием, а фундаментальными исследованиями, в которых задаются вопросы о микроскопическом строении вселенной
«Вот этот человек, ему уже 90 лет, но он достаточно активный, он общается, задает каверзные вопросы, шутит. Человек весьма интересный, — делится впечатлениями Коля. — Он занимался разработкой термоядерных бомб. Нас это в какой-то степени спасло, потому что американцы планировали бомбардировку Советского Союза достаточно массированную. Его заслуги в голове не укладываются. Мне хочется повторить его успех: стать столь же полезным нашей науке и стране. [Хочется заниматься] ядерной физикой, но не оружием все же, а фундаментальными исследованиями, в которых задаются вопросы о микроскопическом строении вселенной, происхождении вселенной. Когда происходит симбиоз астрофизики и ядерной физики, которая, наоборот, самые мелкие объекты во вселенной изучает».
Свое будущее место работы Николай видит в ИЯФе, потому что он выделяется на фоне других институтов. «Мы были в некоторых московских институтах. Атмосфера совершенно иная, и финансирование другое. Институт ядерной физики заботится о своих сотрудниках, в большей степени „социалистическая“ атмосфера — нет глубоких финансовых разбиений на лаборатории, общий котел, гранты тоже туда отправляются и уже перераспределяются по потребностям. Я общался с директором института ядерной физики, он рассказывал, что только в ИЯФе такая структура. Остальные институты как-то все же получили грант, он только у лаборатории, если лаборатория востребована, у нее гранты высокие. Если лаборатория не востребована сейчас, она, что называется, прозябает».
Откуда у школьника Давыдова возник такой интерес к науке, он даже и сам не понимает. До ФМШ мальчик жил и учился в Новокузнецке, но, по его словам, всегда ощущал себя не таким, как большинство ребят вокруг, а, услышав хорошие отзывы о ФМШ от знакомого, тоже захотел поступить сюда и, кажется, не разочаровался.
«В обычной школе на уроках уважения к учителю гораздо меньше, детям в принципе неинтересно, им лишь бы досидеть урок до конца. Сюда поступают, чтобы учиться. Здесь люди как-то вежливее, приятнее, — рассказывает Николай. — В прошлой школе класс был, наверное, не самым приличным, я, наверное, сильно выделялся в нем. Просто был несколько иным человеком. Когда все остальные интересовались, условно, какими-то компьютерными играми и прочими подобными вещами, меня больше интересовала математика, физика. Я с самого детства, что удивляло родителей, сидел читал энциклопедии. Сейчас у меня младшая сестра, и она занимается примерно тем же самым, при этом другая сестра более стандартный ребенок — интересуется примерно тем, чем интересуются девочки в ее возрасте».
Я с самого детства, что удивляло родителей, сидел читал энциклопедии
В ФМШ у детей довольно большая загрузка и режим: зарядка, завтрак, занятия… Но, как ни странно, подросткам в их 16–17 лет это не кажется каким-то серьезным ограничением, а Николай самой большой неожиданностью называет открывшуюся в ФМШ свободу. «Есть воспитатели, которые контролируют какие-то аспекты жизни, но в целом ты предоставлен сам себе и можешь сам планировать свои расходы, досуг, жизнь. Я предполагал, что нас оградят какой-то территорией, а тут в принципе можно ездить в город для каких-то целей, у меня несколько раз появлялась необходимость. Здесь можно себя почувствовать наиболее приближенным к взрослой жизни», — рассуждает он.
Чтобы как-то снимать накопившуюся за день усталость, будущий физик Давыдов, в прошлом считавший себя не особо спортивным человеком, в Академгородке увлекся скалолазанием.
Вообще-то желание учиться в ФМШ родители не всегда встречают с понимаем и радостью — кого-то пугает, как дети будут жить вдали от дома, кого-то — перспектива сдачи экзаменов, особенно по гуманитарным дисциплинам, школа-то считается профильной. Николай Давыдов поступал сюда в 9 классе, тогда ему предстоял ОГЭ, и, по его словам, все прошло без проблем.
Большая семья
В ФМШ все дети разносторонние — именно это они сами говорят о своих «одношкольниках». Многие одинаково успешно разбираются как в физике, так и в русском языке, сообщает Серафима Десятниченко, ставшая в составе команды ФМШ одной из победительниц гуманитарного первенства Новосибирской области. Причем, по словам девушки, любовь к литературе ей привила преподаватель из физматшколы Вера Белкина. До учебы здесь она и чтение-то не особо любила.
Серафима приехала в Академгородок из Казахстана, из небольшого поселка около Усть-Каменогорска, и это был выбор родителей, опирающийся на опыт родственников, которые школу уже окончили.
Отправляем тебя в физматшколу не для того, чтобы ты учила физику-математику, химию-биологию, а для того, чтобы ты попала в круг людей, которых ты в обычной школе встретить не можешь
«Мои родители посчитали, что это хорошая школа, где хорошая база. Постоянно говорили мне, что отправляем тебя в физматшколу не для того, чтобы ты учила физику-математику, химию-биологию, а для того, чтобы ты попала в круг таких людей, которых ты в своей обычной школе встретить не можешь, — поясняет девушка. — И действительно, даже когда ты приезжаешь сюда в летнюю школу, тебе очень сложно здесь не остаться, потому что этот круг людей действительно настолько разнообразен, здесь такие личности! Я окончила музыкальную школу, занималась искусством, думала, что приеду, тут таких не будет. Будут только зазнайки и ботаны. Приезжаю — и почти у каждого есть дополнительное образование — может, школа искусств, музыкальная школа, какие-то танцы, спорт. И при этом дети очень умные».
Свою жизнь в науке Серафима не видит и особо этого не скрывает. Красивая, длинноволосая девочка с целующимися скульптурами на странице в «ВК», грезит миром творчества и искусства: «Почему-то жизнь гуманитарного человека более яркая и красочная, чем жизнь человека, связанного с химией-биологией. Вот даже вот химия такой интересный предмет, потому что там тоже много творчества: пробирочки сливаешь, все такое красивое, реакции, не знаешь, что получится… То в других заданиях вот ты выучил формулы и просто ими работаешь, ничего нового. Если у тебя есть логика и есть мозг, то ты все сможешь. А в гуманитарных все так не работает, это настолько глубокая область, в нее можно погружаться бесконечно».
Так же восторженно, как про творчество, Серафима рассказывает про устройство ФМШ и «связь поколений». В школе, например, существует система шефства: шефы и супершефы — это старшеклассники по отношению к последующим наборам в тот же класс. Младшим принято помогать, так же, как и одноклассникам, говорит Серафима: «У нас тут есть Светлана Григорьевна Барам — это у нас святая святых, она занимается химией, преподает на потоках химбио, вот как раз благодаря ей есть такая связь поколений. Она всегда нам говорит о дружбе, братстве, одной большой семье, о том, что мы должны помогать своим младшим. Нас называют самыми дружными классами. Наш класс — большая семья. У нас нет случаев даже, когда люди вылетают. У нас из 30 человек 28 осталось. Это большая редкость, когда класс остается полностью».
Действительно существует вот это «один за всех и все за одного
По словам девушки, обычно «вылетают» процентов 30–40 от всего класса, в химбиоклассах, в одном из которых и учится Серафима, остается большее количество учеников от набора: «Когда у кого-то появляются проблемы с учебой, мы стараемся помочь. Действительно существует вот это «один за всех и все за одного».
Серафима, хоть и успела привязаться к Академгородку, мечтает уехать в Москву — там она хочет изучать искусство и дизайн среды в Высшей школе экономики. Именно поэтому ей приходится уделять все больше внимания изучению гуманитарных наук, в том числе самостоятельному. Зачем же ей ФМШ? Научиться самой чего-то хотеть и добиваться.
«Межвидовая» конкуренция
Двое 17-летних подростков, парень и девушка, рассуждают про конкуренцию между поколениями за работу и необходимость быть лучше тех, кто дышит им в затылок…тех, кто младше их лет на 5…
«Профессии, которые нужно сейчас выбирать, должны быть новыми и базироваться на новых знаниях — на науке и применяться где-то в этой отрасли. Должны возникать профессии нового поколения», — рассуждает она.
Он напоминает нам про рост рождаемости с введением материнского капитала, а значит, и рост конкуренции. Причем к такой конкуренции они сами, их поколение, могут быть не очень готовы — констатируют уже оба.
Профессии, которые нужно сейчас выбирать, должны быть новыми и базироваться на новых знаниях — на науке
«Люди, наиболее приспособленные, это я как биолог говорю, они смогут вытеснить вид, который не приспособлен к конкуренции», — поясняет она.
Мы находимся в общаге ФМШ — в примерно такой же мы жили лет 10 назад в нашем студенчестве, только здесь, конечно, есть некоторые отличия — например, медпункт и подземный переход в школу. Девушку зовут Софья Чечеткина, и она призер Всероссийской олимпиады по биологии. Про себя я ее сразу окрестила «девушка-мозг» — по тому, как общается и рассуждает. Да и вообще, несмотря на юный возраст, живой, порой будто бы смеющийся взгляд светлых глаз, она сразу показалась взрослее всех из этой четверки. Парень — Леонид Родников — в прошлом спортсмен, а ныне культорг — этакий живчик с пучком на голове.
Соня из Новосибирска и до поступления в ФМШ училась в 130-й школе, биологию она полюбила уже тогда: «У меня был очень хороший учитель биологии в 130-ке. Сейчас ее, к сожалению, нет. Именно она меня направила на это. Я пыталась перейти на химика. У меня не получилось, потому что биология интересна — там идут процессы не просто в пробирке, а связанные с какой-то жизнью. Ты смотришь не на то, как реагируют вещества, а на то, как они влияют на жизнь, как этим можно воспользоваться, чтобы помочь миру».
Как, впрочем, начать помогать миру, Соня для себя еще не решила, она еще выбирает, с чем связать свою жизнь — с биологией или медициной. «Я не знаю, как было у выдающихся ученых, что они испытывали, но у меня какое-то внутреннее ощущение, что я науку не продвину и, надеюсь, не остановлю. Просто как-то буду серой массой. Поэтому лучше реализовать себя где-то в другом месте, где ты сможешь быть ярче», — поясняет она свои сомнения.
Я не знаю, как было у выдающихся ученых, но у меня внутреннее ощущение, что я науку не продвину и, надеюсь, не остановлю
«Как минимум, ФМШ дает осознание того, что наука не по нам, — продолжает девушка. — Дети, которые сюда поступают, пытаются определиться, что им ближе. Уходить вглубь, что-то разрабатывать, искать — тогда они могут пойти в институты. И [есть] люди, которые понимают, что на уровне этих детей, которые хотят стать учеными, они не так далеко продвинутся. Для них важны, возможно, карьера и какие-то другие аспекты жизни, они могут сделать выбор в другую сторону. Ну, а так ФМШ формирует достаточно глубокую базу знаний».
Вместе с тем, по словам Сони, те, кто настроен на науку уже в ФМШ могут побывать в лабораториях институтов и даже там поработать: «Вот, например, у меня есть одноклассник. Поскольку мы участвуем в турнире юных биологов, у нас есть научный руководитель. Он попросил нашего научного руководителя, она сотрудник СУНЦ НГУ, помочь найти ему лабораторию. Они договорились с куратором лаборатории, теперь он ходит. Естественно, ему не платят, но какие-то научные интересы он реализует. Ему 17 лет. Этот человек точно знает, что он пойдет в науку».
Не взрослые, но уже не дети
Леня из Читы, раньше он занимался конькобежным спортом. Несколько лет подряд он вместе с другими ребятами уезжал из Читы в Челябинск в конце сентября и приезжал только в конце апреля. «Мы фактически не учились весь год, мы приезжали с нулем знаний, — вспоминает он. — У нас был человек по имени Паша, он был мастером спорта, входил в юношескую сборную, был на заочном обучении. Он сломал ногу, по России он был третьим. Он больше не может занимать таких высоких мест. Ему платят какую-то стипендию, но образования у него нет. Я спросил у тренера: А если у нас так случится, нам как жить? Она: А тебе что важнее: тренировки или образование? Я сказал, что образование. Она: Ну тогда нам не по пути».
О ФМШ Лене рассказали подруги. Он загорелся идеей и поступил. Теперь он химик и собирается в НГУ. «У меня выбор: геолого-геофизический факультет на геохимию, или уйти в катализ на ФЕН. У меня дедушка научный сотрудник и профессор и мама тоже. С пяти до семи лет я был очень часто у мамы на работе. Там институт природных ресурсов, экологии и криологии СО РАН. Я был в лаборатории. Мне это все нравилось, но потом я переосмыслил и понял, что я вообще в науку не хочу идти. Это не для меня», — Леня хочет работать в промышленности.
В руках у Леонида рекламный плакатик — анонс какого-то мероприятия в ФМШ. В школе и универе он уже сделал маленькую карьеру и рассказывает мне, как им удалось обеспечить наполняемость залов на мероприятиях в ФМШ.
«У нас есть деление на физорги, культорги, санитары, командиры. В ФМШ очень развита система самоуправления. Культорги — это люди, которые организуют все мероприятия внутри школы. Для меня все это началось с пятого класса, потом мы начали ездить, для меня это закончилось. В ФМШ уровень организации таких культмассовых мероприятий абсолютно другой. Мы как бы не взрослые, но мы уже и не дети», — рассказывает школьник про свою деятельность.
В школе и универе он уже сделал маленькую карьеру
Леня уже был волонтером на мероприятиях в НГУ: NSURBANIA и Open Space Picnic. Затем его позвали быть организатором волонтеров на Дне открытых дверей. «Я отвечал за расстановку по всем блокам, за техническую поддержку аудиторий. Когда мне предложили этим заняться, для меня это был шок, — с восторгом рассказывает юноша. — В НГУ это мероприятие достаточно высокого уровня, для Новосибирской области точно. Я очень волновался, но я справился!».
Я смотрю на Леню и, кажется, уже знаю, куда его потянет после вуза, да он и сам все про себя знает.
Текст: Яна Долганина
Фото: Анастасия Фадеева