Восстание алтайского чекиста
Человек против системы в тоталитарном государстве обречён. Но что, если это не простой обыватель, а сотрудник спецслужб? Невероятная история чекиста Михаила Клейменова, который решил поднять настоящее восстание в Алтайском крае, представляется спустя восемь десятков лет совершенной фантастикой. Тайга.инфо перепечатывает barnaul. fm о неудавшемся восстании, которое хотел возглавить «цепной пес» режима, оперативник ОГПУ.
Летом 1933 года — в самый разгар очередной волны репрессий — 30-летний работник Барнаульского оперсектора Объединённого государственного политического управления Михаил Антонович Клеймёнов пытается поднять мятеж против советской власти в нескольких районах Алтайского края. Для его сослуживцев это оказывается шоком: все сотрудники были заняты «расследованием» дел по «белогвардейским заговорам» и «заговорам в сельском хозяйстве». А тут настоящее восстание!
Михаил Клеймёнов родился в 1902 году на Алтае и идеально подходил под стандарты чекистов: крестьянского происхождения, с начальным образованием и опытом низовой руководящей работы. До середины 1930-х годов советские спецслужбы из таких и набирали себе пополнение.
Будучи членом компартии с 1925 года, он после мобилизации в армию служил оружейным мастером в 28-м Ойротском кавпогранотряде ОГПУ. Вернувшись со службы, Клеймёнов работал в кооперации и даже организовал коммуну в родной деревне, а позже стал инструктором Троицкого райкома партии. С таким резюме в 1930 году его выдвинули на чекистскую работу от Бийского окружкома ВКП (б). Во втором по величине городе региона Клеймёнов начинает карьеру, но вскоре его переводят в Барнаул. В тогдашнем ОГПУ сотрудники легко меняли профиль работы, переходя с оперативной на следственную или административно-хозяйственную и обратно. Михаил Антонович поварился в этом котле, познакомился с работой изнутри и набрался опыта.
В начале 1930-х ОГПУ занимались уничтожением не «троцкистов» и «японских шпионов», а обычных крестьян, служащих, рабочих, имевших неосторожность жаловаться на состояние экономики, голод или политику партию. Также в жернова «Молоха» попадали священники, бывшие дворяне и прочие «лишенцы», которые не вписывались в новый мир по версии большевиков.
Михаил Клейменов оказался шокирован тем, как сотрудники Барнаульского оперсектора ОГПУ фабрикуют расстрельные дела на «вредителей», которые вовсе и не были вредителями. Особенно тяжёлое впечатление производили люди, арестованные во исполнение «закона о трёх колосках». Система не жалела ни женщин, ни стариков — люди получали сроки в лагерях за попытку выжить в условиях тотального голода.
«Крестьянство выражало недовольство. Органы ОГПУ производили много арестов. Следствие велось с грубым извращением законов, сопровождалось избиениями и фальсификациями. Настроение крестьянства и произвол в органах ОГПУ со стороны отдельных работников вызвали и во мне протесты и возмущения», — рассказывал Клеймёнов спустя годы.
Клеймёнов вспоминал, как оперативник
Михаил Антонович служил в должности уполномоченного второй группы ССПО Барнаульского оперсектора ОГПУ, но в числе активистов не отмечался. В декабре 1932 года его фамилии не оказалось в обширном списке награждённых оружием и часами в связи с 15-летием «органов».
На молодого чекиста повлиял расстрел 327 осуждённых по заговору в «сельском хозяйстве» в ночь на 28 апреля 1933 году в котором участвовали 37 сотрудников Барнаульского оперсектора ОГПУ. На акте о расстреле остались подписи 10 основных исполнителей, в том числе и Клеймёнова. В те же недели в Барнауле прошли массовые казни и осуждённых по «белогвардейскому заговору». Клеймёнов осознал, что ему предстоит заниматься такими делами и далее. После мыслей о самоубийстве пришла идея «дезертировать», а точнее поднять настоящее антибольшевистское восстание.
Клеймёнов задумал начать «народный бунт» на территории Троицкого и Бийского районов — там у него жили родственники, было много знакомых, имелась своя агентура, которую предполагалось использовать в интересах мятежа. В качестве ориентировочной даты «X» Михаил Антонович выбрал 1 августа 1933 года.
Летом того же года Клеймёнов встретил своего друга детства Сергея Суспицына, приехавшего в Барнаул из Бийска на совещание районных пожарных инспекторов. Они обсудили ситуацию в стране и сошлись во мнении, что нужно что-то противопоставить преступлениям режима.
Суспицын заявил Клеймёнову, что знает несколько человек, готовых поднять восстание, и предложил тому примкнуть к ним и возглавить мятеж. Выглядело это неожиданно, но чекист согласился, после чего написал текст «Воззвания», в котором призвал крестьянство к вооружённому выступлению.
Суспицын обещал объехать знакомых и привлечь их на сторону восставших. Вернуться заговорщик обещал через три дня. Клейменов за это время должен был раздобыть незаполненные бланки с печатями оперсектора ОГПУ, оружие и оформить командировку в Троицкий район, чтобы раньше времени не вызывать подозрений. Также были обговорены меры на случай провала каждого из них.
Но прошли три дня, а Суспицын в Барнаул не вернулся. С большой вероятностью того кто-то сдал — теперь следовало ожидать ареста. Клеймёнов понял, что восстание обречено и решил отказаться от первоначального плана. Выполняя обещание, данное другу, Клейменов разыскал младшего брата Суспицына — Михаила — также посвящённого в планы мятежников, и вместе с ним выехал из города.
Клеймёнов и Суспицын-младший на попутках и подводах добрались до Горного Алтая, чтобы перейти там советско-китайскую границу. Похожим образом скрылись ещё двое человек из несостоявшейся организации. Чтобы выиграть время, Клеймёнов послал в оперсектор телеграмму о том, что якобы получил травму и задержится в сельском районе.
Перебираясь через горы, чекист и его спутник столкнулись с охотниками-казахами. Это была роковая встреча — среднеазиаты ненавидели русских за жёсткую коллективизацию скотоводов. Казахи напали на Клейменова и Суспицына. Мужчинам пришлось отрываться от погони, отстреливаясь из имевшихся у них револьверов. В ходе бегства спутники расстались и дальнейшая судьба Суспицына-младшего неизвестна.
Клеймёнов смог уйти от преследования, но в Китай решил не идти, а двинулся в Алма-Ату. Легализовавшись под фамилией Проскуряков, экс-чекист несколько раз переезжал с места на место, заметая следы. В итоге он обосновался в Саратовской области.
В 1948 году Клеймёнов-Проскуряков попытался ещё раз покинуть пределы СССР, на этот раз через Иран или Турцию. Но и этот побег закончился неудачно. Михаил Антонович попал в руки МГБ, где долго не могли поверить, что пойманным оказался «тот самый Клеймёнов». В министерстве безопасности были уверены, что он давно сбежал к китайцам.
Клеймёнова долго проверяли, предполагая, связи с иностранной разведки, но закончилось это для него относительно благопоулучно. Михаила Клейменова не расстреляли, а дали срок в лагерях. Пройдя через ГУЛАГ, он остался жив.
В 1960 году бывший чекист и неудавшийся мятежник обратился в ЦК КПСС с просьбой о реабилитации, указывая, что не совершал преступлений против народа, а покинул органы госбезопасности в 1933 году именно потому, что не считал возможным по приказу руководства фальсифицировать дела и убивать невиновных.
В реабилитации ему было отказано. Объяснения Клеймёнова, сделанные в том же году, легли в основу этой истории.
Взято с Барнаул.фм