Черные дыры Колывани-2
Врио новосибирского губернатора и главы министерств проверили Колывань после гибели двух мальчиков, утонувших в яме, вырытой коммунальщиками. Оксана Мамлина побывала с чиновниками на встречах с жителями и удивилась умению Андрея Травникова держать удар в противостоянии с разгневанными людьми.
В Колывань отправились Травников, главы министерств ЖКХ и здравоохранения Евгений Ким и Олег Иванинский. Из-за аварийного состояния канализационных и водопроводных коммуникаций начала размываться почва, коммунальщики оставили после технических работ огромные незарытые ямы, наполненные ледяной водой. В одну из этих ям, расположенных возле собора во имя Святой Живоначальной Троицы, попали двое братьев — шестилетний Николай и одиннадцатилетний Константин Кузьмины. Дети погибли.
Утром станция химводоочистки любезно открыла для нас двери. Новенькая, блестящая, не запущенная в эксплуатацию. Не хватает чего-то для запуска, документов, подписей. Пока стоит, мерзнет на краю поселка. Посмотрел Травников на блестящую, наказал Киму разобраться, и поехал на следующий объект — в котельную «Черемушки». Там все кипит — работа, вода, жизнь. Все как надо, даже придраться не к чему. Хоть что-то есть, к чему претензий нет. Ура!
Далее на пути врио губернатора районная больница. Пока Травников посещает (исключительно с ознакомительной целью) отделение хирургии, которое мало чем отличается от лазарета 1914 года, мы с губернаторским пулом теряемся, потому как в хирургию нас не пускают. Стремимся найти укрытие в поликлинике, там не холодно и запах не такой убийственный. Главврач, хрупкая женщина, держит оборону священного полукруга возле регистратуры, кажется, если бы она могла, закрыла бы собой весь этаж поликлиники с выщербленным кафелем, мальчиком южной национальности, которого мама зажала своими собственными коленями и тремя зэками в углу, которых начальник успел переодеть в обычных граждан. Лицо и поза у нее были такие, что смело можно было бы памятник всем мужественным докторам ваять с натуры. Рассохшаяся дверь открылась и в проеме появился Травников. Мне показалось, что даже щербатая плитка как-то ярче засветилась, а халаты на медиках стали ослепительно белыми.
Вспомнилась фраза из фильма: «Это откудова это к нам такого красивого дяденьку замело? Иль чё забыл?». Это не я, это на лицах людей напечатано было. Большими буквами!
Второй этаж оказался чуть обшарпаннее первого, но, я так полагаю, сердце губернатора дрогнуло еще в хирургии. Однако, черные дыры, они же разрушают, следовательно, Колыванскую ЦКБ, как неутяжелённый финансовым подкреплением объект, затягивает с космической силой. Как и всю Колывань. Ни музеи, ни женсовет не удержит — силы неравные. И Травников как умный человек это понимает.
Дорожки узкие, проулки скользкие, а в библиотеке стол накрыт, конфеты, чай горячий. Книгами и добром пахнет. Колывань всегда сильна людьми была, и любима она какой-то особо острой любовью, как любят больное и светлое дитя, которое за свою жизнь и мухи-то не обидело, зато приняло все страдания и муки крестные. Шуршание фантиков и убаюкивающие разговоры бабушек-ветеранов про соревнования, про кубки, про летние хоры-хороводы, про поэзию местную. А как хотелось бы, а как мечталось бы, а могли бы… Могли, да малости не хватает — подпитки финансовой.
Далее музей района. Знание колыванцами истории своей и умение ею гордиться меня всегда поражало. На улице любой малой покажет, где дом какого купца был, где памятник Николаю Чудотворцу стоит и где Святотроицкий собор, а где Александро-Невский Покровский женский монастырь. Еще и историю расскажет, пусть небольшую, зато со знанием дела. В музее встретили как родных и долгожданных, все впечатлило, особенно массивный и обстоятельный стол бывшего председателя сельсовета. За таким предметом мебели должен был сидеть совершенно особенный человек, с особым чувством ответственности.
Стенд с фотографиями участников Колыванского восстания ["За Советскую власть без коммунистов"] Травникова сильно привлек. Это серьезная заявка — потомки тех, кто устроил сие масштабное мероприятие в двадцатые годы прошлого века с помощью винтовок, пик и вил — это те самые колыванцы, вышедшие на митинг в память о погибших ребятах. Могут, если сильно довести. Кровь не дремлет.
По поводу «могут» случилось далее закрытое совещание в стенах все того же гостеприимного и богатого музея. Журналистов отправили в местную закусочную «Березка».
Позолоченный Ленин (прямо как телец с Уолт-Стрит) указывает на здание администрации. Там последний бой — встреча губернатора с общественниками. Горячо. На втором этаже в фойе на доске объявлений висят плакаты с изображением денег, плотно сжатых в красной руке. Еще не прочла надпись о смертном грехе под названием коррупция, но физически ощутила хруст сжимаемых ладонью купюр. Я хочу хруст. Слабовольная я, в общем. И да, тот же щербатый пол, будто именно на нем и происходила эта самая борьба с коррупцией. Линолеум в клочья, как результат жесткого сопротивления. Залюбовалась обстановкой, упустила начало встречи, однако с бедра успела снять смелую женщину, протягивающую врио губернатора описание состояния врачебных дел в ее маленьком селе неподалеку от Колывани.
Женщину пытаются проводить на место, женщина не хочет, она хочет к сильному и доброму врио губернатора. Я тоже хочу. Все хотят. Как белым флагом капитуляции Колывань машет Травникову листами со множеством (около 500) подписей с просьбой об отставке уже уволившегося главы района Виктора Аверина.
На трибуне врио министра здравоохранения сменяет врио министра ЖКХ, проблема глубочайшая и требует какого-то нереального мозгового штурма и финансовых затрат. Много вопросов от населения. Точка кипения. Поражает умение губернатора держать удар, в общем-то не столь ему предназначенный, но благодаря некоторым, вовремя ушедшим, ему доставшийся. Даже в таких непростых ситуациях есть пределы допустимых норм, дальше которых Травников волну возмущения не пускает. Выдержка колоссальная.
Митинг, назначенный на 12 февраля, отменили, после того, как Аверин ушел. Но, я думаю, акция бы получилась менее эмоциональной по сравнению с собранием. И за стол, где президиум, подержались, и с трибуны покричали, и из рядов трибунам досталось. Бывшего председателя колхоза имени Кирова послушали. Боль человеческая, а не речь: за разруху, за проданные-перепроданные территории, за стихийный скотомогильник, невесть каким арендатором устроенный прямо на задворках Оеша, под окнами у людей. За детсад, проданный когда-то банку за копейки. За скот, которому негде пастись, потому что почва загрязнена стоками, за людей, которых опустили до уровня того самого скота и у которых уже нет сил и средств самостоятельно сопротивляться, за свою Колывань. Маленькую точку на карте России где-то на уровне ее «поджелудочной железы».
Оксана Мамлина, фото автора