© Мария Румянцева

Учиться в России должны все дети независимо от пола. Не получающий образование ребенок — повод для вмешательства опеки, а то и полиции. В соседних странах — в Узбекистане, Таджикистане, Кыргызстане — еще недавно в школу ходили далеко не все девочки, что порождало гендерное неравенство и социальное расслоение. Острота проблемы постепенно снижается, но ее отголоски есть и в Сибири, где живет много семей мигрантов.

Тайга.инфо поучаствовала в международном медиаисследовании «Девочки» о женском образовании в странах Средней Азии. Полностью спецпроект доступен по ссылке.

Когда Ханифе было пятнадцать, все решения в семье принимал брат ее матери. Он нашел своей племяннице мужа-таджика, который увез ее из Киргизии в Таджикистан.

«Меня за наркомана отдали. Свекровь меня не считала за человека, я была как собака. Мне было очень больно. Я от них убежала. Они пришли за мной снова, но я сказала, что брошусь в реку, утоплюсь, — смущенно говорит Ханифа на ломаном русском. — Сказала дяде, что не хочу так жить, мне легче умереть. Тогда мой дядя попросил развод, и они согласились. В девятнадцать новую [жизнь] хотела начинать. В Киргизии я снова вышла замуж. Второй муж не бил меня никогда, не ругал, он с уважением ко мне относится».

«Свекровь меня не считала за человека, я была как собака. Мне было очень больно. Я от них убежала»

Сейчас Ханифе тридцать девять. Пять лет назад она с мужем приехала из киргизского Оша в Новосибирск на заработки. Ханифа моет пол в большом торговом центре, а после подрабатывает уборщицей в подъездах рядом с домом. Муж работает на рынке. Их дочкам девятнадцать, семнадцать, двенадцать и семь лет, есть еще взрослый сын — все они переехали в Сибирь вместе с родителями. Старшие немного тоскуют по Ошу, а младшие считают родным городом Новосибирск.

«Надо учиться»

Старшие сын и дочь в школу уже не ходят — работают и помогают родителям, средняя дочь учится на парикмахерских курсах, а вот младшие девочки — школьницы. Двенадцатилетняя Айчурек учится в шестом классе школы в спальном микрорайоне далеко от центра. В таких школах у русских детей обычно довольно много одноклассников из мигрантских семей.

«Я сама училась только до пятого класса — папы не было, не могла дальше учиться. Поэтому я хочу, чтобы дети учились. Я никуда не собираюсь уже уезжать, пока дети не встанут на ноги. Муж тоже говорит: надо учиться. Здесь (в центре помощи детям мигрантов при католической организации „Каритас“ — прим. Тайги.инфо) им очень хороший шанс дали, я не хочу потерять его. Они нормально учатся и говорят по-русски. Это я долго думаю и говорю медленно, мне сложно».

Надо сказать, что лишь немногие школы прикладывают усилия для адаптации мигрантов и приглашают, например, преподавателей русского как иностранного для дополнительных занятий языком.

129202

В основном дети остаются один на один с учебниками, в которых мало понимают — мамы тоже не могут им помочь, потому что часто так же плохо владеют русским. Поэтому Ханифа постоянно приговаривает, как много сделали для нее в новосибирском «Каритас».

«Я слышала, здесь клуб есть, где нерусских берут. Пришли, здесь Ольга Сергеевна (Пуртова, педагог центра — прим. Тайги.инфо) нас встретила и спрашивает, почему мы в школу не отдаем девочек. Мы сказали: „Они не знают по-русски, очень сложно“. Она сказала: „Всех приводи“. Я спросила у мужа, кто эти люди, почему они так помогают? Я не ждала такого, у меня был шок, — вспоминает Ханифа. — Мне потом сказали: „Тебе тоже учиться надо!“ И помогали. Дети сейчас очень хорошо говорят по-русски, и я немножко говорю, но хуже. Я тут в городе ничего не видела, только работаю — они все видели».

«Я сама решу, надо им замуж или нет»

Кроме русского языка девочки перенимают еще и русскую культуру, где женщины — более самостоятельные личности, чем в традиционном восточном обществе. Конечно, уважение к отцу и скромность в одежде остаются при них, но Айчурек на все имеет свое мнение. В определенной степени это напряженное место в ее отношениях с семьей.

«Моя сестра мне сказала: „Старшую дочку отправь в Киргизию замуж, там очень хорошая семья, у них дом, машина“. Я сказала: „Мне дом, машина не нужны. Я сама решу, надо им замуж или нет, а пока пусть учатся“. Это мои дети, я их знаю! Моя сестра меня ругала: „Ты очень изменилась. Твои девочки что хотят, то и делают“. Да, я изменилась», — гордо рассказывает Ханифа.

Образование нужно дочкам, уверена женщина, чтобы они не мыли полы в подъездах, а получили хорошую профессию, ту, которую хотят сами. Молодым девушкам с работы она говорит, чтобы те не теряли время и тоже старались выучиться.

«Вчера с одной об этом разговаривала, ей 18 лет, и она мне говорит: „Моей маме скажи, пожалуйста, эти слова“. Я и маме ее сказала, — с вызовом говорит Ханифа. — Я здесь очень много поняла. Когда мама девочке помогает в этом, получается лучше. У меня не было такой поддержки».

«Молодец дочка. Тебе надо учиться. У меня не было такого шанса»

Недавно Ханифа ходила на родительское собрание в школу к Айчурек, а еще в художественную студию, где занимается рисованием дочка. Она попросила у классной руководительницы журнал с оценками и увидела, что Айчурек учится не хуже своих русских одноклассников.

«У дочки есть тройки, но мало, по русскому и литературе. Пятерок тоже мало, четверок больше. По английскому, истории — пятерки. В художественной школе было собрание, нерусской только я была, переживала, забыла тетрадку и ручку, мне другая мама дала и бумажку, и чем писать. Учительница сказала: „Ничего не скажу, на Айчурек жалоб нету, она умная и хорошая“, — почти плачет Ханифа. — Я так рада была сильно и плакала-плакала на улице [от радости]. Пришла домой, дочка меня ждет, я ее обняла: „Молодец дочка. Тебе надо учиться. У меня не было такого шанса. Я жила в сложное время. Хорошо, что попала к твоему папе“».

«Мама, вам тоже не поздно учиться»

Папа Айчурек ругает Ханифу за то, что она слишком опекает детей и не дает им гулять одним, настаивает, чтобы дочери больше общались с русскими. Он и Ханифа работают в России легально и пока не собираются уезжать.

«Мой муж — понятливый. Он за то, чтобы дочки учились. А многие мусульмане не хотят, чтобы их дочери ехали в Россию. Они боятся, что тут все открыто ходят, что дочерей не получится сохранить. И они еще думают, что девочки все равно замуж выйдут, в другую семью уйдут, и их не интересует [образование дочерей]. А это ошибка, — уверена Ханифа. — Не ценят девушек многие семьи».

И в Киргизии, и в России она знает семьи, где дочери лишь помогают по дому и не учатся — и не приветствует это. Ханифа уверена, что все делает правильно. Это дается ей нелегким трудом, да и Айчурек уже входит в переходный возраст, поэтому у них с мамой случаются разлады, но Ханифа восхищается дочкой:

«Она такая умная. Мне трудно с ней уроки делать, она лучше меня знает. Я тоже когда-то очень хорошо по математике знала, поэтому очень рано начала в магазине работать. А если бы могла, стала бы дизайнером, но я ведь ничего не знаю. Дочери говорят: „Мама, вам тоже не поздно учиться“. Но куда мне уже».

«Подошел возраст выходить замуж — из школы забрали»

Оксана Горюнова — учительница русского языка и литературы в средней школе № 66 в спальном районе Новосибирска.

«Большое количество плохо говорящих по-русски детей — реальная ситуация во многих новосибирских школах. Для ребенка-иностранца, особенно если он приехал из далекого аула, все в России — стресс, а учителю, у которого в классе тридцать человек, некогда уделить внимание всем, — объясняет она. — У многих моих учеников — мамы, не говорящие по-русски. Мы можем биться весь год: ребенок начинает говорить длинными предложениями, делать пересказы, а после каникул, осенью, возвращается „пустой“, потому что ему не с кем говорить по-русски дома».

«У многих моих учеников — мамы, не говорящие по-русски»

Так происходит, потому что мигранты часто живут практически в гетто и замкнутой языковой среде. Еще одна проблема, с которой сталкивается учительница и ее коллеги — кочевой образ жизни многих семей мигрантов.

«Они могут прийти в школу, а через три месяца уехать, и так несколько раз в течение года. Недавно я расстроилась: девочка-таджичка, с которой мы занимались, хотела поступить в медучилище и стать медсестрой, в Таджикистан возвращаться не хотела, мечтала остаться в России, — рассказала она. — В этом году мне сказали, что ее документы забрали и увезли в Таджикистан: подошел возраст выходить замуж. Классная руководительница рассказала, что ребенок плакал: „Вы мне ничем не можете помочь: папа сказал, жених уже есть“».

Но Горюнова настроена оптимистично — бывшую журналистку работа в школе вдохновляет, а ученики скорее радуют, чем разочаровывают. Все дети хорошие, считает педагог, и не виноваты в том, в какие условия их ставит политика, им все равно нужна помощь — в том числе, в получении образования.

«Надо стараться просто говорить с ними, тогда они начинают верить, доверять, а потом и стихи у доски читать, — уверена она. — Я им объясняю, что наша с ними задача — делать речевые ошибки, потому что мы должны понимать, где мы ошибаемся, а где нет. После первого года мы получили неплохие результаты тестирования на выходе, и многие учителя-предметники сказали, что дети изменились — стали рассказывать на уроках, писать. Не скажу, что все стали гениями русского, но бояться перестали».

Текст: Маргарита Логинова
Анимация и иллюстрации: Мария Румянцева

Спецпроект «Девочки» — совместное медиаисследование журналистов Тайги.инфо и Радио Свобода