Пианист Гориболь: «У Десятникова шаг в сторону — и тебя занесло в пошлость, в обыденность»
В Новосибирске прошла премьера «Буковинских песен» Леонида Десятникова — 24-х прелюдий для фортепиано, вдохновленных фольклором западноукраинской Буковины. За неполный год, прошедший с мировой премьеры, цикл был сыгран в Москве, Санкт-Петербурге, Париже и Израиле. Эксклюзивным правом исполнения цикла обладает пианист Алексей Гориболь, уже более тридцати лет представляющий публике новые произведения Десятникова. В интервью Тайге.инфо музыкант рассказал о том, как «пропагандировал» сочинения Десятникова еще в Советском Cоюзе, стоит ли воспринимать «Буковинские песни» как политический жест и как жить в статусе мэтра, окруженного лестью.
Тайга.инфо: На премьерных концертах в зале всегда найдутся люди, которые никогда не слышали заявленного в программе композитора — и пришли из чистого любопытства или любви к искусству. Можете поставить себя на их место? Каким для вас было концертное знакомство с музыкой Десятникова?
— Первый концерт музыки Десятникова, который я услышал, — это был мой концерт (смеется). Вместе с тенором Владимиром Напариным мы впервые исполнили вокальный цикл Десятникова «Любовь и жизнь поэта», теперь уже легендарный. Это произошло в Ленинградском Доме композиторов в октябре 1989 года. Но впервые я услышал музыку Десятникова гораздо раньше. Кое-что он показывал мне сам. Например, играл кантату «Дар» и фрагменты своей первой оперы «Бедная Лиза». Я был под огромным впечатлением, даже плакал. Вообще, «Бедная Лиза» — это же чудо. Она написана Десятниковым как курсовая (даже не дипломная!) работа, затем очень быстро была поставлена режиссером Юрием Борисовым, сыном великого русского артиста Олега Борисова, в Камерном театре Бориса Покровского. Мне рассказывали, что на один из спектаклей приехал Святослав Рихтер. Юра Борисов был очень дружен с Рихтером и много лет спустя даже выпустил книгу о нем («По направлению к Рихтеру», 2003 год — прим. Тайга.инфо). После спектакля Юра спросил у Рихтера, как ему музыка Десятникова, и тот, слегка задумавшись, ответил: «Десятников — это наш ленинградский Шуберт».
Тайга.инфо: Вы как человек, слышавший музыку Шуберта с детства, согласились с такой оценкой?
— Конечно. Но я не только слышал, я пел! В детстве я учился в Московской Хоровой капелле мальчиков, и мой первый выход на сцену в десять лет — исполнение Соль-мажорной мессы Шуберта.
Тайга.инфо: Почему Десятников стал с вами работать? Чем вы были ему интересны?
— Ну, это вопрос не ко мне, а к нему. Мне сложно сказать.
Тайга.инфо: Вопрос же о вас.
— Хорошо, попробую ответить. К тому времени у Десятникова сложился свой абсолютно законченный стиль. Он уже был мастером. И я крайне недоумевал, почему после «Бедной Лизы», после такого невероятного старта молодого автора, в портфеле которого было немало выдающихся сочинений (сейчас они известны всем, а тогда пылились на полке), не было той известности, которой он заслуживал? Почему он оставался в тени?
Тайга.инфо: Вы не сгущаете краски? Десятников же не был в изгнании или в изоляции, он худо-бедно, но звучал.
— Да, было Ленинградское отделение Союза композиторов СССР, и когда Десятников создавал новое сочинение, ему полагалось одно исполнение. Это правило распространялось на всех. Но Десятников же не все! Мне казалось, что это несправедливо. И я начал активно популяризировать его музыку. Мы начали с премьеры «Любви и жизни поэта», потом устроили первые авторские концерты в Ленинграде и Москве. Я стал постоянно, везде, где была возможность, включать его произведения в свои программы. Я делал это ответственно и с удовольствием. Вероятно, моя предприимчивость импонировала Леониду Аркадьевичу. Ему стало ясно, что появился музыкант, который относится к его музыке с искренним пиететом. Потом интерес к Десятникову проявил Гидон Кремер, который стал заказывать Леониду новые сочинения. К этому времени имя Десятникова уже прогремело в кино, и почти вся его музыка была неоднократно исполнена на разных площадках.
Сегодня Десятников признанный классик. А моя заслуга, наверное, в том, что мне удалось увлечь моих коллег. Выросло несколько поколений музыкантов, вошедших в мир музыки Десятникова и активно исполняющих ее.
Тайга.инфо: Можете рассказать, как именно вы пропагандировали музыку Десятникова?
— Вот только один пример. В начале девяностых годов я пришел к главному редактору радио «Маяк» Нелли Алекперовой, сестре нынешнего генерального директора ЛУКОЙЛа Вагита Алекперова. И она в меня поверила: «Хочешь записать эту музыку? Значит, запишешь!» Нелли Юсуфовна уже знала, что Десятников — известный молодой композитор, автор «Бедной Лизы». В то время получить наряд на запись без протекции Союза композиторов было очень сложно. Кстати, в первый день сессии звукозаписи случился некий инцидент. Звукорежиссер категорически отказался записывать «Жука» на стихи Николая Олейникова. В этом тексте в иронически-гротескной форме порицается антисемитизм. Я думал, что это всё, катастрофа, запись будет отменена. Но Алекперова была непреклонна. Если этот отказался, сказала она, будет записывать другой. Так в мою жизнь вошла прекрасная Людмила Сергеевна Литвинова, с которой впоследствии я много работал. Потом еще на худсовете кто-то пытался вякать, но безрезультатно. Сегодня сделанная тогда запись «Любви и жизни поэта» с тенором Владимиром Напариным считается эталонной.
Тайга.инфо: Десятников чувствует себя вам обязанным?
— Не знаю, это снова не ко мне. Могу лишь сказать, что Леонид Аркадьевич благодарный человек, он любит и уважает музыкантов. Может с чем-то не соглашаться. Может очень долго от нас добиваться чего-то своего, выстраивать тот саунд, который ему нужен (надо учитывать, что Десятников выдающийся пианист), требовать осмысленного отношения к авторскому стилю. Но после концерта, когда всё уже отзвучало, он вполне добродушен.
Вообще, я все больше убеждаюсь, что Десятников — автор только одного сочинения: того, которое пишется сегодня
Он совершенно не заботится о судьбе своих произведений. Вот сейчас его интересуют «Буковинские песни», а остальное… Играют — хорошо, не играют — еще лучше (смеется). Он никогда не проталкивал свою музыку, никогда. Есть распространенное представление, что композиторы стоят в очереди к исполнителям. Однако, в случае с Десятниковым все ровно наоборот. Это мы к нему выстраиваемся в очередь и ждем его новых произведений.
Тайга.инфо: Вы говорили с ним о природе вашей игры, технике исполнения? Как это вообще происходит?
— Миллиард раз, очень много. Это профессиональная кухня, без специальной терминологии не перескажешь. Могу лишь сказать, что раньше он давал несколько больше свободы, больше пространства для интерпретации. Но и всегда очень много показывал сам. Вот появилась у него «Муха» (из цикла «Любовь и жизнь поэта»), и он с удовольствием ее пел и играл. Помню, на одном из таких авторских показов (дело было в Доме творчества композиторов в Репино, на берегу Финского залива) присутствовала Белла Ахмадулина. Дослушав, она произнесла фразу, которую потом многие подхватили: «Какая у вас трагически-шаловливая вещица получилась». Во время таких показов я очень многое для себя почерпнул. Я знаю, как Десятников слышит свою музыку.
Тайга.инфо: А теперь свободы не хватает?
— Ну, вот, допустим, эпизоды работы перед его первым авторским вечером в Лондоне. Утром в день концерта мы подробно репетировали всю программу. И, казалось бы, играют музыканты экстра-класса — Александр Тростянский (скрипка), Рустам Комачков (виолончель), Сергей Полтавский (альт), Лукас Генюшас (фортепиано) — артисты, давно знакомые с музыкой Десятникова. Всё много раз сыграно, обкатано, опробовано в разных залах и на разных аудиториях. Кажется, могли бы совсем не репетировать. В итоге репетиция длилась три с половиной часа. Леонид Аркадьевич занимался с нами так, что до мурашек пробирало.
это в жизни он для нас Лёня-Лёнчик, а когда он начал подробно останавливаться почти на каждой фразе, делая потрясающие замечания всем нам — это было феноменально
Мы вышли после репетиции с ощущением, что соприкоснулись с чудом, с Мастером. Очень жаль, что не было камер, не осталось записей этой репетиции. Последний урок по поводу «Буковинских песен» проходил в конце февраля в Репино, и он сказал мне буквально следующее: «Как написано, так и играй» (смеется).
Тайга.инфо: Как относиться к этой ремарке? Ведь вы исполняете его музыку уже тридцать лет?
— Хорошо относиться. Это же новая вещь! Понятно, что будущая жизнь «Буковинских песен» бесконечна, это огромной вклад в фортепианную литературу. Многие топовые пианисты ждут момента, когда запись и нотное издание выйдут в свет и будут доступны всем желающим. Это произойдет в сентябре.
Тайга.инфо: А вы сами на правах эксклюзивного исполнителя часто делаете замечания другим музыкантам, исполняющим Десятникова?
— Бывает. Скажем, иногда мне кажется, что его играют очень уж резво. У него же в «Эскизах к Закату» не вполне танго, не вполне ламбада, это нужно понимать. У Десятникова шаг в сторону — и ты уже где-то на другой территории, тебя занесло в пошлость, в обыденность. Поэтому важно удержать и соблюсти меру. И вот слышишь: вроде, хорошо играют, но как-то слишком «бесятся» (смеется). Приходится подсказывать.
Тайга.инфо: Как вы относитесь к сравнению крупных исполнителей с душеприказчиками великих композиторов?
— Спокойно, это часть нашей профессии. Просто я никогда об этом особо не думаю.
Тайга.инфо: Десятников бронзовеет?
— Нет. Категорически нет. Ему это абсолютно не свойственно.
Тайга.инфо: К нему в последние несколько лет иначе, как «маэстро» уже, кажется, не обращаются; в интервью и телешоу с его участием — бесконечная лесть.
— Он относится ко всему этому с иронией. Да и меня самого уже «маэстро» называют. Мне часто звонит один молодой продюсер и предлагает концерты: «Маэстро, вы свободны такого-то числа?». Представляете? И я каждый раз смущаюсь и умоляю не называть меня так. Я же как школьник: у меня не проходит ощущение, что я ничего еще не умею.
Тайга.инфо: Статус «маэстро» накладывает на вас какие-то обязательства как артиста? Насколько это сковывает на сцене?
— Какого-то специального давления, напряжения я не чувствую. Хотя, безусловно, каждое выступление — как экзамен. Известно, что репутация создается годами, а теряется в одночасье. Выходя на сцену, ты понимаешь, что у тебя практически нет права на ошибку.
Главное, знать, что в зале есть люди, которые ждут не того, что ты провалишься, а того, что в какой-то момент взлетишь
Мне когда-то один важный для меня человек, старший коллега, сказал: «У любого исполнителя в концерте бывают несколько минут подлинного вдохновения, полета. Ради них и стоит приходить на концерт». У кого-то больше, у кого-то меньше, неважно.
Тайга.инфо: Вы первым узнали о замысле «Буковинских песен»?
— Одним из первых.
Тайга.инфо: Последние пять лет тема Украины опасна и с точки зрения общественных настроений и реакции власти. Десятникова это не смущало?
— Нет, конечно. Он не мыслил это сочинение ни в каком политическом контексте. (В журнале «Музыкальная жизнь» на вопрос интервьюера, поедет ли он на возможное исполнение «Буковинских песен» в Украину, Десятников ответил: «Нет. Мне стыдно. Я же гражданин РФ. С точки зрения среднестатистического европейца я несу ответственность за действия моего парламента, моего правительства», — прим. Тайга.инфо). Если бы что-то такое было, на это обратила бы внимание публика и критика в Нью-Йорке, Лондоне, Тель-Авиве и других городах, где уже прозвучали «Буковинские песни». Но ничего такого не было, потому что эта музыка воздействует и захватывает сама по себе.
Тайга.инфо: Если такая реакция появится, что вы ответите тем, кто воспримет обращение Десятникова к украинскому фольклору как гражданский и политический жест?
— Спрошу, почему они так считают. Когда я исполняю «Буковинские песни», для меня этой темы нет. Это все равно, что воспринимать музыку французских композиторов сквозь призму удач или неудач Наполеона. Какое это имеет значение? Он воевал, а люди музыку писали.
Тайга.инфо: Вы знали, что Десятников посвятит «Буковинские песни» вам?
— Нет. Я, честно говоря, ждал от него Фортепианного квинтета. Но я, конечно же, очень благодарен.
Тайга.инфо: Десятников будет участвовать в предстоящей в марте записи цикла?
— Разумеется. Мы будем записывать «Буковинские песни» в Большом зале консерватории в Москве четыре ночи подряд.
Беседовал Александр Морсин