Четыре часа свободы. 40 лет назад подростки совершили крупнейший теракт в истории Кузбасса. Часть 2
В мае 1979 года двое вооруженных подростков Владимир Бизунов и Михаил Шаманев захватили пассажирский автобус около аэропорта Новокузнецка. Угрожая самодельной миной и гранатой, преступники потребовали деньги и вертолет до Владивостока, чтобы оттуда уехать в Японию. Корреспондент Тайги.инфо изучил документы и встретился с участниками спецоперации в Кузбассе, чтобы реконструировать крупнейший в истории региона теракт.
Кем были захватившие автобус подростки, у которых оказалось всего два боевых патрона, и почему власти постарались забыть о теракте? Редакция публикует вторую часть рассказа Егора Фёдорова о теракте в Новокузнецке.
Первую часть истории читайте здесь. В ней на основе документов МВД и ФСБ, а также свидетельств очевидцев подробно восстановлены события 14-15 мая 1979 года.
VIII. Мишель и Вольдемар
Михаилу Шаманаеву и Владимиру Бизунову было шестнадцать и семнадцать лет соответственно. Они дружили с детства, до восьмого класса вместе учились в школе №12. Их никогда не замечали в больших группах подростков, они вели замкнутый образ жизни — ходили друг к другу в гости, а разговоры часто вели наедине.
Получив основное общее образование, Шаманаев поступил в техникум, но его отчислили из-за «слабых знаний», говорилось в оперативной справке МВД о захвате заложников (копия имеется в распоряжении Тайги.инфо). Отец устроил Михаила в десятый класс школы работающей молодежи, но и там подросток не преуспел, хотя стабильно посещал занятия.
147050Как подростки захватили автобус в Новокузнецке
Родители Михаила развелись в 1975 году, за четыре года до трагедии. Мальчик жил с отцом и мачехой — отношения в семье были нормальными.
Владимир Бизунов после школы ушел в новокузнецкое ПТУ №24. Его знания и поведение оценивались как «удовлетворительные». Незадолго до нападения на автобус он почти перестал посещать практические занятия.
Отец Бизунова умер в 1975 году. Владимир остался жить с матерью и братом, третьекурсником Сибирского металлургического института.
Следствие считало, что новокузнецкие подростки восхищались американским образом жизни. Они якобы хотели попасть в США, чтобы «обогатиться».
Подростки рассматривали Японию как самую близкую к Новокузнецку капиталистическую страну. У Бизунова и Шаманаева, даже были прозвища, придуманные на западный манер. Правоохранительным органам они стали известны как «Мишель» и «Вольдемар».
Школа №12
По словам бывшего следователя КГБ Анатолия Сяглова, в одном из советских журналов будущие захватчики прочитали текст о том, как иностранные преступники якобы ограбили банк, захватили самолет и улетели на нем в другую страну, где их позже поймали полицейские. Позже следствие изъяло весь архив журнала из центральной библиотеки Новокузнецка.
О готовящемся побеге Шаманаева и Бизунова знал третий человек, студент металлургического института. Он отказался участвовать в захвате и попытался отговорить своих друзей. Уже после трагедии чекисты задержали молодого человека прямо на лекции в институте, но в итоге ему не предъявили обвинения.
Весной 1979 года Мишель и Вольдемар готовились к захвату автобуса в подвале дома и на задворках школы №12. Ребристая баночка из-под меда, выкрашенная в зеленый цвет, превратилась в гранату Ф-1. Бомба, муляж противотанковой мины, была изготовлена из кастрюли, залитой битумом - к ней захватчики подсоединили провода и пакетный переключатель.
IX. Два патрона на всех
Примерно за день до захвата Михаил и Владимир соорудили обрезы из двухствольных ружей, зарегистрированных на отца Шаманаева (тот увлекался охотой). С собой они также взяли патроны с картечью, но по калибру подошли только два. Их они расстреляли, пытаясь остановить единственного убитого заложника Николая Костина, который в тот день вышел из колонии.
При побеге Бизунов выронил портфель с миной на летное поле. Кемеровские саперы отказались работать с бомбой, поскольку не были знакомы с ее устройством. На разминирование зеленой кастрюли с битумом вызвали специалиста из Омска. Позже, во время следствия, военные из алтайского Бийска заключили, что изготовленный муляж был качественной имитацией взрывчатки.
Шаманаева, напомним, смертельно ранили в вертолете, который власти предоставили подросткам для перелета во Владивосток. Бизунов смог убежать, но его задержали возле дома погибшего друга. В УВД он сразу же признался в преступлении, рассказал о подготовке к теракту. На время следствия Владимира поместили в изолятор, но оперативники следили за тем, чтобы сокамерники Вольдемара никак не навредили ему. Подростка считали преступником государственной важности.
Сотрудник КГБ Сергей Лыков выезжал с Владимиром для проверки показаний на местности. Чекист был прикован к нему наручниками. Старший лейтенант запомнил спокойное и рассудительное поведение Бизунова. На допросах, по словам следователя Сяглова, Владимир также вел себя адекватно.
В этом дворе подростки готовились к захвату автобуса
«Он понимал, что они натворили, — рассказал Сяглов Тайге.инфо. — Такой заблудший парнишка. Жалко его, если так разобраться».
Следствие длилось менее двух месяцев, в октябре 1979 года состоялся суд. Владимира Бизунова обвинили по пяти статьям — приготовление к преступлению, нарушение режима государственный границы, незаконное изготовление и ношение оружия, угон воздушного судна и умышленное убийство.
В Кемеровский областной суд пришли пострадавшие заложники, мать убитого Николая Костина и тот самый участковый Шрамко, который случайно стал главным посредником между захватчиками и опергруппой (к октябрю 1979 года его повысили до младшего лейтенанта). «Когда меня представили как свидетеля, Бизунов поднял голову и обалдел, — вспоминает Василий. — До суда он не знал, что я работник милиции»
Бизунова приговорили к десяти годам воспитательно-трудовой колонии усиленного режима. На тот момент это считалось максимальным наказанием для несовершеннолетнего.
«С одной стороны, больно — люди погибли, а с другой — они молодые, зеленые, ни хрена не понимают. Это же не игра, вот в чем беда, не девять жизней. Здесь убивают, стреляют, — рассуждает ветеран КГБ Александр Крылов. — Кто бы мог подумать, что два пацана возьмут всего два патрона, а подняли — тысячи людей.
Ближайшие родственники Михаила Шаманаева не смогли пообщаться с Тайгой.инфо. Корреспонденту издания также не удалось разыскать Владимира Бизунова. По слухам, после выхода из колонии он остался в Новокузнецке. Первое время за жизнью Владимира наблюдали сотрудники КГБ, они вызывали его на беседу, чтобы выяснить, как изменились взгляды молодого человека после заключения.
X. Забытый случай
Партийная областная и городская пресса умолчала о трагедии в «Спиченково». Корреспондент Тайги.инфо, изучивший газетный архив за май 1979 года, не нашел каких-либо упоминаний о захвате автобуса.
На следующий день после нападения, 15 мая, первая полоса областного «Кузбасса» сообщала читателям о круглом столе по вопросам растениеводства и о прибытии на учебную практику номенклатуры ГДР. Новокузнецкие журналисты рассказывали об утверждении нового генплана города.
На той же неделе в столице региона проходил пленум обкома КПСС, но и на нем, судя по стенограмме заседания, никто из докладчиков не упоминал инцидент с автобусом и вертолетом. Новокузнецкие власти заговорили о теракте только 23 мая, на заседании горкома.
В выпуске «Кузбасса» от 15 мая была заметка «Трижды славен мастер» доцента кафедры педагогики Новокузнецкого пединститута. В ней специалист приводит статистику: почти половина студентов новокузнецких техникумов не удовлетворена местом учебы. По мнению доцента, помочь молодому человеку должен мастер-наставник: «Чем выше авторитет воспитателя, тем сильнее влияние на сознание и поведение воспитуемых».
В том же выпуске газеты местный журналист Виктор Кладчихин рассказывал о том, как бригада новокузнецких шахтеров выдала 400 тысяч тонн угля. Через 28 лет, в апреле 2007 года, он расскажет о теракте в журнале «Кузбасс XXI век» — на тот момент это будет наиболее полная версия событий, произошедших в Спиченково.
«Случай разговоры, конечно, вызвал, но вскоре забылся. Взбудораженной общественности не наблюдалось, — писал Кладчихин. — Пресса не оживилась, никто из журналистов должностных лиц расспросами не донимал, на суд не рвался. Не было этого».
Со словами журналиста согласен Владимир Ситько, в 1979 году занимавший пост председателя новокузнецкого горисполкома. «Разговоры в городе были, но не такие уж политические», — заметил он через 40 лет в беседе с Тайгой.инфо.
«Первый месяц мы [внутри отдела КГБ захват] не вспоминали. Для нашего общества этот случай настолько выпадал из ряда. А что — произошел [захват], ну и произошел», — рассказывает чекист Сергей Лыков.
Он отмечает, что, несмотря на отсутствие резонанса в городе, были люди, которые злорадствовали над действиями силовиков: «Дураки, не могли предотвратить». В то время ему поручили провести «разъяснительную беседу» с офицером запаса, который на работе, в кругу коллег, ругал сотрудников госбезопасности.
Следователь Анатолий Сяглов полагает, что о захвате не рассказывали публично, чтобы не вызвать «ажиотаж» среди молодежи, избежать подобных попыток угона воздушного транспорта.
В сентябре 1979 года, еще до приговора Бизунову, участников спецоперации наградили. Медаль «За отвагу» получили командир вертолета Ми-8 Равил Ахметшин, сидевший с ним в кабине старший лейтенант Агеев и стрелявший по Бизунову старшина Горлов.
Участкового инспектора Василия Шрамко и старшину Тумакова наградили орденом Красной Звезды. В то время его за глаза называли «смертным орденом» — как правило, знак вручали военным, погибшим при исполнении служебных обязанностей. Шрамко, по его словам, был на тот момент единственным в СССР участковым, получившим награду при жизни.
В 1985 году областная милиция собрала документы о захвате и сотрудниках, участвовавших в спецоперации. Через два года архив переехал в музей управления. Сейчас он хранится в отдельной папке, а имена награжденных работников милиции отдельно вынесены в музейную экспозицию.
XI. Уроки истории. Миротворец Тулеев
Кемеровское управление МВД оценило спецоперацию по спасению заложников удовлетворительно. «Поставленные цели были достигнуты», — говорилось в ведомственной справке. Судя по рассказам сотрудников КГБ, работавших в Кузбассе в то время, московское начальство также оценило операцию «по достоинству» .
Но после подведения итогов выяснилось, что ошибок и недочетов было больше. «Такие случаи по стране были редкими, — объясняет Валерий Онищенко, автор книг, посвященных истории кемеровского управления КГБ. — [Силовики] действовали, как подсказывал профессиональный опыт, а опыта по этому делу не было».
Штаб спецоперации не ставил четких задач оперативникам, были проблемы с организацией взаимодействия между опергруппами. «Все были в прострации, — считает участковый Василий Шрамко. — Никто не брал ответственность за руководство, как я понимаю».
Место проведения штурма — рулежная дорожка, где стоял вертолет — не было освещено и полностью заблокировано, из-за чего Бизунов смог убежать.
«Нужно было сразу отсечь вертолет, убрать его из общей массы, — полагает бывший заместитель командира кузбасского спецназа Василий Казаков. — Он загоняется в тупиковую или ремонтную зону, чтобы не пострадали другие [виды техники]. Подгоняется пожарная техника, скорая помощь на случай непредвиденного».
На несколько сотен человек, искавших Бизунова, приходилось четыре служебных собаки и всего один прибор ночного видения. Не все наряды имели доступ к радиосвязи. Как отмечается в справке УВД, связь «место операции — штаб — дежурная часть УВД» была организована «неудовлетворительно».
По словам нескольких ветеранов ФСБ, с которыми общалась Тайга.инфо, после новокузнецкого захвата областное УКГБ изменило подход к методам антитеррористической деятельности. Например, руководство заранее назначало оперативников для группы захвата.
***
Попытка Бизунова и Шаманаева угнать вертолет была первой в истории СССР. Но захваты других воздушных судов случались и раньше.
Первое время проверялась версия (позже следствие ее опровергло), что новокузнецкие подростки вдохновились семьей Бразинскасов, угнавших в октябре 1970 года самолет Ан-24 в турецкий Синоп, на американскую авиабазу. Это был первый в Союзе успешный угон самолета за границу. Преступники впервые пошли на убийство члена экипажа самолета — стюардессы Надежды Курченко. Турецкие власти дали Бразинскасам политубежище.
Через двенадцать дней после первого успешного угона произошел и второй. Студенты, двоюродные братья Николай Гилев и Виталий Поздеев, захватили рейс Let L-200 из Керчи и приземлились на ту же самую авиабазу в Турции. Власти также предоставили им убежище, но спустя год, не получив американской визы, братья решили вернуться в Москву — молодым людям обещали все простить и помочь восстановиться по учебе. В итоге их обвинили в измене Родине и приговорили к десяти и двенадцати годам заключения.
В декабре 1970 года СССР и США в рамках Гаагской конвенции подписали документ, по которому угон гражданского воздушного судна за границу приравнивался к уголовному преступлению, а значит, преступники не могли требовать политубежища. К соглашению также присоединились 77 стран, входящих в ICAO (Международная организация гражданской авиации).
***
Через шестнадцать лет, в 1995 году, в Кузбассе произошло преступление, похожее на случай Бизунова и Шаманаева. Утром 17 августа студент кемеровского колледжа Евгений Жеренков захватил на вокзале автобус до Ленинск-Кузнецка.
Парень заявил, что в 1988 году его мать якобы лишили родительских прав за пьянство, а сестру и его самого отправили в детский дом. Спустя семь лет Евгений хотел воссоединиться с семьей.
124895
Преступник угрожал заложникам гранатой, на его шее висела самодельная бомба. В ходе переговоров он выпустил из автобуса часть пассажиров, оставив в салоне водителя и трех мужчин. Прибывшие сотрудники милиции оцепили автовокзал и отвели автобус в безопасную зону, на пустырь в черте города.
От милиции на место приехал генерал-лейтенант Владимир Савельев, а от ФСБ — майор Валерий Догадов (бывший замглавы областного УФСБ, ныне замгубернатора Кузбасса по вопросам безопасности и правопорядка).
Спецназ приготовил план штурма. Снайперы, сидевшие в засаде, должны были застрелить Жеренкова в салоне автобуса, когда тот появится в зоне огня. Однако сотрудники милиции опасались, что бомба может быть радиоуправляемой, поэтому план не утвердили.
Тем временем к автобусу привезли мать и сестру Евгения. Он потребовал четыре тысячи долларов, самолет до Москвы и иностранного репортера для платного интервью.
Спецназ решил отправить к захватчику сотрудников, переодетых в форму летчиков, с поддельными удостоверениями. Опергруппа должна была зайти в автобус, пообещать Жеренкову организовать рейс до Москвы, но с условием, что тот отпустит оставшихся заложников. Предполагалось, что во время переговоров Евгений будет задержан или застрелен. Но проблему решил Аман Тулеев, на тот момент – спикер облсовета.
Политик приехал на пустырь и вступил в переговоры с террористом. Он пообещал помочь семье Жеренковых и предложил Евгению добровольно сдаться властям — преступник согласился.
Самодельная бомба, прикрепленная к шее, оказалась настоящей (мощностью около 500 граммов в тротиловом эквиваленте). «Если бы она сработала, автобус бы весь пострадал — поражающих элементов там хватало», — уверен замком спецназа Василий Казаков, участвовавший в спецоперации.
В итоге, суд признал Жеренкова психически нездоровым и отправил на принудительное лечение. Тулеев свое обещание помочь семье, кажется, сдержал.
Документальные источники: справка УВД Кемеровского облисполкома о происшествии в аэропорту Новокузнецка (1979); Р. Ахметшин «Как это было: об истории развития и становления Новокузнецкого авиапредприятия» (2002); В. Онищенко «Служение Отечеству» (2005); В. Кладчихин «Только вертолетом», журнал «Кузбасс XXI век» (апрель 2007).
Текст и фото Егора Фёдорова