«Мой отец жил с клеймом сына врага народа». Как узнать правду об убийствах репрессированных родственников
Как советский террор «ломал» судьбы людей? Кто такие спецпереселенцы и что их ждало в Сибири? Что нужно сделать, чтобы оформить заявление в ФСБ и узнать историю репрессированных членов своей семьи? Почему лучше не знакомиться с делом родственника в одиночку?
Эти и другие вопросы в новом выпуске подкаста Тайги.инфо «Корни и щепки».
Участники дискуссии — публицист и политик Дмитрий Холявченко и гендиректор исследовательской компании Tayga. Research Александр Баянов. Свою историю рассказывает PR-консультант Светлана Албаут, которая смогла ознакомиться с делом репрессированного деда.
Предыдущий выпуск: Мор от голода, приют для ленинградцев и три недели на завод. Как Новосибирск пережил войну
Читайте также: «Последний адрес» столкнулся с сопротивлением в Сибири
Светлана Албаут: «Мой дед был расстрелян в 1938 году, впоследствии признан пострадавшим от политических репрессий и реабилитирован. Реабилитации добивался отец, документ датирован 1 июня 1994 года. Я помню этот момент, когда папа пришел домой с этой справкой о реабилитации. Он мне ее показал, и мы сидели вдвоем и плакали.
Это очень много боли и эмоций, перенесенных моим отцом, который рос с клеймом сына врага народа. Приведу один факт из семейной истории. Отцу предложили вступить в партию [КПСС]. От этого зависела его дальнейшая карьера — он работал в Сибстрине [Новосибирский архитектурный университет], и у него была прямая перспектива стать деканом факультета архитектуры. Но он не мог этого сделать. Долгие годы ему приходилось быть сыном врага народа в полной мере. И он отказался. Понимал, что таким образом „рубит“ себе карьеру, но сохранил уважение к себе и не вступил в партию.
***
Наверное, для себя нужно определиться точно, что тебе это нужно. И не задавать себе после этого никаких вопросов. После этого начинают „подбиваться“ разные ситуации, встречаться нужные люди. Был момент, когда я встретила свою знакомую — Полину, потрясающего человека, и она сказала, что знает, что мне нужно делать, как мне писать заявление.
Это заявление в управление ФСБ — я писала в новосибирское и кемеровское, потому что не очень хорошо понимала, где могу раздобыть эту информацию (в 1938 году это был один регион — прим. Тайги.инфо). Сейчас можно отправить этот запрос по электронной почте. Но если ты напишешь электронное письмо, то его никто рассматривать не будет. Ты должен написать все от руки, на листе формата А4, написать стандартную шапку, кому ты пишешь — на имя начальника управления соответствующей области. И от кого — где зарегистрирован, какой паспорт, где проживаешь, какой у тебя телефон мобильный, какая у тебя электронная почта. Это шапка.
Дальше суть запроса — предоставление информации про твоего родственника. Дед это или прадед, бабушка. С просьбой выслать ответ на твой электронный адрес. Информацию может получить любой человек, у которого есть российский паспорт. Но чтобы получить копии этих документов в свой семейный архив, чтобы не просто в течение двух часов в закрытом кабинете ФСБ, вытирая сопли и слезы, нужно подтвердить родство.
***
Меня предупредили, что желательно не идти одной. Если у вас есть близкий человек, нужно идти вместе — это очень тяжело в одиночку выдержать. И вообще-то это полезнее получается, потому что первые минут 15 я еще что-то соображала, перелистала дело. А потом я поняла, что у меня слезы текут, и я могу только записывать. Рядом был мой очень близкий друг: он задавал вопросы, разговаривал с сотрудником ФСБ, который занимается этими вопросами, и, конечно, мне было гораздо легче, чем если бы я была одна. В таких ситуациях проявляются по-настоящему близкие отношения.
Все два часа я чувствовала, что за моей спиной стоят мой отец, мой дед, мой род. Я чувствовала поддержку, чувствовала, что все делаю правильно, что это очень-очень важно.
***
Мы пришли в кабинет, спустился сотрудник — очень вежливый, очень приятный, который вел себя одновременно и нейтрально, и компетентно. И, действительно, советы давал нужные. Он принес папку, сказал, что можно знакомиться [с делом], но есть закрытые листы — они в бумажных пакетах. Это информация, которая вам недоступна, потому что касается других людей. Это было коллективное дело по 58-й статье (УК РСФСР, устанавливала ответственность за контрреволюционную деятельность, отменена в 1961 году — прим. Тайги.инфо), было девять участников, все они — греки по национальности. Все — спецпереселенцы из Донецкой области, из Приазовья, из греческих сел».
Дмитрий Холявченко: «Спецпереселение — это этап раскулачивания. Те, кто был признан кулаками, раскулачивались по трем категориям. Для Сибири первая категория предполагала расстрел главы семьи и высылку членов семьи. Вторая категория — высылку всей семьи на спецпоселение. Это аналог лагеря ГУЛАГа, но без колючей проволоки и охраны. В Сибири большая часть спецпоселков располагалась в Нарымском крае, на севере Томской области. Всего было около 2 млн спецпереселенцев, около 400 тыс. семей, категория формировалась, начиная с 1931 года.
Поселок выглядел очень просто — это были бараки, поставленные в тайге, на болоте. Формировались несколько бригад — одна занималась ловлей рыбы, другая — лесоповалом. То есть, получается, самоорганизация. На весь поселок было один-два вахтера, то есть сотрудника ОГПУ в низких должностях. По сути это полулагерь-полудеревня с примерно принудительным трудом. Люди не имели права поселок покидать.
Первая массовая группа, которая покидала спецпоселки, делала это с началом Второй мировой войны. Они воевали, возвращались героями, с наградами, но в те же самые спецпоселки, которые формально были ликвидированы, но, тем не менее, в том же статусе оставались. Это страшная история, история до Великого террора, связанная с коллективизацией».