Как ностальгия по «эпохе застоя» привела к культу советского быта
Пережившие исторические травмы общества нуждаются в анестезии и психотерапии. Эти функции выполняет коллективная ностальгия по «старым добрым временам». В российских условиях объектом национальной тоски стал позднесоветский период «развитого социализма», а вещи и названия из СССР превращаются в аналог психотропных веществ.
Тайга.инфо публикует пересказ статьи издания IQ.HSE об исследовании социолога Высшей школы экономики Романа Абрамова.
Позднесоветская эпоха — двадцатилетие с середины 1960-х по середину 1980-х — стала в коллективном сознании россиян условным «золотым веком», или референтным временем, с которым сверяется современность. Это время меньше ассоциировалось с историческими травмами (в отличие от репрессивных 1930-х и военных 1940-х) и больше — с относительной стабильностью для большинства населения СССР. Хотя на «эпоху застоя» пришлись экономическая стагнация, война в Афганистане, кампании против диссидентов (в частности, Александра Солженицына и Андрея Сахарова) и эмиграция третьей волны, эти события затрагивали не всех и выглядели менее травматичными.
В 1990-е годы брежневский период трактовался как время стагнации, разложения коммунистической идеологии и системы управления. Во второй половине 2000-х эта эпоха предстала в массовом сознании в другом свете. Появился запрос на ностальгию, вызванный неудовлетворенностью результатами реформ и потребностью обретения ценностной почвы.
Современные общества с их идеологией постоянных инноваций способствуют росту ностальгии. Тяга к прошлому, которое представляется более стабильным и понятным, овладевает сознанием миллионов. При этом особую роль играет предметный мир — гигантская барахолка старых вещей.
Вещи из «прекрасного далека» — это психологические якоря, которые помогают «телепортироваться» в мир иллюзий о прошлом подобно психотропным веществам. Мода на все советское проявляет себя в тематических интернет-сайтах, телесериалах, ресторанах советской кухни, квазисоветских товарах («тот самый чай») и народных музеях.
147474
Восприятие брежневской эпохи во многом определили личные воспоминания. Ностальгия охватила поколение тех, чье детство и юность совпали с «длинными семидесятыми», и даже тех, кто родился в конце существования СССР. Относительно благополучное детство последнего советского поколения накладывает отпечаток на восприятие эпохи: именно эти люди стали генераторами народной музеефикации позднего «совка», которая пришлась на 2009–2012 годы. Если раньше советская повседневность выглядела бледно, то в этих музеях она живописна и разнообразна.
Среди наиболее интересных экспозиций — Музей советских игровых автоматов в Москве, Музей социалистического быта в Казани и новосибирский Музей СССР.
Пространство музеев советской повседневности напоминает блошиный рынок, где школьные тетради соседствуют с автомобилями. Создатели таких экспозиций не только реабилитировали советскую бытовую культуру — по сути, они написали неофициальную историю страны.
В народных проектах советский мир представлен в духе идиллии или утопии. Их создатели предлагают приобщиться к доброму старому времени, совершить путешествие «в мир положительных эмоций». По сути, это музеи аффекта, провоцирующие сильные психологические и физиологические реакции.
Советский материальный мир заставляет посетителей участвовать в исторической реконструкции: переодеваться в винтажные костюмы, танцевать твист, отдавать пионерский салют. Есть риск, что материализованный советский спектакль люди захотят продолжить за рамками музея, забыв о травмах той эпохи.