«Родные поумирали, пожар произошел»: как выживают бездомные Новосибирска
На улицах Новосибирска сотни бездомных стариков и инвалидов, некоторые из них попадают в приюты. Одному из таких — «Дому милосердия» — исполнился год. Здесь более 90 спасенных людей. Тайга.инфо рассказывает историю дома и его жителей.
Лето. На видео из парка поблизости от центра города — человек с грязной бородой лежит, укутанный в три куртки, и периодически хрипит.
Голос за кадром: «Тебе нужна медицинская помощь? Как тебя зовут?»
— Валера
— Кушать хочешь?
— Ну да
— Поехали, у нас есть
— Куда?
— На «Горожанку». У нас там акция сейчас проходит. Ты сможешь покушать. И у нас медик есть! Валера? Ты слышишь? (Несколько секунд тишины)
— Да.
— Ты встань. Ты чего?
Запись показывает Наталья Чуфенева, одна из учредительниц «Дома милосердия», который стоит на улице Ереванская. Женщина занимается благотворительностью 10 лет и вместе со вторым учредителем Артемом Перминовым объезжает город в поисках людей, которые попали в трудную ситуацию и остались без жилья.
«Дом милосердия» существует около года. В небольшом двухэтажном здании на окраине города живут 93 человека, 32 из них — лежачие. Тайга.инфо рассказывает их истории.
Игорь с фермы. «Все рано началось: спиртное, женщины»
Рассказывая о постояльцах, директор приюта Артем Перминов вспоминает старую историю, когда еще не был построен «Дом милосердия», а на Воинской работал его же небольшой центр.
Как-то ночью Артем подобрал человека с остановки. Он позвонил в центр, где администратором был инвалид Игорь. На просьбу «принять человека» Игорь отправил другого сотрудника по имени Рома, а тот взял себе в помощники третьего — слепого постояльца.
«И вот выходят. Это надо было видеть, это надо было снимать. Идет Рома. У него одна половина парализована и трепанация черепа. Прямо впадина. И ведет слепого. И вот эти слепой и хромой, они берут бездомного и провожают. Это надо видеть. Вот это атмосфера», — говорит Артем.
Игорь говорит отрывистыми, короткими предложениями. Большинство в приюте именно так рассказывают о себе. Будто желая поскорее закончить. Ему 43 года, он передвигается на коляске и в учреждении отвечает за оформление инвалидности. Он называет себя соцработником или волонтером. Не пьет уже пять лет.
«Начал пить давно. Из-за ничего. Рано повзрослел. — рассказывает Игорь. — Я в деревне родился. Труд в семье тяжелый. Школу бросил. Родители у меня нормальные, непьющие. Матушка вообще не пила. Оба они умерли. Отчим выпивал, но алкоголиком не был. Я такой вот. Рано повзрослел. В 13 лет пошел работать. На ферму. На тяжелую работу. И соответственно коллектив какой в деревне, сами понимаете. Все остальное у меня рано началось: спиртное, женщины. В армии отслужил в Москве. Не то, что я сразу алкашом стал. По ходу дела. Это слабость, человеческая слабость».
Несколько лет Игорь пил практически без остановки, был трезв, самое большее, две недели. Он оказался на улице, заболел туберкулезом, получил атрофию мышц. Он сравнивает такой образ жизни с самоубийством. Однажды Игорь попал в больницу, у него не слушались руки, была частичная потеря памяти. Там он познакомился с Артемом Перминовым, который стал к нему регулярно ездить, а потом забрал в свой приют, сделав администратором.
«Я говорю: „А я как я писать буду?“. Я в школе не ахти учился, а еще руки не отошли. Пальцы онемевшие были. „Крутись как хочешь“, — вспоминает Игорь. — Я начал писать, руки разработал, голову разработал маленько».
Теперь на столе перед Игорем большая тетрадь, толстая и исписанная мелкими буквами.
Учительница из Северска. «Негде жить, идите в церковь»
У соцработницы Анны есть небольшой кабинет, в который постоянно кто-то заходит. Сегодня она оформляет документы одной из подопечных. Та родилась в Северске Томской области и 30 лет проработала учительницей математики в старших классах.
Женщина вышла замуж. Отписала квартиру в дарственную супругу. Он нашел себе новую женщину, а она осталась без жилья. Ее поместили в дом престарелых. Однажды бывшая преподавательница поехала к подруге в Новосибирск, но в городе у нее украли сумочку.
«Милиция сказала, что они не будут искать сумку, и сказали: „Негде жить, идите в церковь“. Представляете, насколько? Вы же работаете, это же ваша работа, — негодует Анна. — Ну, ладно. У нее карточка была, на которую пенсия приходит. Она пошла в церковь. Попалась ей цыганка, она позвала ее к себе жить. У цыганки месяц прожила. Они кормили ее раз в день, причем супом. Короче говоря, она от цыганки сбежала. Ну вот попала к нам. Без документов. Представьте вот так всю жизнь. Прямо божий одуванчик, взяла и отписала свою комнату. А она такая милая, добрая женщина. Столько лет детей проучила».
«Люди забыли о человечности, — продолжает Анна. — У меня муж дальнобойщик говорит, если машина раньше сломалась, то ни в жизнь мимо не проедут, а сейчас проезжают. И люди замерзают. Человек упал, а думают, пьяный валяется. Мы, русские, почему забыли, кто мы друг для друга? Мы друг друга топим. Я радуюсь, что они находят убежище, что мы им помогаем».
Шахтер Сергей. «Смотрю, мужик, у тебя ненормальная жизнь»
Сергей родом из Киселевска. Он бодро ходит по коридорам, играет с котом на заднем дворе. Он опирается на трость, но это замечаешь не сразу.
«Был нормальным человеком, была семья. — рассказывает Сергей. — Я только в последние время пил. А так-то я работал, на шахте, на вахте. По большому счету у меня интересная работа была. Работал проходчиком. До 1988 года. Женился в Новосибирске, там [в Киселевске] у меня был дом, а тут в Новосибирске была теща. В общем я переехал сюда. Хотел переводом в тоннельный отряд. А тут в Новосибирске, у меня один левый глаз не очень хорошо видит. Короче, не прошел. Почему на шахте можно было, а тут не прошел? Надо было идти каменщиком на поверхность, ума не хватило».
Затем у Сергея умерла жена. Второй брак «не пошел». Его уволили с работы из-за пьянок, он начал бродяжничать. Однажды он шел по левому берегу Новосибирска и услышал сзади сигнал автомобиля.
Сергей отошел с дороги. Машина проехала вперед, остановилась и снова начала сигналить. Сергей растерялся и руками показал, чтобы она уезжала. Но женщина за рулем — Наталья Чуфенева — оказалась настойчивее и произнесла фразу, которая много поменяла: «Смотрю, мужик, у тебя ненормальная жизнь». Наталья написала номер центра, и Сергей пришел.
«Тут нравится мне, во всяком случае пока, — оговаривается Сергей. — Я не теряю надежды. Мне сделали операцию на ногу — замена тазобедренного сустава. 57 лет мне — еще на работу выйти можно. Пока мне нельзя работать, а потом хочу пойти, надеюсь на лучшее, духом не падаю».
На одну пенсию Сергей выживать не собирается. Он бы хотел пойти на стройку, но понимает, что здоровье не позволит, и планирует найти что-нибудь в сфере охраны.
От прошлой жизни у него осталась только дочь-юрист, с которой не общается уже год — с тех пор, как попал в приют. Он ей звонит часто, но она не отвечает.
«Когда я ей сказал, что переехал в дом милосердия, ей не понравился образ жизни мой, — рассказывает Сергей. — Причем, [образ жизни] в данное время, что меня шокирует. Когда я по домам болтался, и она меня видела, я проще встречался с ней. Может она не понимает, может, она думает, что я помощи прошу, что я беспомощный. В этот год мы даже по телефону не общались. Хотя не было никаких мотивов, ни скандалов».
Олег из Алтайского края. «Врачи не знали, как от меня избавиться»
48-летний Олег свою историю рассказывает очень запутано. Он сбивается на середине предложения и начинает другую мысль. Он много говорит о родственниках, но живых у него осталось мало.
Родом он из провинциального города в Алтайском крае. В 2002 году Олегу дали реальный срок за угрозу убийством. Он вышел, но в 2005 году его родители умерли. Начал употреблять алкоголь, в 2009 году попадал в больницу.
«А я туда с одним человеком все время попадал. В травму. У друга обе ноги отняли, а паспорт есть, — рассказывает Олег. — Врачи не знали, как от меня избавиться. Я каждый год в один месяц попадал в больницу, в одно отделение. Ты что, говорят, дома не живешь».
Дом у Олега был. Трехкомнатная квартира досталась по наследству. Только он туда не шел. Прописал там тетку с двумя сыновьями, которые с 16 лет в колонии. Тетка умерла много лет назад, у Олега два племянника, но он не знает, где они и чем занимается.
В больнице Олегу нашли православного пастора из Заринска. Перед Новым годом мужчину отвезли в центр помощи при храме. Но уже к лету он решил уйти, затем оказался в одном из барнаульских приютов, его, правда, тоже покинул.
Олег отправился на родину, где у него оставались друзья. Он приехал, а друзья сказали, что его уже похоронили. Как из Алтайского края он попал в Новосибирск, мужчина не помнит.
У Олега на Алтае остались две тетки, но говорит он только об одной из них: «Одна с отчимом жила, отчим помер, мать померла. Одна она тоже осталась. Сын у неё в Чечне был. Родня-то родня, а общения никакого не было. Она и не знает, где я нахожусь».
Повар Татьяна. «По малолетке сидела»
Татьяна — маленькая шустрая женщина. Она вышла в сеточке на волосы и синем фартуке, который можно встретить в старых фильмах. Ее история выглядит как одна большая неудача.
Татьяна родилась и выросла в Новосибирске на улице Дуси Ковальчук. Училась в школе №120.
«Все было нормально в жизни. А потом случайно всё покатилось под откос. — рассказывает женщина. — У меня умер муж, я перенесла очень много болячек, детей не было никогда, родные все у меня поумирали, пожар произошел, жить стало негде. Я инвалид второй группы, жила в доме интернате для инвалидов. Мне не понравилось. Мне пришлось уйти. Уехала во Псков, жила там шесть лет».
Обратно в Новосибирск Татьяну «позвала родина». Она вернулась домой, где ей негде было ночевать. Соцзащита отправила ее под крыло волонтеров.
Татьяну поселили на втором этаже в комнате №13. Они с соседкой с пенсии и зарплаты сразу купили телевизор и холодильник. Это комната их и они о ней заботятся. Татьяна также помогает на кухне. У нее поварское образование, 22 года она отработала на заводе Ленина, пока не получила инвалидность и не попала в «Дом милосердия».
Наркотики Татьяна никогда не употребляла, водкой не увлекалась. О своем единственном «пятне на репутации» рассказывает с улыбкой: «По малолетке сидела в тюрьме за хулиганку».
«У нее [Татьяны] сейчас здесь возникли отношения с мужчиной, инвалидом третьей степени, и они думают, чтобы снять комнату. — рассказывает соучредитель приюта Наталья Чуфенева. — Если бы было социальное общежитие, то это была бы намного достижимее для них цель, но сегодня они просто хотят снять комнату, зарегистрировать свои отношения, несмотря на то, что им 60−65 лет. Они себя сами смогут обслуживать».
Сварщик Владимир. «Не можем вылечить, давай ногу сиганем»
«Меня не надо никуда переводить, я здесь нормально живу» — говорит хриплым голосом 70-летний Владимир. Переводить его хотели из большой комнаты в комнату поменьше:
«Попал я сюда из города Искитим. И родился, и вырос, и ногу потерял в городе Искитим. Сюда уже привезли с одной ногой. Сюда привезли, у меня нога начала гнить. Елена Анатольевна (Тенькова, исполнительный директор „Дома Милосердия“ — прим. Тайги.инфо) со мной маялась, маялась. И меня отвезли в больницу, они решили лечить палец. О, господи, как вспомню. Доктор приходит: „Володь извини, мы не можем вылечить, давай мы ногу сиганем“. Как, вторую, говорю. А что сделаешь? Не смогли вылечить. Жить-то хочется, а то гангрена начнется. Ну, отстегнули мне ногу вторую и опять я здесь, только уже без ног».
Первую ногу Владимир потерял, работая сварщиком. После работы он что-то забыл и пришлось возвращаться. По пути ему в ногу вонзилась металлическая стружка, которая начала гнить, и ногу пришлось ампутировать. Оказавшись на инвалидной коляске, мужчина решил продать частный дом и купить квартиру. Он написал доверенность на своего друга, чтобы тот совершил сделку, но потом знакомый пропал вместе с деньгами. Жизнь Владимира круто изменилась. Пожив немного у друзей, он оказался на улице, а после — в приюте. Здесь он называет всех постояльцев «братьями» и «сестрами».
Братья все хорошие, а с сестрами Владимир общается мало: «Женщины все-таки. Был бы на воле я бы нашел об чем поговорить, а здесь о чем можно разговаривать? О болячках ее? Так мне своих хватает. Чай они крепкий не пьют. Я не могу ее пригласить чифир пить. Так все хорошо, только выезжать плоховато. Никак сделать не могут. Опрокидываюсь все время. Так бы я выехал, но страшновато. Сколько можно падать? Я уже шишку тут на голове набил. Так может и рог вырасти».
Владимир шутит, что он и так рогатый. С женой они развелись 2,5 года назад. У них осталась дочь Катя. Владимир не знает, учится она или работает, где живет. Но истории из ее счастливого детства готов рассказывать очень долго. Он вспоминает как собирал дочь на выпускной из школы, как они поехали в магазин в Искитиме, и он купил ей «то самое» платье и то самое кольцо «с поцелуйчиком», которое она очень хотела.
«Всю жизнь здесь [в приюте] не пробудешь. — рассуждает Владимир. — У нас в Искитиме тоже такие центры есть. Конечно, охота домой в Искитим. Там друзья, товарищи. Может еще женщину найду. А если без целей, то жить для чего. Если безногий, то как? Люди после войны приходили».
«Это не проблема, это — эпидемия»
«Проблема большая. Это не проблема — это эпидемия. — рассказывает соучредитель центра Наталья Чуфенева о количестве бездомных в Новосибирске. — Мы пережили 90-е годы. То есть не мы как общество, а каждый человек. Я помню переживание своих родителей, когда развалился Союз, когда они теряли работу. Это было время страшное, непонятное. Кто-то смог реализовать себя в это время, и для кого-то стрессовые ситуации дают такой толчок и они реализуются. Есть люди, которые слабее. Кто-то попал в проблему зависимости, тогда уже наркотической, кто-то начинал спиваться, потому что не мог себя реализовать и быстро перестроиться. Очень большой пласт людей оказался на улице».
В 2000-х, по словам Чуфеневой, за дело взялись «черные риелторы», из-за которых люди теряли жилье. Кроме того, человек может с детства оказаться на улице из-за проблем в семье: «Дети уже ожесточены, они уходят из дома в возрасте от девяти лет и выше. У них личный кризис, определенный. Особенно в деревнях».
Еще одна группа риска — давние выпускники детских домов, утверждает Чуфенева. До 2013 года сироты могли продать полученное от государства жилье и в конце-концов остаться на улице, но законодательство поменяли, и квартиры с тех пор выделяют под социальный найм.
В «Доме» стремятся, чтобы каждый житель был полезен. В том числе те, кто, попав сюда, смогли преодолеть наркотическую или алкогольную зависимость.
Но бывают случаи, когда человек ничего менять не хочет. Он попадает в свою зону комфорта. После личного знакомства и определенного периода общения его не принимают, замечает Наталья: «Мы говорим таким людям, которые годами с нами, чтобы их вытолкнуть к нормальной жизни, им нужно стрессовать немножко. Но таких очень мало. На самом деле их век — ребят, которые ничего не хотят изменить в своей жизни — он не очень долог».
Нуждающийся, который не хочет что-то менять, зачастую просто переходит в другую категорию: из здорового бездомного — в бездомного-инвалида. В доме 13 «колясочников». И в основном, это молодые ребята, которые просто напились и уснули на улице: «Обычно обманчивое время октябрь-март, когда ночью прихватывает мороз, а вечером ложишься спать, и ещё тепло», — пояснила Наталья.
По словам директора приюта Артема Перминова, 90% найденных бездомных принимают помощь. На выбор часто влияет время года — летом в приют идут не так охотно как зимой.
Здание дома — муниципальное. Его взяли «в социальную аренду на пять лет», говорят учредители АНО «Центр социальной помощи „Дом Милосердия“». Первый год команда волонтеров делала ремонт, еще год учреждение работает. Команда не знает, что будет с постояльцами через три года.
«У нас есть друзья, которые хотят о себе говорить или не хотят о себе говорить, а это делают просто от чистого сердца. — рассказывает Наталья Чуфенева про финансирование. — Поддерживают и в натуральном виде. Нам партнеры дают молоко, мясо, консервы. Есть партнеры, которые нам оплачивают коммунальные услуги. Есть партнеры, которые нам выплачивают заработные платы сотрудникам. Мы, конечно, призываем и обращаем внимание нашего общества на данную проблему и пытаемся найти постоянных друзей».
«Дом Милосердия» вошел в благотворительный проект «Нужна помощь» сайта «Такие дела». В учреждении также есть франдрайзинговый отдел, который занимается поиском спонсоров и партнеров.
Текст Елизаветы Шаталовой
Фото Дианы Днепр
